Смерть расписывается кровью

Станислав же, похоже, сразу догадался, что к чему. Брови Крячко сперва изумленно поползли вверх, затем сошлись на переносице: «друг и соратник» недовольно нахмурился, покачал головой и тяжело вздохнул.

Гуров дождался, пока входная дверь захлопнется за старшим лейтенантом Магницким с двумя задержанными, повернулся к Марадоне, поймал его недоумевающий взгляд.

– Садись, Юрий, – негромко сказал он. – Выслушай меня внимательно и не перебивая. То, что я сейчас скажу тебе, – очень серьезно. Чтобы больше не возвращаться к этой теме: я отвечаю за каждое свое слово. Ты меня немного знаешь, да и наверняка наслышан: я свои обещания выполняю. То же самое к Станиславу Васильевичу относится.

Ивченко кивнул. Все верно. Он не сомневался в том, что Гуров его не кинет.

– Ты можешь очень помочь нам. Я склонен думать, что твое предположение верно. Половинка письма у людей с Грузинского Вала. Добыли они ее у Арзамасцева, организовав убийство Аркадия. Тебя они знают. И не только в лицо, они знают, кто ты такой и чем занимаешься. А вот нас со Станиславом они не знают. Наши портреты в газетах не печатают и по ящику не показывают. На лбах у нас не написано, что мы сыщики. Мы не в форме, обычный гражданский прикид. Теперь представь, Юра, что получится, если мы втроем заявимся в этот гадючник, в их штаб-квартиру, имея на руках вторую половину письма. Ту самую, которую Аркадий оставил на хранение Хаданской.

– А… э… – казалось, что Марадона был совершенно ошеломлен словами Гурова. А вот Станислав, похоже, ничуть не удивился, только складка между бровей Крячко обозначилась еще резче. Ясно теперь, какой вариант просчитывал Лев во время перекура.

– Ты старший, а мы твои помощники. Надеюсь, более толковые, чем Кролик с Лысым, – слабо улыбнулся Гуров. – Говоришь ты. Мы молчим с суровыми рожами: мы твоя пехота, подстраховка на случай осложнений.

Ты делаешь им предъяву: письмо ведь изначально досталось тебе! А в доказательство своих слов показываешь им половинку, которая у нас. Я тебе ее сейчас дам. Если мы угадали верно, то парни с Грузинского обязательно заглотят наживку, у них же слюни потекут! Ты начинаешь торг.

«Лева авантюрист, каких поискать, – думал Крячко, не спуская взгляд с Марадоны, наблюдая за его реакцией, – но какой же блестящий психолог! Он походя, незаметно пристегивает Ивченко к нам. «Если мы угадали верно…» Одна эта фраза чего стоит! «Я тебе ее дам…» Соратники и единомышленники, волк меня загрызи! Но если он уболтает Марадону, и мы сунемся в это гадючье гнездо, то все будет гораздо серьезнее, чем час назад. Там без пальбы не обойдется».

– Либо предлагаешь, чтобы они выкупили у тебя твою половинку. Подороже. Либо предлагаешь, чтобы они продали свою. Подешевле. Ведешь себя жестко, напористо. Даже нагло: ты в своем праве! Делаешь акцент на то, что досталась им эта половинка не по-честному, они ее отшакалили у Аркадия! А тот украл письмо у дяди, по сути, у тебя украл. Намекаешь, что тебе прекрасно известно о смерти Арзамасцева. Словом, по обстоятельствам. И, как только они раскрываются, как только становится ясно, что наши догадки верны, в игру вступаем мы с Крячко. Уже именно как два полковника милиции. Появляются у нас основания взять ребятушек с Грузинского за известное место. Мы сбрасываем маски. И устраиваем твоим недругам большие огорчения на фоне крупных неприятностей.

– Это что же, – по лицу Ивченко пробежала тень, он потупил взгляд, – мне вам помогать? Ментам?.. На вашей стороне играть? Не по понятиям…

– На своей тоже, – Лев говорил с Марадоной, точно взрослый, растолковывающий элементарные вещи несмышленому малышу. – Приказать я тебе не могу, давить на тебя и запугивать не хочу. Могу только попросить. Но подумай, Юрий! Не по понятиям? А свой ум у тебя на что? Ты же сам их отморозками и беспредельщиками считаешь, а какие понятия с беспредельщиками?! Потом, ты тут только что разглагольствовал, какой ты весь из себя «русский пацан». Так за базар отвечать надо! Прикинь: если мы им с твоей помощью не помешаем, если опоздаем, то хоть половина письма Лермонтова, а уйдет ведь за бугор. Как же так?! Неужели ты этого хочешь, это ж наше национальное достояние!

