Смерть под зонтом

Вспоминая случайно услышанные отрывки разговора Альберта и Дэрти, я воздержался от категорических выводов, хотя и отлично понимал ход мыслей Хуго Александера. Живя в городе, практически свободном от уголовных элементов, он черпал все свои знания о преступном мире из детективных романов, а в них подлинный виновник часто действует под личиной кого-нибудь другого.

Раздался телефонный звонок.

Узнав, что меня приглашает к себе начальник полиции, Хуго Александер сказал:

– У вас с ним очень хорошие отношения.

– Ну и что?

– Я был бы, чрезвычайно благодарен, если бы вам удалось раздобыть для меня какие-нибудь бумаги, связанные с ограблением. Хорошо бы факсимиле, в худшем случае пригодятся и копии. В моей коллекции исторических документов до сих пор отражена любая важная веха в жизни Александрии… Что же касается Альберта Герштейна, то по выражению лица вижу, что вы со мной не согласны… Я с юных лет знаком с Ральфом Герштейном. Альберт точь-в-точь в него, легкомысленный, готов забраться в постель к любой смазливой дамочке, что правда то правда, но на преступление он не способен.

Дом Грегора Абуша находился на тихой окраине. Это был одноэтажный особняк с садом, окруженный кирпичным забором, как почти все дома на этой улице.

У ворот стоял одетый в штатское полицейский. Меня впустили лишь после того, как я показал свои водительские права.

На улице дежурила патрульная машина, сидевший в ней полицейский что-то бормотал по рации. Когда я пересекал садик с большими, забрызганными дождем поздними астрами, из дома вышел сержант, а следом за ним – штатский, странно размахивая руками. Своей сплошь черной одеждой и елейным выражением лица он напоминал монаха. Он оказался пономарем третьепришественников Кристианом Арчински, о котором упоминал в своих свидетельских показаниях Непомук Берлунд.

Войдя в кабинет Грегора Абуша, я удивленно остановился. Языки пламени играли в камине, светился экран телевизора. На ломберном столике – рюмки и бутылка портвейна, который по возрасту и качеству не уступал тому, которым угощал Хуго Александер. Хозяин был в халате. У его ног, положив морду на войлочные шлепанцы, дремала большая немецкая овчарка.

Но все это отнюдь не означало, что Грегор Абуш заслуживал упрека за сибаритское ничегонеделанье. На столе, рядом с включенной полицейской рацией, лежал ворох документов и фотографий большого формата. И беседуя со мной, он не забывал о своих обязанностях. Выслушивал доклады патрульных машин, делал заметки в блокноте.

– По-моему, Александрия – единственный город, где начальник полиции может позволить, себе такие удобства. В другом месте вас взял бы в тиски десяток репортеров, не говоря уже о помощнике прокурора и подобных типах, – заметил я с порога.

– Репортеры! Только их здесь не хватает! – Грегор Абуш с наигранным ужасом выпучил глаза. – Я сделал все, чтобы за пределами города никто ничего не знал о случившемся… Поэтому и включил телевизор. Пока, слава богу, еще ничего не просочилось… Только что прослушал передачу, где, между прочим, упоминается и Александрия. Ральф Герштейн дал интервью о фильме «Частная жизнь Долли Кримсон», для которого пишет музыку. Расхваливал необычно одаренного исполнителя главной роли Альберта Герштейна, предсказывал ему блестящее будущее в мире джаза… Не знаю, что сказал бы Ральф, если бы узнал, что его племянника сейчас разыскивают как иголку в стоге сена.

– Вы думаете, что именно он… – начал было я.

– В том-то и все дело. Потому вас пригласил. Боюсь, что этот орешек мне не по зубам. И мозгам необходима постоянная тренировка. Пока я заботился о правопорядке в Александрии, где никогда ничего не происходило, они у меня совершенно атрофировались. Можно бы призвать коллег из Нового Виндзора, но это значило бы расписаться в собственной беспомощности… Странно, но пока шли годы и главным моим занятием оставалось присматривать за Винцентом Басани, в глубине души я был непрочь, чтобы он или кто-нибудь другой внезапно пробудил Александрию от провинциальной дремоты. Мечтал как раз о таких возможностях, которые открылись сейчас. К тому же обещал самому себе найти оригинальный подход, поклялся не повторять избитые следственные приемы.

– Оно и видно, – ухмыльнулся я. – Уже халат свидетельствует, что у вас есть свой метод. Насколько понимаю, я приглашен сюда, чтобы запечатлеть эту незабываемую картину в кадре документального фильма. Предупредили бы, захватил бы с собой камеру!

– Моя вина, – принял шутку Грегор Абуш. – Ничего, обещаю позировать вам в том же виде в другой раз, когда общими силами разгадаем эту загадку… Независимо от того, что произойдет с вашим работодателем Оливером Дэрти, документальный фильм об Александрии отснять надо. Для вас он может стать хорошим трамплином.

– Что это значит – общими силами? – я решил сразу брать быка за рога, оставив в стороне ничем не обоснованную веру Грегора Абуша в мои режиссерские способности.

– Это означает, что мы повторим старую игру, ту самую, которой увлекались, когда вы работали в «Вечерних известиях», Я познакомлю вас с фактами и моими догадками, а вы, в свою очередь, со своими. Тогда вы не раз помогали мне предложенными решениями. Если не ошибаюсь, по крайней мере дважды вам удалось абсолютно точно предугадать конечный результат следствия.

– Попытаемся, – согласился я. – С чего начнем? Быть может, для лучшего контакта мне тоже облачиться в халат?

– Как пожелаете. Только сначала придется пригласить портного.

– На кой черт?

– В моем запасном халате вы будете выглядеть, как канарейка в клетке льва.

Я невольно сравнил свою тощую фигуру с мощным торсом широкоплечего здоровяка Абуша. Внешне мы так мало похожи друг на друга, как это возможно только для двух экземпляров гомо сапиенс.

– Идет! Канарейка готова присоединить свой щебет к львиному рычанию! Только не гарантирую, что дуэт будет достаточно слаженным.

– Сейчас увидим. Что вам известно об Оливере Дэрти?

– Точное попадание… Не понимаю, что с ним произошло.

– Я тоже. Все трое – Оливер Дэрти, Уолтер Карпентер и Альберт Герштейн как сквозь землю провалились.

Я рассказал все известное мне об отношениях Альберта и Дэрти, стараясь по возможности точнее восстановить в памяти подозрительные моменты в их разговорах.

– Смотри, вроде бы что-то начинает постепенно проясняться. – Грегор Абуш признательно улыбнулся. – Но в этой шахматной партии есть еще две фигуры, которые без внимания не оставишь.

– То есть?

– Ричард Бейдеван и Tea Кильсеймур. Где они находились, когда ограбили банк? Остановились оба в доме Ральфа Герштейна, который тот унаследовал от своей матери. Ее девичья фамилия – Александер. Дом находится на рыночной площади, как раз напротив торгует пирожками одна весьма любопытная старушенция. Покупателей у нее немного, поэтому хватает времени приглядываться к тому, что происходит вокруг. Старушка эта, между прочим, дальняя родственница Ионатана Крюдешанка. Она-то и заметила, что Ричард Бейдеван вернулся домой вскоре после события в банке.