Смерть в рассрочку

— Не более, чем ваш любовник, — жестко осадил ее полковник.

— Но он занимается этим по заданию Комитета госбезопасности. И раз вы выкрали мои кассеты, то должны это знать.

— Знаем, — кивнул Ярмош. — Но нам глубоко плевать на то, чьи приказы выполняет товарищ Сиворонов. Он обратился к нам за помощью. Мы оказали ему помощь, оговорив условия, которые он принял. Теперь мы хотим получить то, что нам причитается. А ваши кассеты мы переписали и оставили там же, где они и были, в двойной стенке загородки для мусорного ведра.

— Мы хотим, чтобы вы вызвали генерала на встречу, — вступил в разговор Сергей. — Именно сегодня, сейчас. Ну, скажем, у входа в гостиницу «Метрополь». После вашего звонка в его распоряжении должно быть не больше пятнадцати минут, чтобы он не успел предпринять какие-либо ответные действия, а успел только доехать, причем, без малейшего опоздания.

— И как, по-вашему, я смогу его вынудить к этому? — уже спокойнее усмехнулась она.

— Сейчас объясню, — сказал Сергей. — Мы понимаем, что сообщением о его участии в наркобизнесе генерала не испугаешь, даже если пригрозить передать эту информацию в правительство. Но на кассетах записаны также его откровенные и жестокие характеристики, которые он, рисуясь перед вами, давал не только своему непосредственному начальству, но и высшим руководителям страны, включая членов Политбюро. Говорил и о проворачиваемых ими грязных махинациях. Например, о жульничестве с художественными ценностями, о воровстве в Алмазном фонде, о переводе в зарубежные банки денег партии. Если эти люди получат ваши пленки, Сиворонову конец, и не в переносном, а в прямом смысле. Он понимает это лучше вас и поэтому прикатит даже раньше указанного срока, если вы скажете, что не будете ждать ни одной лишней секунды, и сегодня же передадите кассеты куда следует.

— А если я не соглашусь? — с вызовом спросила женщина.

— Согласитесь, — заверил ее полковник. — Мы знаем о вас больше, чем вы можете предположить, и знаем, что вы умный человек, наделенный массой женских достоинств и четким мужским мышлением. Если откажетесь, мы сами переправим кассеты по назначению с объяснением, откуда они взялись. В результате вы потеряете и Сиворонова, и свою свободу, как сообщница гнусной клеветы на высшее руководство страны и партии.

— Его я и так и этак теряю, — глухо сказала Фаина Николаевна. — Или предам я или вы выдадите его с головой.

— Если устроите нам сегодня встречу, то можете и не потерять, — возразил Сергей. — Скажете, что вас заставили позвонить под угрозой оружия. Нам же —после расчетов — выдавать его не будет смысла. А вы, если захотите, чтобы он остался с вами, можете его шантажировать. Ведь для чего-то вы вмонтировали микрофоны. И именно тогда, когда заподозрили, что у него появилась другая любовница. Значит, шантаж не исключался. Кстати, у него действительно есть другая любовница.

— Давно? — преодолев неожиданно нахлынувший кашель, хрипло спросила она.

— Месяцев семь-восемь.

— Кто она?

— Об этом мы скажем в машине. И даже покажем.

— А если я все-таки не соглашусь?

— Мы сделаем так, как только что вам изложили, — сказал Ярмош. — А вас придется все же убить. Имея дело с КГБ, всегда рискуешь. Мы не хотим рисковать.

Он достал из портфеля пистолет с глушителем:

— Решайтесь. В нашем распоряжении осталось не так уж много времени. И учтите еще вот что. Если во время разговора с Сивороновым по телефону вы, чтобы предупредить его, используете какой-нибудь словесный код, вам не жить. Ни на воле, ни, тем-более, в зоне, если мы до тех пор до вас не доберемся, хотя это почти исключено.

Пока полковник говорил, она не спускала с пистолета завороженный взгляд. Когда пистолет снова исчез в портфеле, женщина встала.

