Смерть в конверте
Шрифт:
Комиссар протянул скрепленные листы протокола. Старцев углубился в чтение…
Ровно через двадцать минут Иван торопливо спускался по той же старой лестнице Управления Московского уголовного розыска.
– По коням, братцы-товарищи, – скомандовал он, войдя в рабочий кабинет группы.
На телефоне он оставил Кима и Баранца. Остальные рванули к месту преступления, так как оба убийства, по убеждению комиссара Урусова, были звеньями одной цепочки.
Дежурных «эмок» в гараже угрозыска не оказалось, уселись в старый скрипучий ЗИС-8 и покатили на улицу Чернышевского. Там, в добротном пятиэтажном доме 1940 года постройки, находилась квартира директора Сталинской водопроводной станции Никиты Захаровича Неклюдова.
В
В необычных домах с красивыми фасадами, с цветочными клумбами в закрытых дворах, с нестандартными планировками квартир обитали чиновники всех мастей, депутаты, руководители крупных предприятий, прославленные летчики и моряки, именитые деятели искусств. Справедливости ради следует признать, что изредка в элитную компанию попадали и простые смертные: шахтеры, машинисты паровозов, ткачихи, учителя… Правда, для этого им требовалось стать передовиками производства, Героями Социалистического Труда, орденоносцами, новаторами.
Примерно в таком доме в глубине квартала между улицей Чернышевского и Малым Казенным переулком жил руководитель крупной водопроводной станции Никита Неклюдов. Жил, покуда не впустил в свою квартиру убийцу.
Надрывно пыхтя слабеньким мотором, старый ЗИС катился по улочкам Москвы. Не теряя времени, Старцев пересказывал товарищам протокол осмотра квартиры, составленный оперативниками майора Щеголева.
– Семья убитого, по обычаю, до конца сентября проживала на загородной даче, поэтому дома Неклюдов после рабочего дня находился один, – покручивая зажатую между коленями трость, излагал Иван Харитонович. – Вечером в дверь позвонили. Открыл Неклюдов сам: следов взлома не обнаружено. «Гости» усадили хозяина на стул, связали и начали избивать, выпытывая нужные сведения.
– Похожая картинка, – проронил Егоров. – Только без подвала и толстого слоя пыли вокруг.
– Неклюдова перед смертью мучили меньше, чем Золотухина: видать, оказался сговорчивее, – согласился Старцев. – Труп так и оставили связанным на стуле с торчащим кляпом во рту.
– А кто его обнаружил, если родственники проживают на даче?
– Забеспокоился секретарь и заместители, когда Неклюдов утром следующего дня не появился на работе. Человек он пожилой, с лишним весом, с одышкой и слабым сердцем. Подумали: вдруг ночью стало плохо, – ну и давай названивать домой. Неклюдов не отвечал, тогда они обратились в милицию.
– Обыск провели? – поинтересовался Васильков.
– Нет. Щеголев вызвал экспертов и намеревался начать осмотр, но Урусов приказал все оперативные мероприятия по данному делу провести нашей группе. Он уверен, что убийства Золотухина и Неклюдова связаны между собой.
– Ну, это вряд ли, – усмехнулся вечно во всем сомневающийся капитан Бойко. – Мало ли в Москве несчастий с людьми родственных профессий…
Отчасти он был прав: преступлений в послевоенной столице случалось много. Причин тому было несколько. Огромное количество неучтенного оружия и боеприпасов. Тысячи вернувшихся с войны мужчин, часть из которых не смогла найти себя в мирной жизни. При этом у некоторых была основательно искалечена нервная система.
Если в течение пары дней в разных районах Москвы убивали трех дворников, это, конечно же, не означало, что преступником был один человек, руководствующийся одним и тем же мотивом. Но всякий сыщик, прослуживший в МУРе хотя бы пару лет и знавший интуицию комиссара Урусова, поостерегся бы оспаривать его предположение.
– Вот мы и выясним, есть ли между ними связь, – закончил Иван и надолго замолчал.