Никакой логики в словах полковника Гурова не прослеживалось начисто. Окажись письмо у Марадоны со товарищи, оно точно так же уплыло бы из России. Именно к этому они изначально стремились, для этого и передавали письмо Геннадию Салманову. Но сейчас была важна вовсе не логика, а эмоции. Вот на них-то Гуров целенаправленно и давил: пусть Ивченко почувствует себя истинным патриотом, богатырем земли русской и защитником национальных интересов. Первая струнка психологического аккорда, взятого Гуровым. А другие струнки?

– Ты можешь отказаться. Я все равно сделаю все, что обещал тебе час тому назад, я слово держу, – негромко и сухо произнес Гуров. – Но, если ты не откажешься, я сделаю для тебя куда больше. Да, в зону за Осинцева ты пойдешь, тут ничего не поделаешь. Но, честью клянусь, я тебя вытащу из-за проволоки меньше, чем за год. Либо ты попадешь под ближайшую амнистию. Либо будет условно-досрочное.

– Так как же? – растерянно спросил Ивченко, переводя взгляд с Гурова на Крячко и опять на Гурова. – У меня ведь рецидив, третья ходка получится. Как же условно-досрочное? Не выйдет ничего…

«Все, Юрик у нас почти что в сумке, – внутренне усмехнулся Станислав. – Раз уж стал рассуждать на тему выйдет – не выйдет. Как это в песне поется: еще немного, еще чуть-чуть… Ай, молодец Лева! Надо его поддержать».

– А мы попробуем, – уверенным тоном сказал Лев. – Мало ли что рецидив! Я не волшебник, но много чего могу. Кстати, Кролика твоего я вообще из-под удара выведу. И Лысого. Будут тебя твои адъютанты на свободе дожидаться. Как Ярославна князя Игоря.

– Попробуем, и у нас получится! – ввернул Крячко. – Мы с Гуровым слов на ветер не бросаем. А вот конкурентам твоим с Грузинского Вала солоно придется. Там о совсем других сроках речь пойдет.

– От них попросту мокрого места не останется, – подтвердил Гуров. – Сотрем в порошок, разнесем напополам и вдребезги.

Вот и зазвучала еще одна струна психологического аккорда. Юрий Ивченко задумался всерьез. Это что же получается? Конкурентов громят так, что им уже не подняться. А он сам, – если Гуров сдержит обещание! – меньше чем через год оказывается на свободе. Вот тогда действительно большую часть столичной торговли антиквариатом можно будет подгрести под себя… Широкая и ясная, однако, дорога открывается!

Само собой, Лев Иванович догадывался, в каком направлении потекут мысли Марадоны. Черного кобеля не отмоешь добела, и Гуров иллюзий не имел: как только с его помощью Ивченко откинется, он тут же примется за старое. Просто потому, что ничего другого Марадона делать не умеет, а кушать хочется каждый день. Не в разнорабочие же ему подаваться, если он за всю свою жизнь ничего тяжелее пистолета в руках не держал. Но – вот ведь парадокс! – Гурова такая перспектива вполне устраивала. Природа не терпит пустоты, и кто-то из братвы все равно оседлает торговлю антиквариатом, примета времени, как уже было замечено. Надеяться на то, что в этой одной области криминал удастся отсечь – типичная маниловщина, а Гуров строителем воздушных замков не был. Так лучше знакомое зло, чем незнакомое. Лучше Марадона, чем неизвестно кто. Тем более что Гуров крепко надеялся взять-таки Марадону на достаточно короткий поводок. И вот тогда все сложилось бы не так уж плохо: без совсем запредельных перехлестов. Взбреди, скажем, кому в голову попереть и загнать налево икону Андрея Рублева, «Апостол» первопечатника Ивана Федорова, пивную кружку Петра Первого или шпагу генералиссимуса Суворова, так ведь тот же Ивченко полковника Гурова предупредить может о таких интересных планах. И помочь их расстроить. Словом, полковник Гуров намеревался со временем сделать из Ивченко «внедренку» очень высокого уровня. Нет в этом никакого цинизма, а есть здоровый прагматизм и четкое осознание невеселых российских реалий.

– Конечно, такой визит может оказаться опасным, – вздохнул Гуров. – Мы же сунемся туда, как кот головой в голенище, нет времени ни на разведку, ни на подготовку. Как бы уже не опоздали, вот я чего больше всего боюсь! Но ведь только сегодня, только от тебя у нас информация о твоих конкурентах появилась. Так что тебе в любом случае моя благодарность обеспечена. Словом, если ввязываться, то прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Может получиться крутая заварушка. Это тебе не на Салманова наехать или на Маргариту. Так что, Юра, подсобишь? Не перетрусишь? Неволить я тебя не могу. Скажешь «нет» – отвезем мы тебя со Станиславом Васильевичем в управление, а сами что-то другое измышлять станем. Но, скажу тебе по секрету, ничего лучшего не изобретем. Думай, Марадона. Только недолго, времени у нас совсем нет.