Смеющийся волк

— А ты давай открывай свой шкаф и вытряхивай шмотки. Все тряпки, какие есть, тащи! Да не возись там!

Отдав приказ, вожак, у которого устала рука, положил малыша на циновку, сам сел рядом, приставил нож к его груди и продолжал распоряжаться. Старшему подростку велено было помогать женщине собирать вещи.

Открыв стенной шкаф, он вытащил оттуда один короб из ивовой дранки, вытряхнул содержимое и стал смотреть, что брать. Там оказалось сплошное рваньё. Когда вытряхнули второй короб и третий, в них оказалось кое-что годное на продажу Он отобрал зимнее пальто, женский костюм, ручную сумочку и побросал всё в пустой ларь. Потом вытряхнул всё из платяного шкафа и тоже отобрал, что получше: блузки, свитер, брюки, юбки, кимоно, пояс- оби. Из тумбочки вытащили банковскую книжку, дневничок «Мать и дитя», полученную на память в роддоме пуповину младенца, кольца и бусы. В короб бросили только кольца и бусы. На шкафу стоял скромный домашний алтарь. Ящичек в алтаре тоже открыли. Как и следовало ожидать, там лежали деньги, но сумма была невелика. С алтаря на воришку смотрела фотография мужчины. Его взор, казалось, говорил: «Что ты здесь делаешь, негодяй?! Кто ты такой?!» Мужчина, казалось, был очень рассержен и расстроен, словно хотел сказать: «Что ж ты таким дурацким делом занимаешься?!»

Подросток помнил это лицо. Он каждый день рассматривал это лицо на вырезке из газеты в детском доме, где рос. Оно было для него лицом самого родного человека после отца. Подростку стало очень грустно. «Вот ты не знаешь, что сейчас со мной, а ведь когда-то, когда я слонялся на кладбище, ты меня поддержал, подбодрил…» И куда же подевалась вырезка из газеты, которой он так дорожил?.. Интересно было бы сравнить ту фотографию в газете и эту, на алтаре.

— Живей там! Чего возишься?! — сиплым голосом крикнул вожак.

Старший подросток, будто очнувшись от минутного сна, стал проворно перерывать вещи. Девушка принесла с кухни на тарелке пять рисовых колобков, три варёных яйца и квашеную редьку. Двенадцатилетний мальчик шёл за ней. Пока служанка, трясясь от страха, варила яйца и лепила колобки, он стоял рядом, не проронив ни слова. Ему это напоминало что-то родное, давно забытое. Он знал, что если сейчас попробует заговорить с этой девушкой, Суми, то скорее всего не выдержит и сам разрыдается. Деревянный холодильный шкаф. Выщерблины в полу. Слизняк, ползущий в кухонной раковине…

Чайник на газовой плите, кастрюли, сковородки. Переносная печурка на земляном полу в узкой прихожей. Младший подросток решил сосредоточиться на одном: упорно думать о том, как ему хочется есть. Все остальные мысли ему хотелось затолкать туда, в живот, и чтобы они не лезли наружу изо рта и из носа. Он даже старался для этого задержать дыхание.

Между тем старший подросток, набив вещами три короба, перевязал их припасённой заранее верёвкой. Маленький мальчик на футонезаснул. Младенец тоже, наверное, устал кричать и теперь посасывал собственный кулачок. Служанка с измученным лицом, продолжая всхлипывать, присела рядом с хозяйкой. Женщина сидела на коленях, выпрямив спину, и смотрела в упор на парня с ножом. Волосы её были спутаны, лицо покрывала смертельная бледность. В тёмной комнате она казалась привидением из царства мёртвых.

Вожак, по-прежнему держа нож у груди младенца, другой рукой стал запихивать в рот рисовый колобок. Двое подростков тоже торопливо стали есть. Вожак и старший подросток съели по два колобка. Варёных яиц было три, так что всем досталось поровну. Им было неловко есть под взглядами хозяйки и служанки, но голод был сильнее прочих чувств. К тому же они испытывали чувство удовлетворения от законченной работы.

Когда тарелка опустела, все трое встали. Вожак по-прежнему держал нож у груди младенца. Подростки перенесли к двери короба с вещами. Когда вынесли последний, вожак, перехватив младенца в левую руку и выставив перед собой нож в правой, стал пятиться назад.

— Я вашего младенца забираю — до выходной двери — а вы здесь пока сидите смирно! — бросил он.

