Смерть сказала: может быть

– А как насчет загородки?

– Тут, – сказал Лоб, – объяснение и того проще. Мы с Филиппом уже анализировали этот случай. Сколько времени Зина оставалась на ферме?.. Около часа?

– Даже меньше, – уточнила Мари-Анн.

– Ладно. По дороге туда ничего подозрительного не произошло. По-видимому, ворота были заперты. Я приехал вместе с Филиппом. Затем пришел сюда. Тем временем Филипп, поджидая механика, видел, как маленький Дино играл на дороге.

– Точно, – подтвердил Нелли. – Мне была видна дорога, которая тянется по кромке луга, но я особенно не всматривался… Никаких причин для подозрительности…

– Наконец Филипп вернулся домой, и мы вдвоем отправились на ферму. В этот самый момент ворота и были открыты. С явно преступными намерениями… Теперь меня поражает то обстоятельство, что неизвестный, по-видимому, долго наблюдал за нашими передвижениями… Он точно знал, когда для него наступит самый благоприятный момент.

– Но где же он мог прятаться все это время? – возразила Мари-Анн.

– Видите, – Нелли призвал Лоба в свидетели, – моя жена ничего не желает слушать!…

– Да у него и не было никакой нужды прятаться, – продолжал Лоб. – Ведь гуляющих на холмах пруд пруди. Можно сделать вид, что срезаешь тросточку или отдыхаешь в тенечке. О-о! Никакой проблемы отодвинуть засов и при этом не привлечь к себе чьего-либо внимания.

– Допустим, – согласилась Мари-Анн. – И все-таки тут есть одно обстоятельство, которое меня очень смущает. Эти покушения… Они растянулись на годы…

– Нас тоже, – признался Лоб. – Мы тоже бьемся над этой загадкой.

– Если кто-то задумал ее убить, – продолжала Мари-Анн, – ему ничего не стоило выстрелить в нее – и делу конец. Что означают эта погоня и все эти промашки?

Воцарилось молчание. Каждый из присутствующих взвешивал свое объяснение. Нелли затянулся трубкой. Мари-Анн предложила Лобу вина, но тот отказался.

– То, что речь идет о преступных намерениях, теперь уже вне сомнений. Но, в сущности, какой из известных нам фактов можно отнести к разряду покушений на жизнь?

Филипп поднял руку. Но Лоб подал знак, что хочет продолжить.

– Я пытаюсь ответить на вопрос мадам Нелли. Например, случай в Милане. Было ли это покушением или своего рода предупреждением? И даже авария автобуса. Где доказательства, что она была подстроена человеком, желавшим показать… ну, как бы это выразиться… что он сильнее?

– В таком случае этот человек психически болен, – категорически заявила Мари-Анн.

– Не обязательно. По правде говоря, нам неизвестен характер его отношений с Зиной, и, возможно, мы толкуем его поведение превратно.

– Да, – согласился Нелли, – я вижу, куда клонит Эрве. К примеру, речь может идти о шантаже, как если бы человек добивался от Зины того, в чем ему упорно отказывали.

– Или же, – предположил Лоб, – допустим, она когда-то порвала с любовником и тот преследует ее, движимый чувством мести.

– В таком случае «промашки» – часть его плана.

– Это не разрешит проблемы времени, – настаивала на своем Мари-Анн. – Ни преследования, ни шантаж не могут растягиваться на годы!

– Что вы об этом знаете? – буркнул Нелли.

– И потом, – сказал Лоб, – возможно, мы ошибочно полагали, что преступник тенью следует за Зиной. А что, если он вынужден отлучаться, совершать длительные поездки – деловые или иного характера?

– А почему бы, – предположил Нелли, – его отношениям с Зиной не меняться? Почему бы периодам мирным не чередоваться с враждебностью?

– У вас обоих просто талант, – устало пробормотала Мари-Анн.

– И все же не мешало бы поставить в известность Бонатти.

– Кто это такой? – поинтересовался Лоб. Ответила Мари-Анн:

– Полицейский комиссар в Ницце. Мы неоднократно оказывали ему услуги, и Бонатти, разумеется, сподручнее разобраться в ситуации.

– Следует безотлагательно его повидать, – продолжил Нелли. – И если малышке и в самом деле угрожает опасность, на нас ложится слишком большая ответственность.

– Конечно. Однако неудобство состоит в том, что, получив предупреждение, комиссар пожелает расспросить Зину, и та сразу узнает, что с того момента, как она тут, на ее жизнь дважды покушались. Каким это станет для нее ударом!

– Вы правы, – согласилась Мари-Анн. – Но тогда что нам остается делать?

– Я не могу за ней неотступно присматривать. И потом, по чести говоря, дел у меня по горло. Бонатти – парень дошлый. Уверяю вас, он справится.

– Возможно, – без особого убеждения сказал Лоб. – Но вряд ли он кого-нибудь высмотрит. Можете на это не рассчитывать. Угроза слишком безлика. Если желаете, поставьте его в известность, чтобы не нести ответственности самим. Но, думается, мы могли бы провести расследование и без посторонней помощи. Я могу заняться этим самолично. Чего мы, в сущности, хотим? Проверить факты, и все. Посмотреть на прошлое Зины своими глазами – разве не так? И выяснить, что же она продолжает от нас скрывать.

– Это приведет ее в бешенство, – сказал Филипп.

– Или же она вздохнет с облегчением, – предположила Мари-Анн.

– А как же вы подступитесь к людям, которых станете расспрашивать? – спросил Филипп.

– О-о! Нет ничего проще. Я расскажу им, что Зина желает застраховаться, но моя компания, учитывая предшествующие обстоятельства Зининой жизни, хочет точно определить размеры риска, которому подвергается ее жизнь.

Наступило смущенное молчание.

– Странное же гостеприимство мы оказываем ей, – наконец сказала Мари-Анн. – Однако лучшего решения я не вижу. Когда вы отправляетесь в путь?

– Чем скорее, тем лучше… уже завтра… Почему бы и нет? Зина убеждена, что моя работа не оставляет мне никакого досуга.

– А что… если вы обнаружите, что на ее жизнь кто-то покушается? – спросил Нелли.

– Ну что ж, тогда мы ее предупредим… Сообщим ей правду.

– Ну а если она попытается наложить на себя руки вторично?

– Вы невыносимы, мой бедный Филипп! – вскричала Мари-Анн. – Да, знаю, я в самом начале совершила ошибку, приняв эту малышку в своем доме. Но, умоляю, не старайтесь напоминать мне об этом по любому поводу… Я стану присматривать за ней сама, если вам это в тягость.

На лице Филиппа ясно читалось изумление.

– Вот уж совсем не так. Ну, просто абсолютно. Я сказал только, что мы играем с Зининой жизнью; мне хотелось бы этого избежать. Допустите, что ваше расследование насторожит преступника… В конце концов, такая мысль не лишена здравого смысла… А не ускорим ли мы события, которым хотим воспрепятствовать?

– Мое отсутствие не затянется, – сказал Лоб. – Со своей стороны, не смогли бы вы придумать средство удержать Зину при себе?

– Да, это лаборатория. Я могу предложить ей поработать со мной в Ницце. Об этом уже шел разговор. Намечалось более позднее время. Я не в восторге от необходимости сократить свой отпуск, черт подери. Но прекрасно понимаю, что другого выхода у меня уже нет.