Смоленская Русь. Княжич 1

В цеху с каждой минутой становилось всё жарче, поэтому понаблюдав за засыпкой сырья я, в сопровождении докучливых бояр, удалился на свежий воздух. Пока сварится стекло, пройдут целые сутки.

И вот, сутки спустя, я вновь в плотном окружении раскрасневшихся от жара вельможных компаньонов, зашёл в стеклоплавильный цех. Рабочие начали по–очереди выбивать печные заделки, расположенные в стене печи перед горшками. Из застенок появился первый горшок, нас сразу окатила волна жара, а рабочие, спрятавшись за увлажнёнными кожаными масками, перчатками и робой, стали накладывать на раскалённый добела горшок двурукие щипцы. Мастер, ловко орудуя черпаком, снимает и выбрасывает накипь с поверхности расплавленной массы. Затем рабочие подвешивают при помощи цепей горшок над заранее нагретым литейным столом, тщательно счищая поверхность и днище горшка железными щетками. Никифор подаёт команду, и горшок аккуратнонаклоняется, при этом его содержимое начинает выливаться в виде прозрачной, опалесцирующей огненной струи. Опорожнённый горшок убирается, стеклянная масса медленно продолжает растекаться и заполняет промежуток между боковыми рейками. Двое рабочих начинают крутить вал, направляемый по рейкам, а остальные рабочие двигают стол, от чего вал проходит от одного конца стола до другого, по ходу дела уминая и расплющивая полужидкое стекло. Лист медленно, но верно удлиняется, приобретая повсюду одинаковую толщину.

Но литейный стол у меня не простой, а оснащён подвижной литейной доской, что даёт возможность попеременно прокатывать стекло с обеих сторон, экономя потом время для равнения шлифовкой. Как только прокатили одну сторону стекольного листа, на него тут же накладывается чугунная крышка, скрепляется скобами и переворачивается вверх дном.Теперь бывшая литейная доска снимается, а содержимое прокатывается валом ещё раз.

Стекло постепенно начинает твердеть, но всё ещё раскаленное, не успевшее остыть, вталкивается несколькими рабочими, с помощью особых лопаток, в калильную печь («каленицу») на железную тележку, находящуюся прямо у одного конца литейного стола. Уровни поверхности стола мы специально выровняли с уровнем пода каленицы, вернее с уровнем поддона железных тележек. Температура каленицы, ко времени загрузки ее только что отлитым стеклом, немногим ниже температуры плавления стекла.

Вся эта процедура повторялась несколько раз, пока не были опорожнены все листы.

– Теперь топку каленицы начнём мал–по–малу прекращать, – подошёл к нам пышущий жаром мастер, – и дня через три стекло остынет!

Бояре похвалили мастера, а я подумал, что опять у меня зарисовывается перерыв в трудовых буднях.

Через три дня, закалённые стекольные листы вынули из калильной печи и перенесли на сортировку. «Сырое» стекло хотя и прозрачно, но имеет шероховатую поверхность, изъеденную мелкими бугорками и впадинами, особенно со стороны, прилегавшей к поду каленицы. В принципе, и на такое стекло есть не избалованный товарным изобилием покупатель, и его можно дальше не обрабатывать. Но для зеркального покрытия, сырое стекло совсем не годится, поэтому его необходимо дальше шлифовать и полировать.

Не стали рисковать первой партией листовых стёкол, обрабатывая их на станках, поэтому, дальнейшую их шлифовку и полировку осуществили в ручную. Первая грубая шлифовка производилась посредством трения двух стекольных плит, положенных одна на другую, а между ними перетирался смоченный песок. Таким тщательным образом, стеклодельщики стёкла ещё не обрабатывали, потому и появились вопросы.

– И долголь так надо стёкла перетирать? – подошёл к нам мастер.

– Полдня, а то и больше! – ответил с сомнением я. – Не забывай, струйкой воды песок всё время смачивать! Чередуй постоянно рабочих, чтобы сильно не уставали. Размер помола песка со временем тоже уменьшай, двигаясь плавно от крупного к мелкому.

– Как прикажешь, княжич, – с поклоном ответил мастер, бояре промолчали, полагаясь на мои знания.

