Смертники Восточного фронта. За неправое дело

— И куда мы потом? — спросил Кордтс.

— Не знаю, — буркнул в ответ Шрадер.

— Мне казалось, Хазенклевер держит тебя в курсе.

— Ну да, он сказал мне, что мы снова покидаем город. Куда конкретно нас переводят, я не знаю. Возможно, идем на старые позиции. А может, и нет.

— Ну, это я и сам слышал, — ответил Кордтс.

Условия в городе были значительно лучше полевых, и от одной только мысли вновь перебраться в окопы, пробыв здесь всего каких-то несколько недель, становилось не по себе.

— Из того, что я слышал, могу сказать следующее, — продолжал тем временем Шрадер. — Фон Засс слегка туповат, а может, ему не хватает опыта, точно сказать не могу. А может, Шерер чувствует себя увереннее, пока 227-й полк стоит в городе, а не прикрывает линию на каком-нибудь фланге.

Кордтс пристально рассматривал расположение фигур на доске, словно пытался вникнуть в его смысл.

227-м полком командовал полковник Фрайгерр фон Засс. Он прибыл на фронт из какого-то уютного штабного местечка в Германии всего несколько месяцев назад, сменив предыдущего командующего, Крейзера. Несмотря на их слова во время наступления на «Хорьке», Шерер был о Крейзере высокого мнения и сильно огорчился, узнав, что его переводят в другое место. Фон Засс был типичной канцелярской крысой, ему еще предстояло доказать, что он действительно на что-то годен, хотя полное незнание обстановки в России бросалось в глаза с первого взгляда, что не прибавляло ему уважения со стороны подчиненных.

Рота Кордтса и Шрадера входила в состав 257-го полка, одного из двух, которым согласно слухам предстояло вернуться, что называется, на лоно природы.

— По-моему, — произнес Кордтс, — если Фрайгерр и впрямь желает ознакомиться с положением вещей, ему следует недельку-другую посидеть в каком-нибудь роскошном болоте. Я слышал, что у него прекрасный кабинет в «Синг-Синге». С какой Стати нам возвращаться в окопы, чтобы сидеть там по уши в дерьме, а он тем временем будет в тепле и комфорте перебирать бумажки? 227-й сидит в городе уже почти год, и ничего, их никуда не переводят.

Он выпалил эти слова после довольно-таки долгого молчания, поэтому Шрадер толком его не понял. Кордтс только что передвинул фигуру, и Шрадер поразился его интуитивному чутью.

— Можно я немного подумаю? Смотрю, ты игрок еще тот. А мне почему-то казалось, что ты раньше не умел играть в шахматы.

Кордтс пожал плечами, потрогал шрам и постарался сдержать улыбку.

— Несколько раз играл, еще в юности. Лет этак десять назад, если не больше.

— Хм. Интересно, — отозвался Шрадер. Одно время он был просто-таки помешан на шахматах и даже в первые годы участвовал в армейских соревнованиях, правда, без особого успеха. Судя по всему, особого таланта к этой игре у него не было (что поначалу его жутко расстраивало, хотя какое-то время спустя он смирился, нет, значит, нет; в шахматах требуется точно такое же дарование, что и в музыке или спорте). С тех пор он садился за шахматную доску крайне редко. Вместе с тем он был искренне поражен, что Кордтс не только не уступает ему, но и умудряется одерживать победы. Шрадер знал, что частично тому причина, что он сам не слишком-то внимательно следит за передвижением фигур, но лишь частично.

Время от времени Кордтс делал смелый, но непродуманный ход — в таких случаях победа бывала на стороне Шрадера, или же он позволял Кордтсу отвести фигуру назад, и игра нормальным ходом продолжалась дальше. Кстати, Кордтс делал это довольно часто (как, впрочем, и Шрадер), и со стороны могло показаться, что он с видом ложной скромности просто водит Шрадера за нос. Однако в остальное время он просто делал ходы согласно только ему одному ведомой схеме, которая, как ни странно, приносила ему успех.

