Смерть в адвокатской мантии

Поэма продолжала звучать. Все взялись за руки: Эдвард, Сара, Джонни Фицджеральд, всхлипывающая сиделка, леди Люси, сам Пауэрскорт, Оливия и Томас, который взял за пальчик малыша Кристофера. Круг любящих сердец взволнованно внимал строкам лорда Альфреда Теннисона:

Быть может, смоет нас волной, Быть может, придется нам в селении блаженных Пополнить круг героев наших павших.

Кристофер снова улыбнулся, на сей раз матери. Ему явно понравилось улыбаться, похоже, он будет веселым парнишкой. Никто уже не сомневался — кризис миновал, Пауэрскорт будет жить! Краски понемногу возвращались на его бледные щеки. И тут леди Люси ощутила страшную усталость. Глядя на Фрэнсиса, она поняла — никогда ей не хватит смелости попросить мужа бросить его рискованные расследования. Эдвард думал о том, чего стоило Пауэрскорту расследование убийств в Куинз-Инн. Сара же мысленно репетировала вечерний отчет матушке о случившемся на ее глазах чудесном воскрешении, о том, как лорда Пауэрскорта вернула к жизни улыбка младенца. Джонни, открыв последнюю страницу, бросил взгляд на финал. Люси права, он должен дочитать до конца. Это действительно лучшая эпитафия Пауэрскорту, но понадобится она не сейчас, а через десятки лет, когда он будет глубоким старцем. И Джонни смолк, предоставив другу самому прочесть заключительную строфу. Держа за руки сыновей, в крепких объятиях жены и дочки, лорд Фрэнсис Пауэрскорт окрепшим, звучным голосом прочел:

И пусть еще мы хватим лиха здесь, пускай Не те уж силы, что играючи когда-то Сворачивали горы, — живы мы! Мы живы, И пока нам суждено на палубе плывущей оставаться, Одно в груди у смертных храбрецов: Бороться и искать, найти и не сдаваться.