Сидевшие на матрасе женщины ничего не ответили. Младший подросток, выйдя с коробом в коридор, оглянулся напоследок, посмотрел на хозяйку. Она смотрела на подростков, будто буравила взглядом насквозь. В этом холодном взгляде читались все те затаённые чувства, что клокотали в душе женщины.

Младший подросток отвернулся и выбежал в прихожую. К горлу подступал комок, слёзы жгли глаза и нос. Когда он добрался до кафельного пола у двери, слёзы окончательно затуманили глаза. Да, былого уже не вернуть… Ни того мужчины с фотографии, ни себя самого…

Вожак положил младенца на деревянную приступку у выхода. В коридоре пол был холодный — младенец заплакал.

— Бегите! — выдохнул вожак. — Я один короб возьму, а вы тащите остальные два!

Однако бежать с набитыми коробами было невозможно. Подростки переглянулись и посмотрели на кричащего младенца. В доме всё было тихо. Но было очевидно, что мать готова сей же миг броситься к своему ребёнку, а служанка тогда уж точно выбежит на улицу, помчится со всех ног к трамвайным путям, доберётся до полицейского поста на перекрёстке, рухнет там в слезах и расскажет, что с ними произошло.

Младенец всё надрывался, суча ручками и ножками. На правой щеке у него был порез от острия ножа. Кровь текла из ранки, стекала на шею, оставляя тёмные пятна на спальном халатике. От этого истошного крика подростков бросило в дрожь. Это было даже не похоже на плач младенца — надрывный вой был слышен, наверное, и внутри дома, и снаружи. Будто выла стая волков или трубило стадо слонов.

— Бежим!

— Бежим!

Двенадцатилетний подросток уже плакал вовсю. Сдёрнув с лица полотенце, он размазывал по щекам слёзы. Старший, тоже утираясь полотенцем, схватил младшего за руку. Слёзы наворачивались и у него на глаза — он сам не знал отчего.

— Бежим! Скорее! Ему-то всё равно барахло дороже, чем мы, — он за нами гнаться не станет.

Взявшись за руки, мальчишки бросились наутёк. Листья китайского бамбука и аралии призрачно блестели в лунном свете. У ворот остались три брошенных короба с вещами и вожак, который всё ещё стоял с полотенцем на физиономии.

— Эй, вы! Куда?! Стойте! Козлы! Смыться хотите, да?!

Но мальчишки опрометью мчались прочь, и скоро крики вожака затихли вдали. Наверное, уже можно было остановиться и передохнуть, а они все неслись как очумелые в сторону, противоположную тому перекрёстку, где находился полицейский пост. Сверкали трамвайные рельсы. Тускло светили голые лампочки уличных фонарей. Трамваи в этот час неё ходили, людей тоже не было видно. Дорога пошла под гору, и мальчишки понеслись ещё быстрее. Мальчишкам было страшно. Они не понимали, как с ними могло такое произойти. Будто бы к их спинам приклеились сверлящий взгляд женщины и пронзительный крик младенца. Есть такие вещи, которые ни при каких обстоятельствах делать нельзя, — сколько ни толкуй о том, что живот подвело. Дорога, идущая под уклон, привела их к большому перекрёстку, откуда снова пошла в гору. Поднявшись повыше, они наткнулись на железнодорожную насыпь. Вскарабкались наверх и пошли вдоль насыпи, озираясь по сторонам. Перед их затуманенными взорами в несколько рядов тянулись, зловеще мерцая, рельсы. Поезда, конечно, ещё не ходили. Над путями поблёскивала вереница электрических лампочек. По склону насыпи росли белые цветы. Под цветами, наверное, пряталось множество ящериц, змей, лягушек и всяческих букашек. Это были не джунгли, и волки тут не водились. Не было здесь ни медведей, ни удавов. Но в грязной речке Добу, которая протекала под насыпью, собирая канализационные стоки со всей округи, наверное, спали сейчас раки, вьюны, жуки-скоморохи, водяные клопы.

— Давай пойдём вдоль путей и выйдем к станции, — предложил старший мальчик.

— Ага, только сначала давай скатимся под насыпь.

— А давай! Эх, здорово!

Мальчишки легли на бок, обнявшись, и покатились по склону. За одежду цеплялась мокрая трава, испуганно отпрыгивали в сторону жуки, пищали ящерицы, с шуршанием извивались змеи. Лягушки с тревожным кваканьем прыгали в речку. А мальчишки, сцепившись в один комок, плача и смеясь, катились по склону насыпи вниз, сминая белые цветы.

