Смертник
Шрифт:
– Надавить на психику решили?! Ладно, гады, я вам устрою! Уж теперь точно пойду до конца. Из принципа!
– С кем ты разговариваешь? – спросил, заходя в комнату, заспанный Витька...
К Валентининому дому мы подъехали около девяти утра. Она жила в старой, ветхой пятиэтажке, покрытой лохмотьями облупившейся желтой краски. Подъезды тут, видимо, отродясь не убирали. На лестнице воняло мочой, подгоревшей кашей и еще какой-то гадостью. Вместе с Колесовым я поднялся на третий этаж, остановился у квартиры № 15 и прислушался.
– Верка, сука, куда пузырь сныхала? – доносился из-за противоположной двери сиплый, пропитой мужской голос. – Добром прошу, отдай, падла! Или урою, блин!
– Знать ничего не знаю! Сам, поди, вчера вылакал! – визгливо оправдывалась Верка.
– У, змеюка подколодная! Уморить меня желаешь! – гулко кашляя, негодовал мужчина. –
«Соседям явно не до нас. Для них сейчас весь мир сконцентрировался вокруг пузыря», – подумал я, вынимая из кармана набор отмычек. Замок сопротивлялся недолго. Спустя две-три минуты дверь со скрипом отворилась. Изнутри пахнуло тяжелым духом давно не проветриваемого, нежилого помещения. Квартира состояла из трех комнат, заставленных дорогой, но неухоженной, запыленной мебелью. В первых двух, несмотря на тщательный обыск, ничего заслуживающего внимания найти не удалось, зато в третьей... В третьей, в ящике письменного стола, лежала пачка размноженных на ксероксе сертификатов на вывоз человеческих органов за рубеж. Приклеив такую бумажку на специальный чемоданчик с, допустим, печенью или почкой, можно пройти беспрепятственно через таможню в аэропорту [14] . Мне сделалось дурно. Пошатнувшись, я оперся рукой о стену. Если исчезновение ребенка и грязный «бизнес» Валентины связаны между собой, то...
14
Подробнее о торговле трансплантатами см.: Юрий Воробьевский. Путь к Апокалипсису. Стук в Золотые врата. М., 1998, с. 206—226.
– О нет! – вскричал Колесов, рассмотрев сертификаты. – Только не это!!!
Витькино лицо позеленело. Волосы на голове встали дыбом. Казалось, его вот-вот хватит инфаркт.
– Ты был прав, Олег, прав насчет поганой суки Вальки! Господи, каким я был идиотом! – болезненно простонал он. – Теперь все потеряно! Все!!!
– Вовсе нет. Времени прошло не так много, – опомнившись от шока, попытался успокоить я Колесова. – К тому же отнюдь не факт, что девочку собираются использовать в качестве донора. – Здесь я, признаться, сознательно покривил душой, как тот врач, который уверяет безнадежного ракового больного, будто бы опухоль у него доброкачественная и ничего страшного не предвидится. Витька, однако, ухватился за мои слова как утопающий за соломинку.
– Ты уверен? – выдохнул он.
Я кивнул.
– Слава Богу! – расслабился Колесов. – Слава Богу!
– Давай продолжим обыск, – сменил я тему разговора. – Мы же собирались отыскать какую-нибудь зацепку.
– Да, да, конечно. – Витька принялся лихорадочно выворачивать наизнанку содержимое платяного шкафа, а я занялся книжными полками... Зацепка обнаружилась лишь к исходу второго часа поисков. Она представляла собой полароидную фотографию, изображающую Валентину в летнем платье, стоящую в обнимку с бородатым мужчиной лет пятидесяти. На фоне белого трехэтажного здания, окруженного пышным садом. Надпись на обороте гласила: «Валечке от дяди Миши. Усадьба Заречное. 20.07.1997».
– Что это такое? – удивился Колесов.
– Частная загородная клиника профессора Седюка Михаила Борисовича, – пояснил я. – Расположена приблизительно в десяти километрах отсюда. А на фотографии он сам, собственной персоной.
– Откуда ты знаешь?
– Потом объясню. Поехали! Не стоит терять даром времени!
Мы вышли на лестницу. За дверями соседней квартиры слышались треск ломаемой мебели, звонкие шлепки, мужской мат и женский визг. Вероятно, давешняя Верка получала от своего сожителя в харю за «сныханный пузырь».
– Праздник жизни в полном разгаре! – вымученно усмехнулся я. Вымученно, поскольку в душе царил ад кромешный. Дело в том, что я отлично знал, кудамы отправляемся.
ГЛАВА 4
Говорят – время другое. Не интересами и болью России живет сегодня русский человек, а личным, корыстным интересом выжить... Если так будет продолжаться и дальше, мы как народ погибнем, без войн и завоеваний, захлебнувшись в собственной мерзости...
