Смеющийся труп

Я заброшу Ирвингу папку по пути домой. Оставлю на вахте. У меня не было желания расспрашивать Ирвинга о его грандиозном интервью. Я не хотела услышать, что Жан-Клод очарователен и у него большие планы касательно нашего города. Он знал, как говорить с репортерами. В газете все будет выглядеть очень мило. Но я-то знаю, какой он на самом деле. Вампиры — такие же чудовища, как и зомби, а может, еще и похуже. Вампирами в отличие от зомби обычно становятся по доброй воле.

И Ирвинг добровольно остался с Жан-Клодом. Конечно, если бы Ирвинг не был со мной, Мастер отпустил бы его на все четыре стороны. Вероятно. Так что виновата все равно я, даже если он сам сделал выбор. Я смертельно устала, но знала, что не смогу заснуть, пока не услышу голос Ирвинга. Можно притвориться, что я звоню предупредить, что верну ему папку позднее.

Я не знала, где сейчас лучше его искать: в редакции или дома. Я позвонила сначала домой. Он снял трубку после первого же гудка.

— Алло.

С плеч у меня свалилась небольшая гора.

— Привет, Ирвинг, это я.

— Мисс Блейк? Чему обязан удовольствием в такую рань? — Голос его звучал совершенно обычно.

— Сегодня ночью у меня дома царило некоторое оживление. Надеюсь, не случится ничего страшного, если я верну тебе папку попозже?

— Какое оживление? — Его голос стал звонким от предвкушения новостей.

— Это уж дело полиции, а никак не твое, — сказала я.

— Так и знал, что ты это скажешь, — сказал Ирвинг. — Значит, ты только ложишься?

— Угу.

— Я думаю, что могу позволить трудолюбивому аниматору немножко поспать. Моя сестра по журналистике поймет.

— Спасибо, Ирвинг.

— У тебя все в порядке, Анита?

Нет, хотела я сказать, но не сказала. Я просто проигнорировала этот вопрос.

— Жан-Клод хорошо себя вел?

— Он был великолепен! — В голосе Ирвинга прозвучало неподдельное восхищение. — Он дал мне прекрасное интервью. — Ирвинг на мгновение замолчал, потом тихо спросил: — Эй, ты позвонила проверить, как у меня дела. Чтобы удостовериться, что со мной ничего не случилось.

— Ничего подобного, — сказала я.

— Спасибо, Анита, я этого не забуду. Но он действительно вел себя очень культурно.

— Чудесно. Ну, тогда не буду тебя задерживать. Всего хорошего.

— О, хорошего у меня сейчас будет в избытке. У редактора глаза на лоб вылезут, когда он узнает об эксклюзивном интервью с Мастером вампиров.

Было забавно слышать, с каким смаком он произнес этот титул.

— Спокойной ночи, Ирвинг.

— Поспи немного, Блейк. Я тебе на днях позвоню по поводу статей о зомби.

— Тогда и поговорим, — сказала я. Мы повесили трубки.

С Ирвингом все в порядке. Может, мне стоит меньше беспокоиться о других и больше — о себе?

Я потушила свет и свернулась калачиком под одеялом. Зигмунд был у меня под рукой. Браунинг — под подушкой. Не так удобно, как на спинке кровати, но все же лучше, чем ничего.

Трудно сказать, что меня больше успокаивало: пингвин или пистолет. Наверное, и то, и другое, только по-разному.

Я помолилась, как полагается хорошим девочкам. Очень искренне помолилась о том, чтобы мне ничего не приснилось.

19

Ребята из службы быта сделали свою работу и положили мой запасной ключ в почтовый ящик. К полудню квартира сверкала чистотой и благоухала, как после весенней уборки. Домоуправление заменило разбитое стекло. Дырки от пуль замазали белой краской. Теперь они казались просто маленькими ямками в стене. В целом квартира выглядела чудесно.

Джон Бурк не ответил на мой звонок. Наверное, я перемудрила. Надо будет позднее позвонить еще раз и без обиняков сказать, для чего я его искала. Но сейчас у меня были более приятные заботы.

Я оделась для пробежки. Темно-синие шорты с белой каймой, белые кроссовки с голубыми шнурками, симпатичные короткие носочки и маечка без рукавов. Шорты были из тех, в которых есть внутренний карман, закрывающийся на липучку. В кармане лежал небольшой крупнокалиберный пистолет. Американский крупнокалиберный пистолет, чтобы быть точной; вес 6.5 унций, калибр 38-й специальный, длина 4.82 дюйма. При таком весе он казался толстым бугорчатым перышком.

Из кармана, застегнутого на липучку, не так-то просто достать пистолет. В пистолете было два патрона, и из него не очень хорошо целиться на расстоянии, но ведь люди Гейнора не хотят меня убивать. Им можно меня ранить, но убивать нельзя. А чтобы ранить, они должны подойти близко. Достаточно близко, чтобы я сумела воспользоваться маленьким пистолетом. Конечно, у меня в запасе всего два выстрела. Если они не помогут, у меня будут крупные неприятности.

Я пыталась придумать способ взять с собой один из десятимиллиметровых пистолетов, но не смогла. Нельзя же бегать трусцой и таскать на себе целый арсенал. Приходится чем-то жертвовать.

В гостиной у меня сидела Вероника Симс: Ронни — высокого роста, сероглазая блондинка. Она — частный детектив на службе у «Аниматор Инкорпорейтед». Мы с ней вместе занимаемся спортом как минимум два раза в неделю, если только одна из нас не лежит в больнице с ранениями или не охотится на вампиров. А и то и другое случается чаще, чем мне бы хотелось.

На Ронни были фиолетовые шорты до колен и футболка с надписью «После собаки лучший друг человека — кошка. Но после собаки кошка обычно не настроена дружить». Наша с Ронни дружба возникла не на пустом месте.

— В четверг мне тебя не хватало, — сказала Ронни. В четверг я пропустила занятия в оздоровительном клубе. — Похороны, наверное, были ужасные?

— Угу.

Ронни не стала меня расспрашивать. Она знает, что похороны я переношу тяжело. Большинство людей ненавидит их из-за мертвецов. Я же ненавижу любое эмоциональное дерьмо.

Она встала и, выставив одну ногу вперед, а другую назад, начала делать растягивающее приседание, как будто собиралась сесть на шпагат. Мы всегда разминаемся в квартире. Большинство упражнений для ног не рассчитаны на то, чтобы их выполняли в коротких шортах.

Я повторяла за ней. Мышцы бедер разогревались не охотно и очень болезненно. Пистолет в кармане мешал, но я терпела.

— Спрашиваю просто из любопытства, — сказала Ронни. — Зачем тебе пистолет?

— Я всегда ношу с собой оружие, — сказала я.

Она посмотрела на меня, не скрывая недовольства.

— Если не хочешь говорить, не говори — но не надо делать из меня дуру.

— Ладно, ладно, — сказала я. — Как ни странно, никто меня не просил никому об этом не говорить.

— Что, тебе не угрожали, не запрещали обращаться в полицию? — удивилась она.

— Нет.

— Бог ты мой, вот это по-доброму.

— Совсем даже не по-доброму, — сказала я, садясь на пол и раздвигая ноги на ширину плеч. Ронни тоже села. Со стороны могло показаться, что мы собираемся катать мяч, как дети. — Совершенно никакой доброты. — Я наклонилась к левой ноге, щекой коснувшись бедра.