Смертник номер один

Процесс пошел, и на душе сразу же стало легче. Ждать всегда менее приятно, чем действовать…

* * *

Добравшись до нужной станции, я поднялся на эскалаторе и неторопливо пошел прочь от метро. Три трамвайные остановки я предпочел пройти пешком, ожидая звонка от старшего лейтенанта Сережи, который должен был сообщить результат засады. Как все мы помнили по результатам разговора Гайдарова с Хасбулатом, последний должен был взять с собой пару человек. На чердаке их ждали пятеро, не считая снайпера. Из них один – генерал Лукьянов – еще не оправился от свежих ран, и потому его участие в рукопашной схватке должно быть минимальным. Но и четверых должно было хватить на троих. Четыре специалиста по задержанию против троих дилетантов в боевых операциях… Преимущество было заведомым. Кроме того, всегда могли помочь и генерал, и снайпер. При таком преимуществе я не сомневался в конечном результате.

Сережа позвонил, когда я уже преодолел одну остановку.

– Все в порядке. Лежат, голубчики, как младенцы в пеленках, и не могут пошевелиться. Не только потому, что в наручниках и ноги связаны. Просто все в полном отрубе. Но один из них умеет драться. Еле-еле с ним последним все вместе справились. Верткий, как змея, чуть не вырвался. А когда наручники на него нацепили, стал визжать, как баба. Внимание привлекал. Пришлось его челюсть с моим коленом познакомить. Угомонился. Наверняка с переломом. В себя придет – шепелявить будет. Но парень шустрый…

– Ну и прекрасно. Теперь я могу две остановки на трамвае доехать. Как раз один показался…

– Давай. Дибар Даудович тебя ждет. Свет в окнах горит. За шторами не видно, что там происходит, но тень несколько раз двигалась. Впечатление такое, что кто-то по комнате ходит. Нервничает.

– Нормально. Пусть нервничает. Звони мне через три минуты после того, как я войду в дверь. Мне хотя бы поздороваться с ним следует.

– Мы выберем момент. Приемник в руках генерала. А слушать будем вместе. Не забудь «жучок» вовремя включить, чтобы запись была полной.

Электронный «жучок» был вмонтирован в воротник моей куртки и походил на декоративную пуговицу. В комплект «жучка» входили и еще несколько пуговиц, уже настоящих; их пришлось пришить вместо «родных». Край воротника и без того имел жесткий шов, и вставленная в него тонкая антенна была совершенно незаметна. Чтобы включить прибор, достаточно было громко над ним кашлянуть, лучше всего в кулак, направляя звук строго в нужное место, и «жучок» активировался на резкий звук. А активировавшись, потом уже работал в течение получаса – к сожалению, на большее не хватало его аккумулятора. Приемное и записывающее устройство генерал, добывший где-то эту аппаратуру, держал при себе, никому не доверяя, как большую драгоценность. Наверное, ему выделили эту технику с какими-то определенными условиями, и генерал хотел все их соблюсти, чтобы пользоваться подобными услугами и впредь.

– Кстати, что там с бандой в квартире?

– Они собрались. Правда, не все – шестерых наши парни задержали на подходе. Парами шли, все вооружены. У пятерых были пистолеты. А один, представляешь, нес завернутый в простыню автомат. В трамвае, кстати, так и ехал. Хорошо хоть, на плечо ремень не забрасывал. Это вообще наглость. Наши парни просто не смогли оставить их без внимания.

Превентивные меры часто бывают более действенными, чем прямая операция. Это я хорошо знал и про себя порадовался за бойцов Комитета.

– Сколько осталось в квартире?

– Девять человек. Жалко, поздно спохватились, можно было бы всех на подходе брать. Они так и собирались парами. Только сам Гамид пришел в одиночестве, первым. Но из подъезда они выйдут уже только в наручниках. Не переживай. Теперь твое дело – захватить самого Гайдарова. И, главное, вывести его на откровенный разговор.

– Или на нападение… – Я все же был сторонником не передачи дела в следственные органы, а ликвидации на опережение. И даже рассчитывал в скором будущем выпросить у генерала командировку на Северный Кавказ, чтобы произвести точно такую же акцию. На следствие, говоря честно, у меня надежды было мало. Пока оно идет, меня и еще кого-то из списка могут просто уничтожить. А это не слишком приятное занятие – постоянно жить под прицелом…

– Он очень опасен, вот и товарищ генерал подсказывает. Лучше будет, если ты расстанешься с ним мирно и дашь возможность войти группе захвата.