Впрочем, если Шрадер и злился, то не сильно, скорее его одолевало любопытство. Его давно уже ничего не удивляло, и он даже начал подумывать, что здесь что-то не так. Впрочем, времени на эти рассуждения у него тоже не было. Несколько раз за время этих недавних шахматных баталий он в буквальном смысле смотрел на Кордтса новыми глазами.

Впрочем, не совсем верно. Кордтс почему-то вызывал в других странные подозрения, в том числе и у Шрадера, хотя он, наверно, сам себе никогда не признался бы в этом и не сказал, что, собственно, находил подозрительным. С одной стороны, таких, как Кордтс, под его началом два десятка, и Шрадер не горел желанием слишком близко с ними сходиться.

Почему-то ему вспомнились долгие полуночные часы, которые он провел, склонившись над шахматной доской. Он протянул руку и сделал ход.

— Так в чем же твой секрет? — поинтересовался он у противника.

— В линиях силы, — ответил Кордтс, словно давно уже ждал, когда ему зададут этот вопрос.

Шрадер вынул изо рта сигарету и плюнул на пол.

— Не иначе как ты все-таки где-то учился.

— Нет, — возразил Кордтс. — Нигде я не учился. Я просто вижу их на доске. Между прочим, это единственное, что я вижу.

— А что ты имеешь в виду под линиями силы?

Кордтс сделали несколько малопонятных жестов.

— Диагональные линии. И две перпендикулярные. Огневые поля, если можно так выразиться. Честное слово, я ничего не смыслю в шахматах. Я просто сосредоточенно слежу за тем, что вижу. Это все, что я делаю.

Уж не дурит ли он мне мозги, подумал Шрадер. Временами Кордтс отпускал язвительные замечания, колючие, как наждак, и было невозможно сказать, шутит он или нет; этакая непонятная шутка, истинный смысл которой был запрятан где-то далеко-далеко от здешних болот.

Однако в данный момент он, похоже, говорил правду.

Линии силы. Шрадер задумался. Похоже, что это не какая-то там заумная теория, а нечто такое, что и в самом деле имело смысл. Что ж, неплохо взять на заметку. Ладно, он расспросит о них подробнее чуть позже, когда будет соответствующее настроение.

— Ясно! — произнес он. Мысли его были настроены на что угодно, только не на шахматы. — Подойди-ка сюда, Эрнст. Что ты скажешь?

Крабель и не думал вставать с койки и продолжал сидеть, скрестив ноги.

— Похоже, Рольф, ты имеешь дело с генералом. Вот и сам думай, как генерал. Организуй огневые поля, а потом веди свои пешки в обход, особо даже не задумываясь о том, что делаешь. Кордтс, я правильно тебя понял?

— Правильно, — откликнулся Кордтс.

Шрадер посмотрел на Крабеля и негромко рассмеялся.

— Ну, хорошо. Спасибо тебе.

— Да ладно тебе, — ответил Крабель. Он сидел в углу и курил трубку.

— Значит, ты у нас переодетый генерал, — произнес Шрадер, обращаясь к Кордтсу.

— Да нет, — последовал очередной краткий ответ.

— То есть ты любишь мутить воду?

Кордтс отреагировал на эти его слова. Глаза его сузились, а губы, особенно рядом со шрамом, напряглись. Однако уже в следующее мгновение он довольно улыбнулся.

— Можно сказать и так. Но откуда ты знаешь? Разве я когда-нибудь это делал?

— Нет, и это хорошо, — ответил Шрадер.

Крабель поднял глаза и вынул изо рта трубку.

Кордтс снова прищурился, словно его на чем-то поймали, застали врасплох, когда он только-только собрался отпустить очередное язвительное замечание, но еще даже не успел раскрыть рта. Более того, прищур перешел в хорошо знакомый, полный ненависти взгляд, направленный не лично на Шрадера, но на всех присутствующих. Ну вот, подумал он. Он давно уже ждал чего-то подобного и поэтому почти не удивился. Пресловутый, странный кокон спокойствия, который носил на себе Кордтс и который был вне его понимания, похоже, начинал давать первые трещины.