1946 г.

В два часа ночи 28 апреля в городе Одавара в районе Эсайда в дом г-жи Тё Сугимото вломились трое подростков лет 12–13. Запихав носильные вещи в короба и поев, взломщики сбежали, так ничего и не взяв.

…28 апреля в два часа ночи в токийском районе Ёдобаси, в квартале Симо Отиаи в дом г-на Кёдзо Кёбаси вломилась банда из шести человек, похитив 800 иен наличными, тридцать предметов одежды и три пары обуви.

… 29 апреля около полуночи в городе Кавасаки в районе Касимада произошёл вооружённый налёт на металлургический завод по производству сплавов компании «Тосиба». Вооружённые пистолетами грабители связали охранника и двадцать одного человека из персонала, погрузили в грузовик мешки сахара, использовавшегося для производства сплавов, и похитили 5000 иен наличными.

… 29 апреля в половине восьмого вечера г-н Хидэёси Ниногути (27 лет) из посёлка Танаси уезда Китатама в токийском районе Акасака возле синтоистского храма Хикава был ограблен двумя мужчинами, которые забрали у него пиджак и часы.

… В тот же вечер около десяти часов в том же районе в квартале Даймати района Симотани двое мужчин ограбили г-на Котаро Танаку (17 лет) и его приятеля, забрав у них 120 иен.

… 25 апреля ночью в Акабанэ, в токийском районе Оодзи три вооружённые пистолетами грабителя проникли в дом г-на Сигэёси Симамуры, похитив у него 650 жемчужин, облигаций на сумму в 40 000 иен и чемодан.

… 5 мая без десяти двенадцать ночи в кафе г-на Ёсио Такаянаги в квартале Асахи-тё токийского района Канда ворвались двое грабителей, похитили чек на десять тысяч иен, вырванный у пострадавшего под угрозой расправы дубиной, одежду и восемьсот иен наличными.

… В туже ночь в половине третьего в дом г-на Кокити Какуда в деревне Инаги уезда Минамитама ворвались трое грабителей и, угрожая хозяину серпом, похитили 216 кг пшеницы, 54 кг риса, восемнадцать предметов одежды, две штуки наручных часов, велосипед и более 650 иен наличными, после чего скрылись.

… В тот же вечер в половине восьмого в токийском районе Сибуя в квартале Ёёги-Хацудай был ограблен тремя мужчинами на сумму в 560 иен г-н Нобуёси Мацуми (38 лет), проживающий в том же районе в квартале Ёёги-Нисихара.

… В тот же вечер в одиннадцать часов в районе Аракава, в квартале Огу, в шестом околотке на трамвайной остановке мужчина лет сорока пяти схватил за шею г-жу Ясуко Нохара (25 лет), проживающую в квартале Оодзи района Оодзи, и вытащил у неё двести иен, а также продовольственные карточки.

… Не стерпев десятидневной задержки с доставкой продовольствия, около тысячи жителей квартала Футаматагава йокогамского района Ходогая устроили демонстрацию у здания префектуратьного собрания с лозунгами, написанными большими иероглифами на рогожных знамёнах: «Накормите хоть чем-нибудь!», «Хватит морить народ голодом!» и т. п. Ниитиро Итокава, Масахира Сато и другие члены оргкомитета демонстрантов числом более десяти человек провели переговоры в кабинете губернатора с начальником департамента внутренних дел Гото. Большинство участников демонстрации жаловались на то, что вынуждены перебиваться на луке и петрушке, требуя прекратить задержки с поставками риса и выдать из чрезвычайного фонда то, что причитается людям за последние дни.

На это префектуральные власти ответили, что положение с продовольствием в данный момент весьма сложное и вряд ли что-то можно сделать. Тогда отчаявшиеся демонстранты, предводительствуемые матерями с детьми за спиной, ворвались в губернаторский кабинет, уселись там на полу и сами приняли участие в переговорах, отчего обстановка накалилась до предела. Демонстранты кричали: «Нам сегодня уже и обедать нечем! Сделайте наконец что-нибудь! Дайте нам хоть какой-то еды!» В конце концов в префектуральном собрании демонстрантам выдали из неприкосновенного запаса пятьсот мешков сухарей…