Смешная любовь

Она вела себя как-то странно.

– Наташа, в чем дело?

– Золотой мой, я должна тебе кое-что сказать.

– По-моему, лучше не надо.

Наташа с минуту молчала. Потом сказала:

– А мне кажется, я должна. Думаю, в этом есть смысл. Сейчас было бы слишком ужасно молчать.

Ласковая улыбка неожиданно исчезла, а лоб рассекла вертикальная морщинка – она о чем-то думала.

– Что случилось? – спросил я.

– Скоро ты перестанешь меня любить. Я должна быть к этому готова.

– Не думай обо мне плохо.

– О чем же я должна думать?

– О нас. Думай о нас, - я сказал не то, что она хотела услышать.

– Похоже, что я не слишком-то тебя огорчаю

– Ко всему можно привыкнуть.

– Ни одной женщине никогда не удастся избежать разочарования в мужчинах.

Я не знал слов, которые могли бы переубедить ее.

Не пойму, как только не вскочил я тогда и не заорал. Только как можно спокойнее попросил:

– Продолжай.

– Как тебе кажется, правильно мы думаем? Я начинаю чувствовать себя счастливее, когда перестаю ожидать от мужчины многого.

– Не издевайся, - мне никогда не нравились мои разочарования. – Ты не смеешься надо мной?

– Почему я должна смеяться?

Разве я ошибался? Об этом невозможно спросить самого себя. Мне было не нужно ее признание своей вины.

Наши отношения перестали быть простыми. Я ждал, когда Наташа потребует что-нибудь за любовь. Наверное, у меня был растерянный вид, потому что она рассмеялась. Я совсем не хотел, чтобы мне удалось разочаровать ее в себе.

– Разочарование в чувствах к мужчине неизбежно, - объясняла Наташа.

– Как просто ты сказала. Перечеркнула мою любовь.

– Я умею быть снисходительной к твоим слабостям.

– Я не могу поверить тому, что ты говоришь. Ты же любишь меня.

– Люблю? Это ведь, знаешь ли, не обязательно может длиться вечно.

– Я хочу быть с тобой.

– Все не так просто.

Я не спросил ее – почему. Рядом с Наташей меня не унижала собственная глупость.

Она смотрела мне прямо в глаза и вроде говорила правду. Просто не припомню, чтобы она когда-нибудь так долго старалась объяснить мне что-то.

Я не сомневаюсь, что выгляжу глупым. Я никогда не найду объяснение происходящему только в себе.

Разве я мог хотеть отомстить ей? Бессмысленно злиться на Наташу за то, в чем виноват я сам. Я не хочу видеть себя злым. Мне кажется, Наташа довела меня до состояния, когда я уже перестал различать добро и зло. Любовь изменила меня. Нужно признаться, что я не стремился к этому.

– Каждый мужчина старается притвориться искренним, - сказала она.

– Ты не сможешь меня обидеть.

– Женщина верит мужчине, только когда хочет верить, - чтобы проговорить эти слова, она приблизилась ко мне и уткнулась лицом в плечо. Я поднял ее голову и посмотрел на нее.

– Ты меня любишь?

– Не знаю.

Вопросом ничего нельзя объяснить. Я оказался вне ответа. Мне очень сложно сопротивляться Наташе. Я слабее. Невозможно быть уверенным в правильности всего, что делаешь. Но я не нахожу противоречий в своих чувствах.

– Есть слова, которые я тебе еще не сказала, - желание обмануть делало Наташу неестественной. – Ты хочешь узнать их?

– Нет, не хочу, - я не люблю ложь в других людях и не ищу обман в себе.

– Мне нравится причинять мужчинам боль. Иногда для этого достаточно сказать человеку правду о нем. Я вижу перед собой клоуна, - она знала обо мне что-то такое, чего я еще не знал.

Я потряс головой, словно не понял, словно ее слова были для меня слишком сложны. Только любимая женщина может сделать меня несчастным.

Я засмеялся. Смешного было мало, но я смеялся. Мне очень хотелось убедить себя, что я смеюсь над собой. Исправлять собственные недостатки бесполезно. Влюбившись, я мог признать умной даже самую глупую женщину.

– Клоун. Я никогда не смогу относиться к тебе иначе. Ни одна женщина не может избавиться от ощущения необходимости унижать мужчину, - она казалась очаровательной только самой себе. – Ты очень смешон. Ты даже не понимаешь, как смешна твоя любовь.

Наташа рассмеялась, но ее смех звучал неубедительно. Я чувствовал, что она почему-то нервничает. Я не понимал, зачем ей был нужен весь этот разговор. Она знала, что обидит меня.

Слушая ее, я не мог разобраться, в чем она права, а в чем – нет. Но я чувствовал ее разочарование.

Когда Наташа оказывалась в таком настроении, угодить ей становилось вообще невозможно. Она сердилась и раздражалась, если я во всем послушно соглашался с ней. Но возражения или молчание злили ее не меньше. Уверенность в любви женщины может быть только выдуманной.

Я не говорил Наташе то, что хотел сказать. Мне мешал страх. Я бы унизил свою любовь оправданиями. Зачем признаваться женщине в том, в чем я не признавался себе? Я чувствовал, что Наташа старалась убедить не только меня, но и саму себя. Я объяснил ее поступок. Любовь делает человека непредсказуемым и непонятным. Нет смысла сомневаться в очевидном.

Я поцеловал ее и сказал, что никогда не боялся выглядеть смешно. Никогда не боялся, что люди станут смеяться надо мной.

Я делал, что мог. Мне не в чем оправдываться.

– Быть уверенной в искренности мужчины можно лишь обманывая себя, - Наташа пыталась разглядеть фальшь в моих словах.

– Иногда мне кажется, что я лишь воображаю себя любимым.

– Ты никогда не умел шутить.

– Ты хочешь сказать, что я плохо использую свои возможности?

– Я не понимаю, для кого ты бережешь свои силы.

– Ты у меня одна.

– А что бы ты сделал, если бы я тебя действительно разлюбила? – Наташа злилась. И ей нравилось злить.

Я знал, что она обманывает. Я слушал ее, как слушал бы правду, потому что ведь неудобно обвинять любимую женщину во лжи. У меня был странный вид. Как будто ничего не случилось.

Больше она ничего не говорила. Она начинала страдать. Невозможно было понять, как она относится ко мне. Плохо или хорошо? Она слушала меня, опустив голову и закрыв лицо руками. Мне были видны только ее волосы. Иногда я начинал злиться на Наташу только потому, что она была мне необходима.

Я впервые увидел ее такой и испугался. Любая женщина может разочароваться в самой себе.

Наташа сидела напротив меня, замкнутая и неприступная. Мы могли оба выиграть или оба проиграть.

– Я просто задумалась о любви. О том, почему мужчины, которых я люблю, не такие, как мне бы хотелось, - она простила меня еще раз.