Смерть в Голограм

– Что это значит? – удивился Савельев.

– Цирроз печени. Я, конечно, отправил ткани на анализ, но визуально все очевидно. Кровь я посмотрел сам. А что, ваша потерпевшая подбухивала?

– Откуда нам знать, Антонов? – раздраженно произнес Савельев. – Она такая же наша, как и ваша. Докладывай, на чем основаны выводы?

– Во-первых, в крови присутствует алкоголь – ноль целых, восемь десятых промилле, что соответствует паре бокалов вина. Не так много, но при этом еще и высокая доля присутствия медикаментозных препаратов. Каких точно, скажу позже. Поглядим, конечно, что «скажут ткани», но для меня картина очевидна и весьма печальна. Жизненно-важный орган молодой женщины выглядит, как у алкоголика с многолетним стажем.

– Цирроз? – удивилась, до того молчавшая Рита Российская. – Как такое может быть? Она же ярая зэпэшница!

Сотрудники отдела повернули головы в сторону Маргариты, желая услышать разъяснения незнакомой аббревиатуры.

– ЗП – это здоровое питание, – пояснила она. – А зэпэшницы – те, кто его придерживается. Я, кстати, была подписчицей Леры Полянской до некоторого времени.

– Почему отписалась? – спросил ее Петр Незабудько.

– После ее разоблачения, как и многие. Хотя раньше мне очень нравились ее видео с домашними упражнениями. Они помогли мне…, в общем, это неважно, – смутилась Рита.

Фомин взглянул на жену и в очередной раз подумал, как же ему повезло. Еще недавно, убежденный холостяк Фомин теперь не мог представить своей жизни без Риты и сына Платона.

После непростых родов Рита поправилась и приложила немало усилий, чтобы вернуть телу былую форму. Семья, кроме новорожденного Платона и старика Маффина, перешла на здоровое питание, которое вплотную затронуло и Егора. Из солидарности с Ритой Фомин был вынужден забыть о котлетах с макаронами и пиве с чипсами. Утром он ел каши с какими-то непонятными наполнителями, а вечерами – белок в виде куриной грудки и сложносочиненный набор овощей. Пока Рита была в декрете, Егор иногда в служебной столовой смаковал жареную картошку с жирным бифштексом, о чем потом честно признавался жене. Маргарита лишала его ужина, предлагая выпить лишь кефир, и требовала дать клятву верности здоровому питанию.

К счастью, жена быстро привела в форму свое, и так идеальное, по мнению Егора, тело и к нему вернулись и пиво, и чипсы, и котлеты с макаронами.

– О каком разоблачении идет речь? – уточнил Савельев.

– Это – история с кроликами. Примерно полгода назад ее глокаунт заблокировали. Точная причина известна только владельцам приложения, но я подозреваю, что массовая отписка произошла в виду обнародованной личной переписки Полянской.

– Это я понял из видео. Подробности, – потребовал Савельев.

– Некий доброжелатель под ником Добролюб выложил в сеть переписку Лерон с ее пиар-директором Арменом Микояном, – продолжила Маргарита. – В ней Полянская называла своих подписчиков не иначе, как глупые кролики и требовала новых стратегий их развода. Как вариант продвижения и увеличения подписок, Лера часто устраивала розыгрыши призов, которые называла аттракционами невиданной щедрости. Ими нельзя злоупотреблять, иначе рискуешь потерять доверие подписчиков. Лера злоупотребляла, но не это в итоге привело к плохим последствиям, а та самая переписка. Точнее ее обнародование. Чувства подписчиков были оскорблены, многие отписались. А из-за массовой отписки система, видимо, сочла глокаунт вредоносным и заблокировала.

Савельев снова потер пальцем правую бровь.

– Так, с кроликами более-менее понятно. К следующей оперативке на моем столе должны лежать данные на этого Добролюба.

– Есть, – ответила Рита.

Фомин выдержал паузу и добавил:

– Боюсь, что данные на пользователя Голограм, мы сможем получить только через запрос в Америку.

– Это проблема?

– Это могло стать проблемой, если бы владельцем сети не был тот самый Поляков. Есть надежда, что он предоставит нам нужную информацию.

– Значит, делайте запрос и ко вторнику мне на стол – не полудохлые версии, как вы это любите делать во время раскачки, а обоснованную информацию по всем подозреваемым, с четкими мотивами. Фомин, все упущенные допросы восполнить.

– Есть, товарищ генерал.

– На данный момент вы абсолютно не подготовлены, пришли на оперативку с полупустой информацией, а кое-кто с абсолютно пустой головой. По поводу СМИ – с ними общаться осторожно, не дразнить. Ежу понятно, что они сейчас не успокоятся – такая вкусная тема, которую можно обсуждать бесконечно, чего мы себе позволить не можем. Руководство уже требует результатов. И они должны быть.

– Понял, товарищ генерал, – сказал Фомин.

– Свободны. – Произнес Савельев и, развернув кресло в сторону экрана, включил на повтор запись последнего эфира Полянской.

– Эх, а не подкрепиться ли нам, товарищи, прямо с начала этого замечательного утреца? – Бодро предложил патологоанатом Леня Антонов, всегда прибывающий в отличном настроении, несмотря на специфику своей профессии.

Ничего не имея против дельного предложения, все направились в столовую. Рита, по инерции глядя на то, что кладет на свою тарелку муж, мысленно размышляла о Полянской.

«Печально закончила свой путь Лерон. Столько усилий, бессонных ночей с проведением розыгрышей и мгновенное фиаско. Потом новая попытка восстать из пепла, и такая жуткая смерть в прямом эфире. Вот уж на самом деле, жизнь и смерть напоказ. Несчастные дети остались без матери, и муж…. А вот степень печали мужа надо бы проверить. Фатрушев упомянул, что тот лишь изображал горе».

Олег Фатрушев взял большой стакан с компотом, выпил залпом и потянулся к новому.

– Эй, что происходит? – спросил его Фомин.

Олег вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и с высоты двухметрового роста взглянул на Егора.

– Ничего. Временные трудности, – попытался он отшутиться.

– Из-за этих трудностей ты так безобразно провел осмотр места? – произнес Егор.

Рите показалось, что Фомин на что-то намекает Фатрушеву.

– Съезжу и все исправлю, я же сказал, – раздраженно произнес Фатрушев.

– Давай завязывай с этими трудностями. Слишком много их у тебя в последнее время. Савельев прав, осмотр проведен отвратительно. О родителях потерпевшей и ее мужа – вообще ни слова, – не удержался и отчитал его Фомин.

Рита аккуратно встала между Фоминым и Фатрушевым.

– Прошу прощения, что вступаю в ваш грубый мужской диалог. Но считаю необходимым добавить, что, судя по глогам Полянской – кроме упомянутых вами родственников, имелись еще кухарка, садовница и домработница в одном лице женщины пожилого возраста, а также, ранее упомянутый, личный водитель Полянской.

– Аффигеть! – воскликнул Петр. – Или муж той глогерши – олигарх?

– Она сама зарабатывала, как олигарх, – ответила Рита.– Один выход рекламы у нее стоил полмиллиона.