По одному из вариантов развития событий, группа захвата будет ждать за дверью, когда я стану выходить. Я – из квартиры, они – в квартиру. Но слишком уж они хвалили Дибара Даудовича, и мне хотелось доказать, что они недооценивают подготовку офицера спецназа ГРУ. Обыкновенные межведомственные разборки…

Убрав трубку в чехол, я заскочил в трамвай, проехал две оставшиеся остановки и, не затягивая времени, направился прямиком к дому, где обустроился Гайдаров. Шел я так уверенно, словно много раз ходил этим путем, хотя в действительности составлял свой маршрут только по планкарте города. Я надеялся, что Гайдаров смотрит в окно, если он так правильно просчитал время моего прихода. Смотрит – и ждет моего появления. А моя походка должна говорить о том, что я в действительности человек в себе и в своих поступках уверенный и со мной стоит иметь дело…

* * *

Подъезд был на удивление чистым. Я нажал кнопку домофона, услышал прерывистые звонки, но открыть подъездную дверь долго никто не желал. Складывалось такое впечатление, что Гайдарова дома нет. Но его видели за окном. И сам я, подходя к дому, нашел глазами окна и балкон и увидел свет за стеклом. У меня уже появилось опасение, что Дибар в последний момент передумал со мной встречаться. Могло быть так, что ему поступил или, наоборот, не поступил условный сигнал. Он мог заподозрить неладное и попытаться скрыться. Уйти можно только через чердак, но там крупный специалист по чердакам, капитан Миша Сафронов, выставил группу перехвата.

В этот момент домофон ожил, и голос с кавказским акцентом – но не голос Гайдарова – сонно спросил:

– Кого еще принесло ночью?

Человек зевнул очень громко. Слишком громко. Так можно зевать только при плохой актерской игре. Я так понял, что ответил мне Абдурашид Мирзаев, живущий вместе с Гайдаровым.

– Дибар Даудович мне нужен, – сказал я.

– Заходи, Селиван, – сказал Абдурашид.

Наверное, такая кличка была у Селиванова. Конечно, была какая-то вероятность, что Абдурашид встречался раньше с Селивановым. Но могло быть и так, что кличка возникла только что и это просто импровизация со стороны бандита. В любом случае требовалось повысить осторожность и быть готовым к любому повороту дела.

– Открывай, тогда войду. Я не привидение, чтобы сквозь стены проходить.

Замок щелкнул, меня впустили. По ходу дела я прикинул, мог ли успеть, например, сам Гайдаров спуститься к двери, чтобы встать за ней и направить мне в спину пистолет. Хотя бы ради проверки моей реакции, проверки человека, которому он решился доверить ответственное дело. И поэтому, только приоткрыв подъездную дверь, я уже вытащил из-под полы куртки пистолет-пулемет, передернул непривычно расположенный затвор [17] и поднял ствол. За металлической дверью с домофоном была вторая дверь – простая, деревянная, распахнутая и прижатая к стене. Я не поленился за нее заглянуть – естественно, сначала стволом, и только потом глазами. За дверью никого не оказалось. И только после этого я двинулся вверх по лестнице, внимательно слушая, что происходит наверху. Услышав, как скрипит, открываясь, замок в какой-то двери, я сразу просчитал, что дверь открывается в нужной мне квартире. Ждут, и не желают, чтобы я «светился» хотя бы лишние несколько секунд. Правильное решение. Я тоже «светиться» не желаю. И задерживаться на лестничной площадке не стал, а сразу шагнул за порог, локтем отодвигая крупного бандита с бритой головой, который, по моему мнению, никак не мог быть тем самым чрезвычайно опасным бывшим офицером спецназа внутренних войск Дибаром Даудовичем Гайдаровым. Скорее всего это был Абдурашид.

17

Рукоятка взведения затвора пистолет-пулемета «ПП-2000» располагается сверху над стволом. Оружие взводится движением рукоятки влево или вправо.

В квартире горел яркий свет. Я сразу, не разуваясь, прошел в большую комнату, где в кресле у стены сидел тот самый Гайдаров. И именно такой, каким я его себе представлял, – человек с жестким лицом, бритой, как у Абдурашида, головой и короткой бородкой, отпущенной, видимо, совсем недавно – может быть, уже после прибытия в Москву. Крепкая, ладно сбитая фигура человека моего роста говорила о его тренированности, а граната в руках, которой он поигрывал, – о решимости взорвать ее при любом осложнении ситуации. Взорвать вместе с собой и с тем, кто попытается причинить ему вред. Спокойный властный взгляд подсказывал, что Гайдаров так и поступит. И даже палец уже продел в кольцо, чтобы по необходимости сорвать кольцо без задержки, а потом отпустить предохранительный рычаг. Если с человеком более слабым можно было бы справиться даже тогда, когда кольцо сорвано – зажать ему пальцы вместе с гранатой, – то с Гайдаровым такой номер никак не прошел бы. Он слишком хорошо подготовлен и находится в отличной физической форме. Это видно сразу.