Оперативники Старцева успели вовремя. Никого из группы Щеголева в большой
четырехкомнатной квартире они не застали, зато там заканчивала работу бригада экспертов из МУРа. Труп хозяина увезли в морг, специалисты паковали свои портфели и чемоданчики с инструментами, реактивами и прочими хитрыми штучками.Старцев прямиком направился к старшему эксперту.
– Здравствуйте, Александр Яковлевич, – пожал он гладкую руку пожилого специалиста. – Чем обрадуете?
– Можете проводить обыск. Мы сняли отпечатки трупа, а также со всех предметов мебели, дверных ручек и предметов роскоши, которые вы здесь найдете, – начал тот с еле заметным еврейским акцентом. – Живущих на даче родственников, как я понял, Щеголев о несчастье оповестил. Кстати, неплохо было бы пригласить их к нам на Петровку для снятия отпечатков. Так вам стало бы понятнее, сколько в квартире орудовало преступников и что они искали.
– Дельное предложение, – кивнул Иван. – Сделаем.
– Хотя, уверен, вы и так поймете, где они копались. Все ящики в комодах выдвинуты, дверцы шкафов распахнуты.
– Что скажете по трупу?
– Смерть наступила вследствие удушения бельевой веревкой. Перед смертью его били, но особенно не усердствовали. Вероятно, начал говорить после нескольких ударов по лицу: на щеках и подбородке остались следы в виде небольших ссадин и одной свежей гематомы…
Квартира покойного Неклюдова была образцом строительного дизайна 1930-х годов. Стиль объединял в себе черты барокко, наполеоновского ампира и классицизма. Разве что, в отличие от ампира, где присутствовало много позолоты, в четырехкомнатной квартире ярких красок почти не было. Поражало обилие дорогих пород натурального дерева, начиная с выложенного «елочкой» паркета. Темная недешевая мебель, стены пастельных тонов, красно-коричневые ковры, помпезные хрустальные люстры. Наиболее спокойную гамму сохраняли плотные шторы и картины в широких рамах. Мебель была массивная из ореха и дуба. На стенах – сдержанная лепнина, на потолках – фигурные розетки. В просторном зале выделялись сервант выпуклой формы, круглый обеденный стол, кожаная мягкая мебель в светлых чехлах.
– Что я вам говорил, – проворчал Бойко. – Сюда явно наведались за деньжатами и золотишком.
Да, судя по интерьеру просторного жилища, деньги в семье Неклюдова водились. И немалые.
Старцев вздохнул:
– Возможно, ты прав.
Однако опытный Егоров не поддержал пессимизма товарищей.
– Заметьте, этот преступник тоже любит каленые семечки, – указал он на валявшуюся тут и там шелуху.
– Вот и первая зацепка, – усмехнулся Иван. – Что ж, братцы-товарищи, давайте займемся работой. Саня, пригласи двух понятых…
Примерно через час в квартире убитого Неклюдова появились его супруга Марта Павловна со старшей дочерью Софьей. Обе уже знали о смерти Никиты Захаровича и поэтому были в темных траурных одеждах и с красными заплаканными глазами. Севшим голосом супруга спросила, как умер Никита Захарович и где она может с ним попрощаться. Старцев коротко обмолвился о грабителях, назвал адрес морга. Затем Василий Егоров приступил к допросу.
Женщины приехали из дачного поселка весьма кстати. Сыщики успели осмотреть квартиру, ознакомиться с обстановкой и понять, что помимо хозяина интересовало убийц. Однако никто из оперативников не знал, что конкретно пропало из многочисленных комодов, сервантов и шкафов.
– Здесь хранились некоторые драгоценности, – вдова подошла к комоду в спальне и кивнула на выдвинутый ящик.
– Что именно здесь лежало? – заинтересовался Старцев.
– В этом футляре я хранила золотой браслет, – показала она на пустую длинную коробочку, покрытую бордовым бархатом. – В пяти маленьких коробочках – серьги и кольца. И еще здесь под бельем лежала шкатулка средних размеров.
– Что было в ней?
– Тоже украшения, но старые, оставшиеся от бабушки и мамы. Кулоны на золотых цепочках, две броши, золотой и два серебряных крестика, кольца… И сама шкатулка была из серебра с чернением.