Смерть в Сингапуре [сборник]

— Дальше пойдем пешком, — обрадовал нас Нэш.

Тропа вывела к маленькой, сколоченной из досок пристани.

— Что теперь? — спросил я.

— Подождем. Кто-нибудь объявится.

Мы ждали пять минут, а потом послышался скрип уключин. Кто-то плыл к нам на весельной лодке. Нэш сказал что-то по-китайски, и ему ответили. Голос показался мне знакомым.

— Сюда, — показал Нэш и направился к дальнему краю пристани. Мы с Триплетом двинулись следом. Лодка уже стояла бортом к пристани. — Вы двое садитесь на корму.

Мужчина, сидевший на веслах, включил фонарь, и мы с Триплетом слезли на корму.

— Пусть они мне посветят, — попросил Нэш.

Мужчина передал фонарь Триплету, и тот осветил нос лодки. Когда Нэш перебрался на лодку, Триплет перевел луч на мужчину, и я понял, почему голос показался мне знакомым. Он принадлежал высокому китайцу, который сначала стрелял в меня на площади Раффлза, а затем избил рукояткой пистолета до потери сознания в каюте «Чикагской красавицы». Без пистолета он выглядел чуть ли не голым.

Китаец оттолкнулся от пристани и опустил весла на воду.

Греб он минут пятнадцать, и наконец мы оказались борт о борт с кораблем.

— Теперь вверх по трапу. Зажгите фонарь, — скомандовал Нэш.

Триплет включил фонарь и поводил лучом по борту, пока не нашел веревочную лестницу с деревянными перекладинами.

— Вы, парни, поднимаетесь первыми, — продолжил Нэш.

— Это ваш кумпит? — спросил я.

— Так точно, — ответил Нэш.

Я поднялся первым, затем помог Триппету перелезть с лестницы на палубу «Вильфреды Марии». Нэш управился сам. Палубу освещали пять или шесть ламп. Длиной «Вильфреда Мария» была футов под семьдесят. Окна каюты в палубной надстройке светились. Туда и направился Нэш. Мы пошли следом, а китаец, поднявшийся последним, замыкал шествие.

— Вы уверены, что Сачетти здесь? — голос у меня сломался, как у тринадцатилетнего подростка.

Нэш ухмыльнулся.

— Вам действительно не терпится его увидеть, Которн?

— Я ждал достаточно долго.

— Его величество в каюте. За этой дверью.

Я взялся за ручку, замер, на мгновение мне показалось, что сейчас начнется припадок, но все обошлось, и я открыл дверь. Внутри я увидел две койки, несколько стульев, карточный столик, на котором стояли бутылка джина и стакан. Мужчина в синей рубашке, сидевший за столом, пристально посмотрел на меня.

— Привет, Которн, — наконец поздоровался он, но ни голос, ни лицо не имели никакого отношения к Анджело Сачетти.

За столом сидел Сэм Дэнджефилд.

ГЛАВА 24

Триплет, Нэш и высокий китаец вошли вслед за мной в каюту, провонявшую запахами пота, гниющей копры, грязного белья и заношенных носков.

— Привет, Сэм, — ответил я.

— Присаживайтесь, — предложил Дэнджефилд. — Хотите выпить? Кажется, я еще ни разу не угощал вас.

— Своей выпивкой — нет.

— Так как?

— Спасибо, не хочу.

— Это ваш компаньон? — он кивнул в сторону Триппета.

— Совершенно верно.

— Триппет, не так ли?

— Да.

— Присаживайтесь, мистер Триппет.

Сели все, кроме высокого китайца, который привалился к переборке, сложив руки на груди.

— Вы слишком глубоко копнули, Которн, — синие глаза Дэнджефилда уставились на меня. — Вы туповаты, но копнули слишком глубоко.

— Мне и сейчас не все ясно, — ответил я.

— Вы — Дэнджефилд? — вставил Триппет.

Мужчина за столом кивнул большой лысой головой.

— Именно так, мистер Триппет. Сэм Дэцджефилд из ФБР. Двадцать семь лет безупречной службы.

— Это большие деньги, не правда ли, Сэм? Хватит с лихвой, чтобы заплатить по закладной за домик в Боувье.

— Вы даже не представляете, какие большие, — он посмотрел на Нэша. — Все в порядке?

Прежде чем ответить, Нэш закончил сворачивать сигарету.

— Да. Двое полицейских попали в аварию.

— Погибли?

— Погибли.

— Значит, покойников уже трое, — заметил я.

Дэнджефилд хищно улыбнулся:

— Вы догадались насчет дочери Лозупоне, так?

— Две минуты назад. Но вы правы, Сэм, я действительно туповат. Мне следовало раскусить вас в доме То, когда вы с подробностями рассказывали о письме в панамский банк. Я не знал того, что знали вы, а почерпнуть эти подробности вы могли, лишь прочитав это письмо. Следовательно, вы виделись с Карлой. Более того, вы, должно быть, были последним человеком, кто виделся с ней.

— Одним из последних, Которн, — поправил меня Дэнджефилд. — Одним из последних.

— Ладно, — кивнул я, — а теперь ближе к делу. Где Са-четти?

— Скажи ему, кузен Джек.

Я повернулся к Нэшу.

— Сачетти на Себу.

— Что он там делает?

— Лежит в могиле.

— Лежит в могиле почти двадцать месяцев, не так ли, кузен Джек? — вмешался Дэнджефилд.

Нэш поднял глаза к потолку, словно подсчитывая месяцы.

— Примерно.

Дэнджефилд налил себе джина.

— Я намерен рассказать вам обо всем, Которн. Рассказать вам, потому, что вы впутались в это дело случайно, да и приглянулись мне. Действительно, приглянулись. Жаль, что вы не так уж умны.

— Еще я не умею хранить секреты.

Дэнджефилд отхлебнул джина, посмотрел на меня, поставил стакан на стол, рыгнул и потянулся за сигаретами.

— Этот вы сохраните. Сколько у нас еще времени? — спросил он Нэша.

Тот глянул на часы.

— Минут сорок.

— Больше нам и не нужно, — Дэнджефилд посмотрел на китайца. — Открой дверь, тут чертовски жарко.

Китаец открыл дверь и вновь застыл у переборки.

— Вы собирались рассказать мне, что случилось с Сачет-ти, — напомнил я Дэнджефилду. — Я сгораю от любопытства.

Дэнджефилд хмыкнул.

— Я знаю, Которн. Знаю, что сгораете. Так вот, прыгнув за борт, Сачетти проплыл под водой к поджидающему его сампану и отправился на Филиппины. Там он никого не знал, но полагал, что все устроится само по себе.

— Благодаря микрофильму Коула.

— Совершенно верно. С помощью микрофильма Чарли. Но так уж получилось, что у него кончились деньга. Наведя справки, он узнал, что кузен Джек ссужает жаждущих, правда, под большие проценты, и обратился к нему. Кузен Джек одолжил ему… сколько? Пять тысяч?