— Я не героиня, — заговорила она с горькой усмешкой на белом, как полотно, лице. — Но вы меня не столько испугали, сколько убедили, что иного выхода нет. Что ж, идемте. Только не забудьте показать ту, вторую… как обещали.

— Покажем, — кивнул Ярмош, поднимаясь. — И не ищите наш сегодняшний разговор на ваших кассетах. Мы их вынули.

— Не думала, что мафия умеет так работать, — занятая своими мыслями, равнодушно проговорила Фаина Николаевна.

— Обычная предосторожность, — пожал плечами полковник, несколько встревоженный ее замечанием, но подумал, что мафия — это не банда уголовников во главе с безграмотными паханами, и успокоился.

От метро «Сокол», где находилась квартира Фаины Николаевны до гостиницы «Метрополь» ехали молча. Лишь в самом конце пути женщина, не выдержав, напомнила:

— Вы обещали назвать и показать мою соперницу.

— Мы помним, — ответил сидяший рядом с ней Ярмош.

— И не сказали, как объяснить, зачем мне так срочно нужно видеть Виктора Степановича.

— Узнаете. А стоит ли называть именно эту причину, решите сами.

— Мне обязательно заходить в гостиницу? Можно ведь позвонить и из машины.

— Нам не надо, чтобы засекли наш номер. Будете звонить из телефона-автомата, — ответил полковник и обратился к Сергею. — Позаботься, чтобы телефон был свободен.

— Понял, — отозвался Сергей.

С трудом припарковав свою неказистую «Ладу», Сергей сразу направился к входу в гостиницу. Неподалеку от его машины остановился новенький «Строен» Фаины Николаевны с подчиненным полковника за рулем.

Ярмош достал из кармана тоненькую пачку фотографии и протянул женщине.

— Вот ответы на ваши вопросы.

Она раскрыла их веером и замерла, впившись взглядом в снимки, на которых были изображены Сиворонов с Наташей в постели. Тут специально никто не давал наиболее пикантные моменты, не выжидал эффектные позы. Было показано то, что в течение одной ночи запечатлелось на видеокассете, — состояние страсти, при которой забываются приличия, мешающие в полной мере отдаться наслаждению. «Неплохо сработали ребята, — по привычке оценивать действия подчиненных подумал полковник. — Это ведь не оборудовать кинокамерами спальню ни о чем не подозревающего дипломата. Тут требовалось подстроить ловушку всегда настороженному многоопытному профессионалу. По-видимому, сыграл свою роль и тот факт, что они привыкли играть в одни ворота».

Ярмош не торопил женщину, которая сидела с окаменевшим лицом и закрытыми глазами, крепко сжимая в кулаке смятые фотографии, только изредка посматривал на часы.

— Сможете говорить с ним без истерики? — спросил он, когда подошло время.

Она кивнула.

— Тогда идемте, пора.

Прямую связь с генерал-лейтенантом Сивороновым имели немногие, и если звонили, то от них нельзя было отмахнуться, а чаще всего это было бы просто опасно. Поэтому, как только Фаина Николаевна набрала номер, Сиворонов сразу отозвался.

— Виктор Степанович? — машинально спросила она, зная, что никого другого возле этого телефона быть не может. Генерал сразу заметил ее оплошность.

— Пока меня не уволили, по этому номеру могу быть только я, — весело произнес он, не ведая того, что искушает судьбу. — Здравствуй, родная моя. Что стряслось? И почему так официально?

— Слушайте меня не перебивая, Виктор Степанович, — твердым, механическим, лишенным жизни голосом заговорила она. — Я нахожусь возле главного входа в гостиницу «Метрополь». Мне необходимо сейчас, немедленно встретиться с вами. Если вас не будет здесь через пятнадцать минут, ждать не буду ни секунды, и сегодня же передам кассеты с записью ваших разговоров в моем доме, в моей постели в Политбюро. Это все.