Смерть раньше смерти

— Ничего с твоей ногой страшного нет, — возразила Гейл.

В детстве Ферди Феррейра перенес полиомиелит. Пострадала только левая нога, но она не была парализована. Сейчас Ферди лишь слегка прихрамывал при ходьбе; он заказывал дополнительную набойку на левый ботинок. Иногда он спекулировал на своем недуге, преувеличивая степень увечности.

Ферди привычно вздохнул и начал одеваться. Сходил на кухню за поводками и вернулся в спальню, нарочно сильнее подволакивая ногу. Но Гейл его не пожалела. Собаки уже сидели у двери, преданно глядя на хозяйку. Ферди пристегнул поводки к ошейникам. Чарлз и Диана зарычали.

— Я пошел, — заявил он обиженно, тоном великомученика.

— Береги моих ангелочков! — ответила Гейл.

Ферди поплелся к воротам по асфальтированной дорожке между другими передвижными домами–трейлерами. Поздоровался со старой миссис Аткинсон из семнадцатого номера, владелицей одиннадцати кошек. Почуяв кошачий запах, корги напряглись. Ферди злорадно дернул за поводки. Пусть не один он мучается! Собаки снова зарычали.

Он вышел за ворота. Чернокожего привратника, который обычно дежурил в деревянной будке, не было видно — наверное, спит. Ферди зашагал по тропинке вдоль берега Литл–Солт–Ривер, которая в этом месте впадала в океан.

Он не замечал ни пламенеющего оранжевым цветом горизонта, ни сине–зеленой глади Атлантики, расстилающейся перед ним, ни длинной белой полосы пляжа, ни машины, припаркованной на пустыре. Потому что думал он совсем о другом. Джордж Уолмер купил три новые кассеты — жесткое порно. Он обещал зайти и захватить фильмы.

Между стихийной автостоянкой на пустыре и пляжем находилась невысокая дюна — неровный песчаный холм высотой метра два, кое–где поросший кустарником и травой.

Ферди шел обычным маршрутом — по тропинке, проложенной через дюну. Корги рвались на травку. Он дергал за поводки. Собаки рычали.

Краем глаза Ферди заметил, что навстречу кто–то идет, но ничего странного в этом не нашел. В ранние часы на пляже довольно часто попадались люди. Кто–то бегал трусцой, кто–то гулял, кто–то любовался морем.

Он дернулся, лишь увидев маузер, торчащий из–под синей ветровки. Сначала решил, что это шутка, оскалился в улыбке, но тут увидел длинный ствол, а самое главное — лицо и оцепенел от страха. Глаза у него вылезли на лоб.

— Я калека, — сказал он.

Корги прижали уши и злобно зарычали.

Дуло маузера ткнулось ему в висок. Ферди увидел, как напряжен лежащий на спусковом крючке палец, увидел, как сосредоточен взгляд убийцы, и понял, что сейчас он умрет. Ферди отпустил собак и рванулся вперед, отчаянно пытаясь спасти свою жизнь.

На пустом пляже выстрел прогремел особенно гулко. Свинцовая пуля угодила в раскрытый рот, пробила верхнее нёбо, глазное яблоко и вышла под левым ухом. Ферди Феррейра пошатнулся, завалился назад, с размаху сел на землю. Голову пронзила боль. По щеке стекала теплая струйка крови. Левым глазом он ничего не видел.

Но он был жив.

Он поднял голову. Левый глаз совсем не видит. Видимо, он серьезно ранен!

Перед уцелевшим глазом снова возникло дуло маузера.

— Я калека!

Он не видел, как убийца снова нажимает на спусковой крючок. Но услышал сухой металлический щелчок.

Заело, подумал он. Эта штука не выстрелит. У нее все внутри заржавело. На секунду Ферди Феррейре показалось, что он будет жить.

Маузер исчез из поля зрения. Зато появился другой пистолет, совсем маленький. В первый миг Ферди подумал: игрушечный.

Потом случилось нечто странное. Корги не убежали, а, дрожа, рычали на убийцу. Вдруг Чарлз бросился вперед. Ферди услышал выстрел. За ним еще один.

Собачки хотели защитить его! Ферди захлестнула волна благодарности. Пистолетик снова возник перед его лицом, но последнего выстрела он уже не услышал.

Яуберт поехал на работу из бассейна на своей машине, желтой «Кортине XR6». Он купил ее давно, в те дни, когда еще соревновался с Гербрандом Фосом. Он был недоволен собой. Прошла уже неделя, а он по–прежнему не мог проплыть без отдыха больше четырех дорожек.

Закурив «суперлегкую» сигарету, он немного успокоился. Может быть, он просто слишком торопится. Кстати, диета тоже отнимает силы. На пассажирском сиденье лежал целлофановый пакет с полезным завтраком, который он приготовил себе утром: хлеб из муки грубого помола с нежирным маргарином, листьями салата, несолеными помидорами и огурцами.

Как только Яуберт затормозил, навстречу ему выбежала Мэйвис. Еще до того, как она открыла рот, он понял: что–то стряслось.

Заведующий отделом новостей телеканала Эс–эй–би–си в Си–Пойнте узнал о том, что маньяк с маузером прикончил третью жертву, от корреспондента радиостанции.

Заведующий отделом новостей читал последние выпуски «Аргуса» и «Бюргера». Он понимал, что маньяк — выгодная тема для местных газет. Можно только догадываться, какой шум они поднимут, узнав о третьем убийстве. Теперь можно почти с уверенностью утверждать, что в Кейптауне орудует серийный убийца. Такая история подойдет и для федерального телеканала. Поэтому завотделом новостей срочно вызвал из дома репортера и оператора и отправил их в Мелкбос.

— Если у кого–то и был повод убивать Ферди, то только у меня, — говорила Гейл Феррейра.

Она сидела в кресле. Напротив нее, на двухместном диване, расположился Гербранд Фос, который на этой неделе дежурил по городу. Рядом с ним сидел Яуберт. Двум рослым детективам было тесно на узком диванчике. Но другого места в гостиной не было.

Каждый держал в руках чашку с чаем.

— Что вы имеете в виду, миссис Феррейра? — спросил Фос, поднося чашку к губам.

— Ферди был абсолютно никудышным, — решительно выговорила Гейл, подчеркнув два последних слова. — От него были сплошные неприятности!

Она сидела прямо, сдвинув колени, держа чашку обеими руками. Яуберт заметил, что вдова отнюдь не красавица. В коротких черных кудряшках мелькала седина. Несмотря на толстый слой косметики, видно, какая плохая у нее кожа. Из–за того, что уголки рта опущены вниз, выражение лица кислое, недовольное.

— Почему вы так говорите? — поинтересовался Фос.

— Он никак не мог найти работу. Вернее, он ее даже не искал. Потому что он был лентяй. Уж слишком жалел себя. Понимаете, капитан, в детстве Ферди болел полиомиелитом; его не парализовало, просто он немного подволакивал ногу при ходьбе. В общем, ничего страшного. Зато с головой у него точно было не в порядке. Он считал, что все кругом ему что–то должны. Одни неприятности от него!