Более двенадцати часов продолжалась первичная грубая шлифовка на песке. На следующий день она сменилось шлифовкой пемзой. На завершающем этапе, после обработки пемзой на полировальные тяжёлые чугунные диски наложили войлоки. Полировка продолжалась больше суток, пока стёкла не приобрели нежно–матовую,совершенно гладкую и прозрачнуюповерхность. В качестве полировальных материалов использовалась тщательно промытые и отмученные трепел и окись железа.

Трепел и опоки, по моей наводке, начали недавно добывать на левом берегу р. Остер, рядом с городком Дедичи, примерно в 40 км. к северо–западу от Зароя. Залежи этого кремнезёма были огромны, мощность толщи трепелов и опок достигала 17 метров. Трепел стал применяться не только как полировочный материал, но и использоваться для приготовления огнеупорных тиглей.

Окись железа («крокус», «кровавик») получали в химцехах путём прокаливания закислой щавелевожелезной соли. Щавелевую кислоту начали изготавливать в том месяце, заодно с формалином.

После шлифовки и полировки сырое стекло потеряло более 1/3 своего изначального веса. Измельчённый стеклянный порошок, смешанный с песком стал отличным формовочным материалом для изготовления изразцов.

При наведении зеркального слоя я ещё раньше отказался от мысли применения для этой цели оловянно–ртутного амальгамирования, учитывая вред для здоровья ртутной подводки, да и дефицита самой ртути, поэтому остановил свой выбор на серебрении зеркал.

Для этого организовал отдельный химический цех. Исходные компоненты были привозными, в цеху осуществлялась только финишная стадия приготовления растворов. Доверять всю производственную цепочку боярам «от А до Я» я не собирался, сохраняя их производственную зависимость от Смоленска, на всякий пожарный случай.

Так вот, в этом новом цеху, приехавший со мной юный химик, быстро развернул производство. В кипящей дистиллированной воде растворили «сегнетову соль». Эту соль получали в Смоленске, при нейтрализации виннокислой калий натриевой соли («винный камень») содой. Полученный раствор профильтровывали через бумагу. В другом сосуде растворили в кипящей дистиллированной воде азотно–серебряные соли (ляпис). Затем оба раствора слили вместе, нагрели до кипения, профильтровали через бумагу и добавили к раствору воды. В итоге получился раствор лёгкого желто–бурого цвета.

Одновременно изготовлялся второй раствор, где азотно–серебряная соль была растворена в дистиллированной воде с прибавлением нашатырного спирта до образования мутно–серого цвета. Этот раствор профильтровали и добавили к нему дистиллированную воду. Оба полученных раствора смешали в равных частях, получилась серебрильная жидкость.

Перед наводкой зеркального слоя, стекло очистили концентрированным раствором соды и сильно измельчённым порошком углекислой извести, промыли тёплой водой и протёрли досуха мягкими полотняными тряпками. Затем одну сторону стекла смочили дистиллированной водой и принялись аккуратно поливать её серебрильной жидкостью. Осаждение металлического серебра на стекле продолжалось в течение 20 минут. По истечении этого времени жидкость слили со стекла и дали серебряному слою просохнуть в продолжение трех часов. Затем при помощи кисти покрыли зеркальную поверхность смесью олифы с суриком. И … вуаля – зеркало готово!

Зеркало у нас получилось яркое, с сильной отражательной способностью, хотя надо отметить, изображение имело еле заметный желтоватый оттенок, но это было не существенно. В Европе, до недавнего времени, зеркалами служили, почти исключительно, полированные металлические пластины или гладкие черные стекла. Лишь совсем недавно венецианцы начали производить первые полированные стеклянные зеркала. Эти зеркала готовились на металлической фольге, преимущественно свинцовой, стекло же употреблялось исключительно дутое, так как итальянцы не знали других способов приготовления листового стекла.

Так, в каждодневных трудах и заботах, не заметно пролетели две недели, пришло время возвращаться из командировки. Перед моим отъездом прямо в Зарой приехал сияющий как новый гривенник чешский штейгер, ездивший в Германию за кобальтовой рудой, привёз её с собой в Зарой целых три тележки. Это значит, что можно серьёзно расширять ассортимент выпускаемых камней и цветного стекла! Просто замечательно! С пайщиками провёл итоговое собрание, посвящённое финансово–производственным вопросам и планам дальнейшего развития, и был таков, отплыл обратно в Смоленск.