Смертельными тропами
Шрифт:
Повернувшись к Диогену, я протянул ему пирожок.
— Тебе привет от Василисы, — и кивнул на Марусю: — Пригляди за ней.
Филин согласно ухнул, а я вслед за Кархумом покинул пещеру.
Подходя к деревне зенолов, я услышал непонятные вопли. Пытают там кого, что ли? В душу закралось сомнение: Кархум получил, что хотел, и теперь, откажись он лечить Марусю, у меня не будет способа принудить его. И, кстати, почему не видно Верлима с Лексом?
— Где мои друзья, шаман?
Он пожал плечами и невозмутимо ответил:
— Ты скоро их увидишь.
Мне показалось,
Наконец мы вошли в селенье, и я в изумлении замер: возле одного из домов, радостно вопя, приплясывал Верлим, а зенолы сгрудились вокруг него и воодушевленно хлопали. Его оружие и броня куда–то подевались, сейчас на нем болталась лохматая звериная шкура, перетянутая веревкой. Один в один пещерный человек, дать в руку каменный топор — и можно смело отправлять на мамонта.
— О-о, Рокот, дружище! — пьяно заорал гном и бросился ко мне. — Местный эль — это что–то, скажу я тебе! Просто райский нектар.
Ясно, напоили. Вот же…
— Чего это на тебе? — я кивнул на его наряд.
— Эти зенолы — отличные мужики. Представь, их кузнец пообещал за пару часов починить все, что попортили Каменные Гиганты. Бесплатно! — Он поднял указательный палец, икнул и снова бросился в пляс, обнимая новоиспеченных белокожих друзей.
— Не тревожься, это ненадолго, — усмехнулся Кархум. — Через час твои друзья будут в норме.
Он повел меня вглубь поселения. Я поглядывал по сторонам, молча удивляясь необычности окружающего мира. Блестящие, отражающие солнечный свет хрустальные окна придавали деревне сказочный вид. Однако дома явно были не ледяными. Не поленившись, я подошел к одному из них и провел рукой по шершавой поверхности. Теплая. Похоже на белую глину.
Вдоль полукруглых стен гирляндами висели веревки, на которых болтались шкурки, сушеная рыба, тушки маленьких зверьков и пучки трав, похожие на банные веники.
Деревня была намного больше, чем казалась во время ночного рейда. Мы уже с четверть часа шли по скрипучему снегу. Отовсюду слушался бой барабанов, свист свирели и смех. Кое–где горели костры, ветер доносил до меня сладковатый запах дыма.
Из ближайшего двора явственно пахнуло жареным мясом. Когда мы подошли ближе, я увидел пожилую туземку, которая хлопотала над огнем у входа в дом. Аппетитный кусок мяса, надетый на наконечник копья, покачивался от ветра над пышущим жаром очагом. Заметив нас, зенолка выпрямилась, с любопытством посмотрела на меня и повернулась к Кархуму.
— Да примет Дух сегодняшнюю Жертву с радостью.
— Горы высоки, а Дух велик, — в тон ей ответил шаман.
Женщина поклонилась ему, и мы двинулись дальше. Но не успели сделать и трех шагов, как сбоку раздался крик:
— Стой! Да стой же ты!
Я обернулся. Запыхавшийся мальчишка пытался остановить убегающего монстра. А тот, перепрыгивая через сугробы и поднимая клубы снега, несся прямо на меня. В холке монстр был чуть выше моих колен и походил собаку. Правда, его зубастая челюсть напоминала скорее крокодилью. Со свисающих брылей стекала слюна, а между налитых кровью глаз–бусинок торчал испачканный в грязи изогнутый рог. Как–то сразу стало понятно, откуда взялось выражение «смесь бульдога с носорогом».
Тем временем пёсорог подскочил
ко мне и, упираясь массивными когтистыми лапами, резко затормозил. В нос ударил едкий запах псины, а волна липкого снега окатила меня с ног до головы. Я шарахнулся в сторону, но монстр, высунув язык, принялся тереться о мой сапог рогом. Вот и пойми теперь, то ли бежать, то ли гладить эту кунсткамерную жучку.— Это борлинг, — отряхиваясь от снега, объяснял Кархум. — Они совершенно безвредны. Зато с помощью своего нюха чувствуют под снегом съедобные коренья и выкапывают их рогом. Да и жилища неплохо охраняют.
Шаман вытащил из своей бездонной туники кинжал, отрезал кусок от дымящегося над углями мяса и подбросил в воздух. Борлинг с завидной ловкостью взвился вверх и прямо на лету проглотил угощение. Затем уселся перед Кархумом и, высунув длинный язык, с обожанием уставился на него. Типа, давай добавки, и я еще не такой трюк покажу.
— Про… простите, дядя Кархум, — с трудом восстанавливая дыхание, произнес подбежавший мальчишка и отвесил звонкую оплеуху борлингу. — Ну я тебе задам, Хуч! Неделю сладких перышек не получишь!
Хуч поджал острые уши и искоса посмотрел на меня. Моя персона явно вызывала его любопытство.
— Давай домой! — прикрикнул парень и, схватив за рог, потянул упирающегося зверя за собой.
Шаман печально улыбнулся и позвал:
— Пойдем, странник.
Мне показалось, я понял, о чем он думает: его сын мог бы вот так же резвиться с борлингами. Но увы.
Глава 16. Легенда о последнем рыцаре
Наконец мы вышли на центральную площадь, посреди которой были выставлены длинные деревянные столы. Массивные доски, отполированные тысячами рук, потемнели от древности. Выщербленные столешницы сверкали на солнце, намекая на немалое количество пролитого в прошлом спиртного и жира мясных блюд.
Шустрые зенолки сновали туда–сюда, заставляя столы разнообразной снедью. Там были и большие бутыли с мутными настоями, и разноцветные фрукты, и овощи немыслимых форм. Совершенно непонятно, как они смогли раздобыть их среди снегов. Тут же стояла украшенная сизыми перьями жареная дичь, пышущая паром и источающая такой умопомрачительный запах, что мне с трудом удавалось сдерживать слюну. Похоже, эти дикие горцы совсем не дураки вкусно пожрать.
Я притормозил возле шумной группы, окружившей плотным кольцом юную туземку с большими выразительными глазами. Парень рядом с ней палочками, похожими на бамбуковые, выстукивал мелодию, ударяя по разновеликим сосулькам, висящим в деревянной рамке. Хрустальные звуки ледяного ксилофона наполнили пространство, и девушка проникновенно запела:
Лети скорей, мой холценгольф
За облака, где ждет любовь,
Лети скорей, лети скорей,
В боях провел ты много дней.
Глубокий, сильный голос проникал прямо в душу. Заслушавшись, я не сразу сообразил, что кто–то настойчиво дергает меня за рукав. Обернулся — никого. Опустил глаза — рядом стоит девчонка, которую я в пещере Кархума. Как там ее, Сальвана?