Смерть выбирает не худших

Появились как ангелы из тьмы, остальные воительницы. Перебирая словно танцовщицы ножками, они спустились с очень крутой, каменной лестницы. Чтобы ходить по ней даже при дневном свете, нужно обладать ловкостью акробата. Причем ступени не ровные, с обрывами. Дарья сама жутко нервничала, ощущая подошвой босых ног разницу температур, от льда, до раскаленной плиты каждой ступеньки. Так что спуск напоминал изощренную пытку. С другой стороны, голые ножки, лучше чувствовали поверхность, и ни одна девушка не потеряла равновесия, хотя тяжелое дыхание выдавало напряжение, подавленные стоны от боли.

Мирабель беззвучно шепнула:

– Странно! Даже я со своим слухом эльфийки, почти ничего не могу различить. Что они погрузились в анабиоз.

Дарья сострила:

– А что! Это замок спящей красавицы! Только за ней идет не сказочный принц, а целая группа принцесс лесбиянок!

Мирабель вздохнула:

– Как не приятно ласкать женское тело, но с мужским, все равно не сравнить! Может в коже юноши есть особые витамины?

Дарья тихо фыркнула:

– Не только в коже! А вообще мужчины - это такое... Нет лучше пока умолчу, а то вдруг попаду в Ад и буду целовать исключительно чертей!

Мирабель игриво усмехнулась:

– А я уже занималась любовью с чертями: очень они темпераментные и приятные, а запах муската и серы так возбуждает!

Дарья искренне удивилась:

– Ты занималась любовью с чертями?

Девушка-эльфийка гордо произнесла:

– И не только с ними, я более двухсот различных видов живых творений перепробовала. Все-таки мне скоро четыреста...

Дарья глупо переспросила:

– Четыреста пятьдесят чего?

Мирабель оскалилась:

– Лет, а чего же еще! Или ты думала дней!

Дарья пожала плечами:

– Ты выглядишь на шестнадцать, такое невероятно свежее личико и стройная фигура. Талия как у дюймовочки.

Воительницы шагали по двору. Похоже, вурдалаки убирались не часто, грязные твари. Пыль устилала весь двор тонким налетом. Девчата оставляли изящные, следы соблазнительных, босых ножек.

Анжелина и Марина шагали по флангам, умело прикрывая небольшой отряд. Автоматы в их ручках смотрелись вполне безобидно, словно малютки на руках сказочно красивых матерей. Валентина шла в арьергарде, при этом она довольно ловко поворачиваясь, и даже кинжалом умудрялась, сбивать мух.

Мирабель философски заметила:

– Людской век конечно короткий! И что самое паскудное, женщины с возрастом теряют свою красу, превращаясь в невероятных уродин.

Дарья зло сверкнула глазами:

– Это до поры, до времени! Скоро я верю: старость будет побеждена!

Эльфийка охотно кивнула:

– Да вам это уже частично удалось! В вашем отряде девчонки не стареют, зато умирают... Хотя... Вот для того вас и отправили в замом, чтобы люди никогда не старели, и самое страшное проклятие человечества было побеждено!

Трехэтажный донжон, сложенный из массивных блоков, безмолвствовал. Черные окна, словно что-то похожее на гробы. Лунный свет, безуспешно пытался прорваться сквозь стекла. Но скользил по поверхности...

Водосток поддерживали статуи каких-то тварей. Они были вроде гибрида кактуса, саблезубого вепря и с крыльями летучей мыши. Ставшая во сне взрослой воительница Дарья: потерла саднящую ступню об шершавую поверхность:

– И тут не могут обойтись без мерзости!

Мирабель заметила:

– Это хокифири! Такие существа в свое время миллионов так сто назад, претендовали на вселенское господство, а затем совсем одичали. Взлет и падение велико расы.

Хокифири сидели на углах здания, взобрались на покатую шестигранную крышу и взгромоздились на небольшой каменный выступ над дверью. Дарья, испытывая отвращение: неожиданно выдвинула предположение:

– А они, похоже, плодятся! Такое ощущение, что эти статуи каким-то невероятным образом размножаются!

Мирабель кивнула:

– Определенно, это вполне возможно! Я знаю такие случаи.

Дверь была вылита из бронзы и украшена драгоценными каменьями. Закрыты при этом, на огромный как пивная бочка резной замок. Мирабель слегка ударила ладошкой по этому "произведению охранного искусства".

– Ничего страшного! Сейчас я его открою!

Босая ножка девушки-эльфийки маленькая, как у девочки-принцессы. Мирабель её сунула в отверстие и стала поворачивать коленку. Пальчики ножек поворачивали сложный и проржавевший механизм. Девушка скривилась, по носику скользнула капелька пота. Ей, похоже было больно:

– Врешь! Не возьмешь!

Дарья, жутко нервничая, предложила:

– Дай я тебе помогу!

Эльфийка рукой отпихнула товарища:

– Не мешай глупышка!

Замок, тихо поскрипывая, открылся. Дарья удивилась:

– Ну и ну! Что в замок, эльфы ножки совали, я никогда не видела! И даже не читала в глупом фентази.

На уровне плеч зияли драконьи головы, с извергаемыми клубами пламени в форме ручек.

Дарья ухватила за кольца, и почувствовала жжение, будто держала в ладонях угольки. Напряглась, вздулись бицепсы на руках. Дверь раскрылась без скрипа, видимо все же вурдалаки не до конца опустились, маслом петли все же орошали и даже слишком щедро: видны подтеки.

Ножка эльфа Мирабель сильно покраснела, пальчики чуть-чуть поцарапали острые грани замка. Но она по-прежнему была словно кошечка.

Воительницы проникли через дверь. Растворились в строении... Дарья, словно прожженный джигит, покрутила кинжалом:

– Дело идет к развязке!

Освещение было скудным, и девчата даже не щурились. Потом свет даже стал ярче, в потолок было вмонтировано несколько разноцветных, в форме необычайно уродливых черепков каких-то тварей лампочек. Причем запыленные до безобразия, свет от этого казался грязным и угнетающе действовал на психику. Канавки на потолке изогнуты так кривобоко, словно хребет Бабы-Яги.

Вдоль стен стояли лишь пара изрядно покореженных доспехов. Металл, из которого и были сделаны, даже не заржавел, а просто увял, и засох как осенняя трава. Дарья наступила голой подошвой на осыпавшуюся штукатурку, хруст на фоне равномерного гудения ламп был почти неуловим.

На пороге воительница заприметила двух вурдалаков. Они прислонились к стене. На одном была громадная, нелепая каска, такую деру, обычно рисовали на карикатурах с фашистами. Она закрывала свиные глаза вурдалака, он сипел носом. А на каске подобие свастики, только лопастей целых шесть и еще кривые словно нарисованные лапой не успевшего опохмелиться алкаша: мерзость!