Три с лишним года назад я уже имел сомнительное удовольствие пообщаться с господином Седюком. Колька Свиньин по прозвищу Фунтик из нашей бригады попал в автомобильную катастрофу неподалеку от вышеупомянутой клиники. При явном попустительстве местной милиции его отвезли почему-то туда, а не в обычную больницу. Мы узнали об этом от подопечного
коммерсанта, оказавшегося свидетелем происшествия, и не мешкая помчались разбираться в случившемся. Надо отдать должное: Клим, невзирая на все свои недостатки, ребят в беде никогда не бросал. Сашка хорошо помнил одну простую истину: «Как аукнется, так и откликнется»! Почему, скажем, погиб известный авторитет Жаба? Да потому, что нагадил собственным друзьям выше крыши! Впрочем, я отвлекся... На въезде в клинику стоял охранник – мордастый бугай «семь на восемь» – и долго не хотел ни пропустить нас внутрь, ни даже вызвать начальство. В конце концов я, озверев, сунул ему в рыло дуло пистолета и предупредил: «На раздумье пять секунд. Потом башку снесу. Не искушай судьбу, кабанчик!» Только после этого мы получили возможность встретиться с доктором Седюком.– Ваш товарищ умер, – заявил он, нервно потирая холеные руки.
– Отдавай тело, – безапелляционно потребовал Клим. Надо было видеть физиономию профессора: побагровел, затрясся, перекосился, чуть слюнями не захлебнулся. Однако деваться ему было некуда. В порыве ярости мы вполне могли отправить докторишку вслед за Колькой в мир иной, и он это, кажется, почувствовал. Мертвое тело Фунтика лежало в морге клиники, на удивление обширном для такого маленького частного заведения. На животе виднелся свежий шов.
– Что за хренота? – удивился я.
– Наши врачи пытались спасти парню жизнь, но не сумели, – без запинки выпалил Седюк. Помнится, я сразу насторожился: с какой, спрашивается, стати вскрывать человеку живот, если у него проломлена голова? Профессор, бегая глазами, пустился в туманные объяснения, густо перемежая свою речь латинскими терминами. О подпольной торговле человеческими органами я тогда ничего толком не знал. Клим тем паче. В результате мы скушали докторишкино вранье и, забрав покойного Свиньина, мирно уехали. Недавно, прочитав книгу Воробьевского, я наконец понял, откуда взялся подозрительный шов. Но... после драки кулаками не машут... Всю дорогу до клиники Колесов молчал, отрешенно глядя в окно, за которым мелькали красоты загородной природы. Разгар экономического кризиса в стране странным образом совпал с теплой, ласковой погодой, настоящим «бабьим летом». Сегодня пробок на шоссе не было, и потому путешествие продолжалось недолго. Хозяйство господина Седюка располагалось в живописном местечке: с одной стороны – разукрашенный осенним золотом лес, с другой – небольшое водохранилище с чистеньким, ухоженным пляжем. Ни дать ни взять санаторий! Никому даже в голову не придет, что здесь на самом деле творится! За время, прошедшее с момента моего последнего посещения клиники, ее система безопасности значительно усовершенствовалась: по верху забора протянули колючую проволоку, на КПП установили мониторы и дежурил там уже не один мордоворот с резиновой дубинкой, а двое, вооруженные помповыми ружьями. Пытаться пройти с парадного входа было просто глупо. Если пустят, то не сразу, а лишь когда спрячут концы в воду. Впрочем, маловероятно, что вообще пустят. Скорее всего пошлют к «едрене фене». Быстро оценив ситуацию, я не останавливаясь проехал мимо ворот, за углом ограды свернул налево, в лес, на усыпанную грязноватым гравием дорожку, и метров через пятьдесят заглушил мотор.
– Слушай внимательно, – обратился я к Витьке. – Вовнутрь отправляюсь один. Ты подождешь в машине.
– Давай вместе, – предложил Колесов.
– Нет! – отрезал я. – И не мечтай!
– Но почему! Вдвоем сподручнее!
– Совсем наоборот! – усмехнулся я. – Сподручней мне как раз одному, а ты только будешь мешаться под ногами! Проблем и так предостаточно. Не хватало с тобой нянчиться!
Витька весь раздулся от обиды, засопел, на глазах блеснули слезы. Внезапно мне стало стыдно. У человека горе, единственная дочь пропала, а я его носом в дерьмо. Откуда такая черствость?! Или бес не врал насчет барона Унгерна? Неужели в моих жилах действительно течет ядовитая кровь «черного рода»? О нет! Но... даже если да – нужно с этим бороться!
– Извини, дружище, – мягко сказал я. – Не обижайся, пожалуйста, и пойми меня правильно! Каждый должен заниматься своим делом. Я же, к примеру, не лезу в коммерцию, в которой ни бельмеса не смыслю... Ну как, не злишься больше?
Колесов утвердительно кивнул. Лицо у него прояснилось.
– Вот и хорошо! – с облегчением вздохнул я. – А теперь пора наведаться в эту шарашкину контору.
Я снял с сиденья чехол, свернул рулоном, положил на колючую проволоку, чтобы не поранить руки, с разбегу перемахнул через забор, выпрямился, в ту же секунду получил сильный удар кулаком в челюсть. Меня отбросило назад, ноги подкосились, окружающие предметы раздвоились, однако следующий удар ребром стопы в печень я все-таки сумел заблокировать и, уйдя на дальнюю дистанцию, с грехом пополам сфокусировал взгляд.