Смертельные игры Пустоши. Узница

— Инкогнито? — удивилась Еления, заметив странный взгляд Кристы и почувствовав из-за него беспокойство. — И кто же он? — осторожно поинтересовалась она, закрывая книгу и отодвигая от себя, положив сверху аккуратной стопочки таких же старых и пожелтевших книг на столе. Почитать сейчас точно не получится.

— А ты не догадываешься? — выразительно выгнула бровь интриганка.

Еления на секунду задумалась, удивлённая вопросом, и вдруг, словно вспышка, внезапная догадка осенила её, и она в искреннем изумлении уставилась на подругу, замершую в нетерпеливом ожидании.

— Ты хочешь сказать, что приехал... — медленно начала Еления, — Майстрим Данери? — почему-то имя императора Еля произнесла почти шёпотом.

— Именно! Но не как император, а как некий ровен Анери, — сообщила Криста, заметно довольная произошедшим.

Еления застыла с озадаченным видом. Сердце почему-то испуганно встрепенулось и бешено забилось.

После той встречи, когда Май признался, что болен ею, они больше с ним не виделись. Как только главный целитель императорского двора Анатоль Мароу посчитал, что её жизни больше ничего не угрожает, по крайней мере на тот момент, и разрешил увезти Елению в Землю Фурий, её сразу увезли под крылышко Верховной Фурии Бердайн Огдэн, где Еля уже окончательно и довольно долго восстанавливалась под присмотром Ордайн Огдэн, главной целительницы фурий и сестры Верховной. 

Еля знала, что Мадлен ежедневно связывалась по фоннору с Майстримом и отчитывалась тому о её здоровье, но сама ни разу с ним не разговаривала. Майстрим же с ней никак не связывался, и если бы она не знала о ежедневных отчётах приёмной матери, то подумала бы, что он совсем забыл о ней.

Подобно Рональду Аверину, который уехал на Север и не давал о себе знать уже достаточно долгое время. И даже ни разу не справился о её самочувствии, хотя знал о болезни, знал, как связаться с ней, но, видимо, решил совсем вычеркнуть её из своей жизни.

Еля сразу постаралась не думать о Роне, отбросить грустные мысли. В глубине души она понимала, что так, как сложились их отношения на данном этапе, будет лучше для всех. Для неё, для него, для его маленькой дочки. Но всё равно было больно и неприятно. 

Обидно, в конце концов. Он теперь даже другом её не считает? Сложно справиться о её здоровье? А ведь она очень серьёзно болела, вся Ровения гудела, кто-то переживал, кто-то злорадствовал. 

Да, между ними много чего произошло, но она никогда не думала, что Рон или она сама смогут полностью вычеркнуть другого из своей жизни.

— Зачем приехал Майстрим? — девушка с усилием отогнала мысли о Рональде и с подозрением посмотрела на очень довольную фурию.

— Ой, и, действительно, зачем? — насмешливо ухмыльнулась Криста, выразительно закатив красивые глаза. — Наверное, по нашей бабушке соскучился, приехал поболтать. Она же такая милая и душевная старушка, а они очень давно не виделись.

Еления невольно хмыкнула над шуткой подруги, смешок вышел нервным. Девушка быстро вновь посерьёзнела и теперь уже с тревогой смотрела на довольную фурию.

— Криста, чему ты так радуешься? — упрекнула она. — Я рассказывала тебе, что произошло, я не хочу повторения постороннего вмешательства в сознание. Без магии я постоянно становлюсь чьей-то марионеткой, я от этого устала и совершенно не хочу воевать с самим генералом Данери, которому совершенно не нравлюсь, не хочу, чтобы бабушка Бердайн в это вмешивалась, не хочу ссор и раздоров.

Криста пораженно смотрела на ту, которую искренне считала сестрой, на строгое, почти суровое девичье лицо, на крепко сжатые в тонкую линию губы, на твёрдый взгляд. 

— Сейчас мое сердце молчит, понимаешь? — тихо, с надрывом проговорила Еления. — И пусть молчит. Так будет лучше для всех. Пока нам лучше с Маем не видеться и, желательно, больше не разговаривать.

— Для кого будет лучше?! Для тебя?! — недовольно вспылила фурия.

— Особенно для меня, — горько усмехнулась девушка. — Несколько лет я металась... между Майстримом и Рональдом. Меня тянуло то к одному, то к другому, часто я не понимала, почему снова становился безразличен один или другой, копалась в себе, считая себя испорченной и легкомысленной. Дурной. Потом словно забывала обо всем, краешком сознания понимая, что со мной что-то не так, сердцем чувствуя беспокойство, но я держала всё в себе, было стыдно кому-то рассказать о своих метаниях... — нервно выговаривалась Еления.

— И очень зря, — вставила фурия. — Возможно, что мы вместе разобрались бы, в чём дело, или догадались бы, ведь сейчас ты догадалась обо всём. Сама догадалась!

— Крис, но возможно, я не права, хотя верится в это с трудом. У меня нет доказательств, хотя я уверена, что благодаря двум высокопоставленным мужчинам Ровении, от которых я никогда не заподозрила бы подлости, я несколько лет не была хозяйкой сама себе, своим чувствам, — я была жалкой марионеткой.

— Не говори так! Это герцог Данери станет жалким, когда тётя Мадлен обо всём узнает! — зло процедила фурия, гневно сверкнув глазами. — Да она его... — кровожадно начала она, и такое злое и жестокое лицо стало у подруги, что Еля испугалась: сейчас Криста трансформируется в боевую ипостась.

— Ты обещала! — резко и недовольно прервала подругу Еля. — Поклялась ничего и никому не говорить! Мадлен, больше чем кто либо, заслужила счастье, и я не хочу стать причиной её разбитого сердца. И, в конце концов, это мои умозаключения, доказательств нет. Майстрим знает, но молчит. И пусть молчит... его молчание — лишнее доказательство моей догадки. К тому же... — Еления уверенно кивнула собственным мыслям, взгляд, обращённый на подругу, стал стальным, — что было, то прошло. Я это пережила. Больше никто пострадать не должен.

Несколько недель Еления мучительно размышляла над тем, кто же были те недоброжелатели, которые несколько лет так бесцеремонно влияли на её чувства и мысли, руководили ею как марионеткой.

В итоге, проанализировав события, диалоги, встречи, на которые раньше она не обращала внимание, изучив кандидатуры подозреваемых, используя метод исключения, девушка пришла к неутешительному выводу: ею манипулировали братья Данери. 

Кроме них, никому не под силу совершить подобное. Да и не нужно. А с генералом Кассом Данери и герцогом Эдвардом Данери она часто общалась.

Теперь уже Еления по-другому смотрела на неожиданные непонятные визиты генерала, после которых она странно себя чувствовала: становилась апатичной, выжатой словно лимон и часто хотела спать. Припомнила, как несколько раз видела свой амулет в руках у улыбающегося мужа приёмной матери, который восхищался искусной редкой работой.

Более того, в последнее время Эдвард Данери странно смотрел на неё, с непонятной виной в глазах, с сожалением и, в то же время, настороженно, — словно не знал, что от неё можно ожидать. Теперь эти взгляды стали понятны.