Смертный страж. Тетралогия

— Мы должны вернуться, Сахун, — уже тверже потребовала женщина. — Если они не могут нас найти, мы обязаны вернуться как можно скорее. Воля богов должна быть исполнена всегда и в любом случае!

— Ты что, не понимаешь? — вскочив, замотал головой юноша. — Тогда ты умрешь!

— Воля богов должна быть исполнена. Всегда!

— Значит… Значит, воля богов? — Сахун ощутил внутри себя неприятный холодок, в душу гадким слизняком вползало опустошение, ощущение полной бессмысленности происходящего.

Рожденные Древом не способны мыслить себя без повелителей. Нуары, памятники, слухачи. Об этом знали все смертные, но… На миг ему показалось, что к его воспитаннице это не относится. Что жизнь все-таки важнее покорности.

Ошибся…

Юноша снял с веточек запеченную рыбу, осторожно отложил ее на крупную гальку возле кострища, спустился к воде и вскоре вернулся с окатанным камнем размером с кулак. Опустился перед Волерикой на колени и протянул ей.

— Что это? — не поняла предсказательница.

— Я мужчина, ты женщина, — пожал плечами Сахун. — Я знаю, ты самая лучшая. Ты самая красивая, добрая и отзывчивая. Я думал, мы останемся вместе навсегда.

— Но мы останемся вместе! Разве нет? — забеспокоилась Волерика. — Ты не пойдешь со мной?

— Если ты моя женщина, я должен заботиться о тебе и защищать. Если ты голодна, я должен принести тебе еду. Если тебе холодно, я должен найти тебе одежду и добыть огонь. Если тебе грозит опасность, я должен встать между тобой и зверем. Если тебе грозит смерть, я должен спасти тебя или умереть первым, — изложил Сахун нехитрую звериную мораль. — Я знаю, как поступить, если тебе будет угрожать жрун или медведь, как защитить тебя от холода или бури. Но я не понимаю, что делать, если ты хочешь умереть сама. Однако я сделал свой выбор и не стану его менять даже сейчас. Я твой мужчина, ты моя женщина. Если тебя ждет смерть, я должен умереть первым.

— Нет, — попятилась предсказательница, начиная понимать смысл его действий.

— Я твой мужчина, я должен тебя защищать, — повторил Сахун и вложил камень в ее руку. — Раз боги хотят тебя убить, я не отпущу тебя на смерть. Но есть способ…

— Как ты можешь так говорить?! — Она отшвырнула камень и попятилась дальше. — Я не стану тебя бить!

— Тебе придется, — пожал плечами Сахун. — Ведь ты выбираешь смерть.

— Не нужно, не нужно так! — Волерика кинулась вперед и крепко его обняла. — Тебе незачем идти со мной. Ты останешься, а я уйду. И все будет хорошо!

— Не будет, Волерика, — погладил он ее по пышным волосам, которые так часто расчесывал в минувшие дни. — Я думал, ты часть меня. Я думал, спасу тебя, и мы всегда будем вместе. Получается — нет. Ты лучше умрешь, чем разделишь со мной жизнь. Не ожидал, что настолько тебе отвратителен.

— Неправда! Неправда! — крикнула она Сахуну в самое ухо. — Ты, ты… Я…

Волерика остановилась, явно не зная, что еще можно сказать. Опыта женщины всего двух десятков дней от роду не хватало, чтобы справиться с обрушившимися на нее сложностями.

— Ты не хочешь быть моей, — поцеловал он ее шею. — А я уже не понимаю, как можно существовать без тебя. Глупо было надеяться. Сам виноват.

— Ты самый лучший, — зашептала она. — Самый-самый. Я рада, что провела жизнь рядом с тобой. Но волю богов нарушать нельзя. Пойдем назад.

— Я твой мужчина, — покачал головой Сахун. — Я не отпущу тебя на смерть.

— Ты мой мужчина. Ты не станешь заставлять меня силой, — разжала она свои объятия и немножко отодвинулась. Потом еще на шаг.

Пусть она и была совсем юным, практически новорожденным существом, но вложенных Родильным древом первых навыков оказалось достаточно, чтобы осознать самое главное: Сахун действительно не попытался схватить ее, связать, удержать как-то еще. Он слишком дорожил Волерикой, чтобы причинить ей боль.

— Боги ждут… — Он прошел мимо нее, поднял рыбу, разломил: — Поешь, пока не остыло, голодная ведь.

— Нужно идти, — нетерпеливо помялась она с ноги на ногу.

— Куда спешить? — не понял юноша. — Возьми, поешь. Чего с пустым брюхом путешествовать?

Предсказательница, поколебавшись, села возле костра, взялась за угощение. Вскоре от утренней добычи остались только белые ароматные косточки.

— Теперь идем? — снова предложила она.

— Шагать обратно в такую даль только для того, чтобы умереть? Нет, Волерика, не пойду, — отказался Сахун. — Это и здесь нетрудно сделать.

Он взялся было за слегу, но тут же отбросил:

— Чего это я? Стена теперь не нужна. Лишняя морока.

Женщина, осмотрев руки, сполоснула их у берега в воде, тщательно вытерла о тунику, вернулась к очагу, вытянула ладони над огнем, отерла еще раз и снова предложила:

— Пойдем назад, к богам…

Сахун только отрицательно покачал головой, глядя в радостно приплясывающий огонь. В душе его было холодно и темно, словно в глубоком омуте. Жить не хотелось. Но и стаптывать ноги ради мучительной смерти — тоже.

Волерика, смиренно опустив голову, прошла с десяток шагов вниз по течению, описала небольшой полукруг и вернулась обратно:

— Сахун, но ведь мы должны к ним прийти. Обязаны! Такова воля богов.

— Ты дороже мне любого из повелителей, Волерика, — устало ответил он. — Пропади они все пропадом!

— Но я не могу без тебя уйти, Сахун! — в отчаянии воскликнула она. — Ты со мною всю жизнь, всегда рядом! Когда ты отдаляешься, у меня словно что-то из груди пропадает и на тонкой жилке следом тянется. Больно и страшно. Не оставляй меня, Сахун. Умоляю, не оставляй!

В груди юноши горячо бухнуло сердце и начало биться так, словно он только что перекопал целую реку. Сахун наконец-то услышал то, ради чего действительно стоило умереть. Но самое главное — умирать ради этого не требовалось.

— Кажется, мне нужно собрать еще валежника, — сглотнув, сказал он. — А то запас очень маленький. И еще нужно подобрать тяжелые валуны для стены. Легкие жрун раскатит.

— А как же боги? — В голосе женщины все еще звучала тревога.

— Забудь про них, — подобрал слегу юноша. — Есть кое-что поважнее богов.

— Что?

— То, — остановился Сахун перед ней, — что держится одним кончиком в твоей груди, а другим — в моей. То, что больно растягивать и невозможно разорвать. Боги не придумали этому названия. Но они все равно не способны это победить.