Смертельный яд (Сильный яд)
Шрифт:
— Насколько я понимаю, он тяжело переживал ваш разрыв?
— И это тоже. Но, по-моему, больше он страдал оттого, что его якобы никто не ценит. Ему вечно казалось, что все вокруг против него.
— И у него были основания так считать?
— Не думаю. Но я знаю, что он многим был неприятен. Филипп вел себя так, будто все ему чем-то обязаны, а это, конечно, очень раздражает.
— Понимаю. С кузеном у него были хорошие отношения?
— Да. Хотя Филипп, естественно, всегда считал, что заботиться о нем — святой долг мистера Эркарта. У него обширная клиентура, так что человек он состоятельный, но Филипп не притязал ни на какую долю — это ведь не семейный капитал. Просто он считал, что обычные люди должны обеспечивать великим художникам
Уимзи был хорошо знаком с подобными артистическими натурами. Но его удивил сам тон ответа, в котором слышалась горечь и даже презрение. Следующий вопрос он задал с некоторой опаской:
— Простите за личный вопрос, вы были очень привязаны к Филиппу Бойзу?
— Очевидно, да, — это естественно в подобных обстоятельствах.
— Совсем необязательно, — возразил Уимзи. — Возможно, вы его жалели, или попали под его обаяние, или он просто взял вас измором.
— Все вместе.
Уимзи ненадолго задумался.
— Вы были друзьями?
— Нет, — резко ответила она, и Уимзи поразила прорвавшаяся в ее голосе злость. — Филипп был не из тех мужчин, что могут дружить с женщинами. Ему нужна была преданность. И он ее получил. Да, я была ему предана. Но я не могла позволить себя дурачить. Не могла позволить, чтобы мне, как мелкому клерку, назначали испытательный срок, прежде чем решить, снизойти до меня или нет. Я думала, он был честен со мной, когда говорил, что не верит в брак, но оказалось, что он таким образом проверял, насколько сильна моя преданность. Не настолько. Мне не хотелось получать предложение руки и сердца в качестве награды за плохое поведение.
— Я вас не осуждаю, — сказал Уимзи.
— Правда?
— Да. Судя по рассказам, Бойз был надутый болван, если не сказать мерзавец. Совсем как тот негодяй, который сначала притворился бедным пейзажистом, а потом взвалил на бедняжку чести груз, что непосилен для рожденных без него. [18] Представляю, как он был невыносим со своими вековыми дубами, фамильным серебром, кланяющимися арендаторами и прочей чепухой.
Гарриет Вэйн снова рассмеялась.
— Да, это было глупо. И унизительно. В общем, когда я поняла, в каком нелепом свете он выставил и себя, и меня, все тут же кончилось. Раз — и все.
18
Альфред Теннисон, «Лорд Берли». В балладе главный герой женится на простолюдинке, умолчав о своем знатном происхождении и богатстве, и лишь после венчания открывает ей правду.
Она рубанула рукой воздух.
— Да уж, подумать только, викторианский дух в человеке с такими передовыми идеями, — заметил Уимзи. — Создан муж для Бога только, и жена для Бога, в своем супруге… [19] Но я рад, что вы так обо всем этом думаете.
— Серьезно? В нынешней ситуации это мне едва ли поможет.
— Я о другом. Я имел в виду, когда все это закончится, я бы хотел на вас жениться, если, конечно, вы готовы меня терпеть и так далее.
Улыбка исчезла с лица Гарриет Вэйн; она нахмурилась и посмотрела на Уимзи с явной неприязнью.
19
Джон Мильтон, «Потерянный рай», книга 4. Перевод А. Штейнберга.
— Так вы из этих? Значит, уже сорок семь.
— Сорок семь чего? — удивился Уимзи.
— Предложений. Письма приходят каждый день. Очевидно, на свете немало идиотов, готовых ради скандальной известности жениться на ком угодно.
