Смертельный вызов

«Не суетись!» – повторял себе Иван. – «Держись спокойно и уверенно. Ему нужно понять, насколько я опасен при самостоятельной работе. Не может же он меня все время держать в роли второго номера. Рано или поздно придется выпустить одного. Я его понимаю. Да. Он хочет узнать меня получше.» – почувствовав, что мысль пошла по второму кругу, Иван умылся холодной водой и, забрав карту с вызовом, пошел к кабинету ЮАН, тот сам появился в коридоре, уже с фонендоскопом на шее.

«Услышал вызов по селектору», – догадался Иван.

«Суточный экзамен» проходил весьма спокойно. ЮАН не спрашивал, не экзаменовал в прямом смысле. Осмотрев больного, он подзывал Ивана, предлагал самому осмотреть и задавал один вопрос:

– Ваше мнение, коллега?

На первом же вызове это обращение подняло самооценку Ивана на невероятную высоту. Стараясь не ударить в грязь лицом, он выслушал сердце и легкие, выстукал, припоминая анамнез и жалобы, которые слышал еще при осмотре заведующим, после чего выдал свою версию диагноза. ЮАН внимательно выслушал, наклонив голову, как бы соглашаясь, и спросил:

– Чем лечим?

Иван перечислил препараты.

ЮАН жестом в сторону пациента, развернув руку ладонью вверх, предложил:

– Приступайте.

Иван набрал шприц и ввел лекарство.

Так повторялось на каждом вызове. Женщины и мужчины с гипертонией и болями в разных частях тела. Рутина, как определил ЮАН. После шести вызовов кончились шприцы, и они вернулись на подстанцию. Разовых шприцев не хватало, поэтому их экономили, а в бумажных крафт–пакетах брали стерильные стеклянные «рекорды» с тупыми претупыми иглами. «Рекорды» эти изготовлены были, наверное, еще в шестидесятых годах, потому что уплотнительные резинки на поршнях пропускали, иголки соскакивали и были настолько тупыми, что при внутримышечных уколах порой сгибались, не проткнув кожу, а если ими пытались попасть в вену, входили туда с характерным хрустом, который ощущался пальцами.

Если заведующий не соглашался с Иваном, он делал жест, словно перечеркивал все сказанное, повернув ладонь вниз, при этом чуть покачивая головой. Он не говорил «нет».

– Подумайте. – Это было его любимое слово. – Подумайте еще, Иван.

И Иван думал, перебирая варианты. Выдавал наиболее вероятный. ЮАН обычно соглашался с новым «мнением коллеги».

Так продолжалось, пока вечером диспетчер не вызвал заведующего в диспетчерскую. Тот пробыл в «оперативном центре» не дольше минуты, вышел с картой, заглянув в кухню, позвал Ивана.

– Вам не приходилось бывать у Нели Бакировой? – спросил ЮАН, пока они шли к машине.

– Нет, а кто это?

– Когда-то она работала на скорой, сейчас инвалид–астматик. – Заведующий забрался на переднее место в машине и говорил через окно в переборке. – Если она вызывает, значит, приступ очень тяжелый. Неля – дама серьезная. Я заметил, что вы довольно неплохо колете в вену. Должен предупредить, у Бакировой они очень очень тонкие и ломкие.

По лестнице навстречу медикам пробежали два молодых человека, лиц которых Иван в сумеречном свете слабеньких ламп разглядеть не успел. Еще один, уже не молодой, но и не слишком старый, стоял у приоткрытой двери квартиры. Вид у него был самый затрапезный. И если бы не свет, падавший на лицо из прихожей, Иван не рассмотрел бы его.

ЮАН пожал протянутую руку и спросил:

– Давно уже приступ?

– С полчаса. Беротек не берет. Она боится, – ответил унылый мужчина.

Все окна в квартире закрыты. Спертый влажный воздух наполнен каким-то приторным ароматом, от которого у Ивана закружилась голова.

– Ты что, не мог не курить, Рушан? – обращаясь с упреком к унылому дядьке, произнес ЮАН.

– Я немного, ну совсем-то без затяжки … – унылый развел руками, отворяя дверь в комнату из которой доносилось тяжелое сиплое дыхание. – Проходите!

Иван увидел огромную женщину в непонятного цвета домашнем халате, полусидящую в кресле. Тяжелое дыхание вырывалось из ее широкого рта, два подбородка покрыли шею и обширную грудь, руки ее с закатанными рукавами покоились на подлокотниках и были крепко исколоты от локтей до пальцев, сжимавших потертый гобелен обивки. Фиолетовые ноги, торчавшие из–под халата лежали на небольшом пуфике с подушкой, кривые толстые и нестриженные ногти завивались на пальцах в разные стороны.

– Привет, Юрка, – сипло прошлепала губами на выдохе женщина–жаба. – Спасай меня.

Заведующий, к которому обратилась женщина столь фамильярно, не обратил внимания на «Юрку», он принялся ее выслушивать, и спросил:

– Сколько ингаляций сделала?

– Не помню, – свистела женщина, выговаривая одними фиолетовыми губами. Выдыхала она натужно, отчего лицо синело, – семь или восемь.

ЮАН разогнулся и произнес коротко:

– Преднизолон.

Иван быстро взялся набирать препарат, спросив:

– Сколько?

– Весь, что есть. Сколько в ящике? Сто пятьдесят? Набирай. Возьми разовый шприц. – Заведующий обернулся к стоящему в дверном проеме унылому Рушану, – Небулайзер найди! Я знаю, у вас есть.

– А можно без гормонов? – просипела больная. – Эуфилинчик с коргликоном.

– Заткнись, – оборвал ее заведующий, – мокротой захлебнешься. Сперва приступ надо прервать. Опять в статус захотела?

– Неее, – покачала головой больная и издала прерывистое сипение, в котором Иван с трудом узнал смех.

Иван забыл о том, что ЮАН говорил в машине про вены и словно в трансе, наложил жгут на плечо, несколько раз хлопнул по сгибу в локте и с первого раза вошел в вену, начал вводить преднизолон.

ЮАН на мгновение замер, затем быстро набрал еще пару шприцев и подал их Ивану.

– Вот это тоже делай, не спеши. Вены у нее очень хрупкие. Нажмешь слишком сильно – лопнет. – Он обернулся к Рушану, который стоял, держа в руках коробку с небулайзером, – вы его даже не распаковали?! Поставь тут, и принеси кружку горячей воды, а в нее размешай пол-чайной ложки соды. Шевелись!

Заведующий говорил, не кричал, но почему-то его приказы звучали подобно окрикам.

Рушан поставил коробку на пол. Побежал в кухню. ЮАН распаковал небулайзер, протер его салфеткой.

– Пульмикорт купили?

– В холодильнике, – женщина произнесла это почти нормальным голосом, сипение уменьшилось. – Эуфиллин когда сделаешь?

– Когда буду уверен, что мокрота нормально отходит. Сейчас соду выпьешь, – заведующий повернулся к фельдшеру, – Иван!

Тупицын, медленно вводивший последний препарат, отозвался:

– Что?

Заведующий пожевал нижнюю губу, размышляя.

– Ничего, хотел капельницу ей с физом поставить, но не успеем. Сразу не взяли бутылку, теперь не успеем.