— Черт возьми, как неловко получилось, — сказал Уимзи. — Видите ли, мне совершенно не нужна чья-то скандальная известность. Я и сам легко могу попасть на страницы газет, и хорошего в этом мало. Не будем больше возвращаться к этой
теме.По голосу Уимзи было ясно, что он задет, и девушка виновато на него посмотрела.
— Простите. Мое нынешнее положение очень уязвимо. Так и ждешь очередной гадости.
— Понимаю, — ответил Уимзи. — Глупо было с моей стороны…
— Нет, это было глупо с моей стороны. А почему вы?..
— Почему? Ну, я подумал, что на вас было бы приятно жениться. Вот и все. Просто вы мне понравились. Сам не знаю почему. Тут никогда не угадаешь.
— Что ж, вы очень любезны.
— Судя по вашему тону, вы находите это забавным — и очень жаль. Я знаю, что у меня глупое лицо, но с этим ничего не поделаешь. На самом деле мне нужен кто-то, с кем нескучно поговорить и с кем жизнь не будет пресной. А я бы подкидывал вам сюжеты для книг, если, конечно, это может вас привлечь.
— Едва ли вам нужна жена, которая пишет книги.
— А почему нет? Это весело — и уж точно интереснее обычных женщин, у которых на уме только платья и сплетни. Хотя, конечно, в разумных количествах платья и сплетни не повредят. Не подумайте, что я противник платьев.
— А как же вековые дубы и фамильное серебро?
— Можете не беспокоиться. Всем этим занимается мой брат. Сам я коллекционирую первые издания и инкунабулы, что несколько нудновато, но об этом вам тоже не придется беспокоиться, если только вы сами не захотите.
— Я не об этом. Что скажут ваши родные?
— Важно только мнение моей матери, а ей вы очень понравились.
— То есть вы мне уже и смотрины устроили?
— Нет, что вы. Черт, я сегодня все говорю невпопад. В первый день на суде вы так меня поразили, что я поспешил к матушке, которая, кстати, просто прелесть и все на свете понимает, и сказал ей: «Послушай! Я нашел ту самую, единственную и неповторимую девушку, и с ней творят страшное безобразие — пожалуйста, приди и поддержи меня!» Вы не можете себе представить, как тяжело мне было на это смотреть.
— Да, похоже, вам нелегко пришлось. Простите мою резкость. Но позвольте спросить, вы помните, что у меня был любовник?
— Помню, да. Ну так и у меня были любовницы. Не одна и не две. Такое с каждым может случиться. Я, к слову, могу предоставить хорошие рекомендации. Мне говорили, что в любовных делах я очень неплох, просто сейчас я в довольно невыгодном положении. Трудно излучать обаяние, когда сидишь на другом конце стола, а из-за двери пялится надзиратель.
— Хорошо, поверю вам на слово. Но, «как бы чудесна ни была прогулка по саду ярких образов, не кажется ли вам, что мы отвлекли ваш разум от предмета почти равновеликой важности?» [20] Вполне возможно, что…
20
Цитата из романа Эрнеста Брамы «Золотые часы Кай Луня» (1922). Имеется в виду эпизод, в котором астролог вначале предсказывает императору несметные богатства, но вскоре переходит к восхвалению метафорических красот поэтического языка. Гарриет Вэйн цитирует слова императора, который пытается вернуть астролога к первому, более важному, предмету разговора.
— Если уж вы цитируете Кай Луня, мы точно поладим!
— Я хотела сказать: вполне возможно, что я не доживу до начала эксперимента.
— Но почему вы смотрите на все так мрачно! — возразил Уизми. — Я ведь уже объяснил вам, что на этот раз сам возьмусь за расследование. Такое ощущение, будто вы в меня не верите.
— Невиновных уже не раз осуждали.
— Совершенно верно. И все потому, что там не было меня.
— Об этом я не подумала.
— Подумайте. Вас это должно восхитить и даже вдохновить. А еще это поможет отличить меня от остальных сорока шести, если вы вдруг забудете, как я выгляжу. Да, кстати, я ведь вам не противен, нет? Если да, то прошу вас немедленно вычеркнуть меня из списка претендентов.