Смоленское направление. Книга 2

– Это ты правильно слышал, – вмешался в разговор я. – Князь Самолвы только берёт серебро, но никому ничего не даёт. Для этого у него есть слуги. Или ты решил, что перед тобой стоит ростовщик?

– Не …, я не так выразился. Прошу прощенья. Я имел в виду, что мог бы оказать услугу. – Стал юлить Владислав.

– Раз так, то доставь иудея, и тебя отблагодарят.

– Без возврата долга я не смогу.

– Говорить больше не о чем! – Гюнтер захлопнул ящик с оружием. – На заре, возле дуба, мой оруженосец должен стоять один. А ты, Владислав, подумай над предложением Алексия.

Павлика привезли к дубу засветло. Куявец размотал верёвку на руках отрока, оставив путы на ногах и отъехав метра на четыре, бросил на землю ремень с кортиком. Оглянувшись по сторонам, пришпорил лошадь, и поскакал догонять свой отряд, спешащий в Краков. Лешко не рискнул нападать на рыцарей Гюнтера. Качество явно превосходило количество. А будучи не уверенным в положительном для себя исходе боя, в сражение лучше не вступать. Тем более что добыча, на которую он мог рассчитывать, после проверки Владислава сократилась в сотни раз.

– Если Конрад останется недоволен, то пусть даёт больше людей, – рассуждал сокольничий, – Цахи спишет тысячу марок долга, да ещё добавит, дабы выкупить братца-вруна. Ну а если откажется, то про наговор можно и рассказать, тем более что свидетелей хоть отбавляй. Да каких свидетелей. Один Штауфен сотни стоит.

С этими мыслями Лешко и заходил в покои Конрада Мазовецкого, оставив иудеев за дверью.

Короткий пересказ событий не повлиял на аппетит князя. Конрад пережёвывал вчерашнюю оленину и кивал головой, соглашаясь с доводами сокольничего. Дослушав все приключения до конца, князь обизал губы, вытер ладони о скатерть и интригующе весёлым голосом приказал привести Цахи. Связанного иудея ввели, грубо подтолкнув в спину.

– Не понял!? – Князь повысил голос, – Кто посмел связать моего друга? Немедленно развязать! Что за самоуправство, на дыбу захотели?

Верёвки упали на пол, а вместе с ними рухнул и Цахи. То ли от страха, то ли ноги затекли. Иудея тут же подняли и усадили за стол напротив князя, на место, куда пальцем указал Конрад.

– Тут оленина ещё осталась, поешь. Вижу, что проголодался. Эй, там! Вина моему гостю.

Ростовщик потянулся к мясу, миновав жирный кусок который не доел Конрад, схватился за окорок и впился в него зубами. Через минуту отпил из кубка вина и преданными слезящимися глазами уставился на князя, как верный пёс на хозяина.

– Плохо дело Цахи, совсем плохо, – начал беседу Конрад, – знаешь, как тяжело друга терять?

– Нет. – Иудей сказал и даже мотнул головой в подтверждение.

– Был у меня друг, надёжный такой. Я ему помогал, и он мне не отказывал, по мере сил, конечно. И вот, привёл он мне своего старшего брата, а тот об услуге попросил. Конрад отпил вина и продолжил.

– Не мог же я другу отказать, выслушал, поверил словам его. А как не поверить? Брат-то его, друг мой – рядом стоит, под словами его расписывается.

Князь отставил кубок с недопитым вином в сторону и резко стукнул кулаком по столу, отпрокидывая чашу.

– Сукин сын! Ты что удумал? Змею в мой дом приволок! Серебра мне наобещал! Ты ж у меня самое святое отнял, веру в дружбу. Как мне теперь жить, спать, есть, если я в друзей не верю? Иудей чуть не подавился. Конрада в гневе ему ещё видеть не приходилось.

– Значит так, тысячу марок, что ты мне давал, я тебе прощаю. Это плата за твой обман. Добычу соли я могу позволить только другу. Если хочешь и впредь снаряжать караваны из Величек, то сумму с каждого возка будешь платить вдвое от прежней.

– Согласен, – чуть слышно пробормотал Цахи.

– Теперь о твоём брате. Из-за его навета погибли шестеро моих лучших людей. По двадцать марок за каждого заплатишь ты. А он, должен мне две трети от обещанной суммы серебра. Я её уже истратил, так что либо он возвращает её мне, либо ростовщику из Гнезно отдаёт девятьсот марок. А дабы думал быстрее, то посидит он у меня в темнице, и кормить его будут, за твой счёт.

– Не надо мне такого брата! Ой, что это я?

– Сроку даю ему два месяца. После, все иудеи Силезии, Моравии и Богемии, в общем, от моря до моря, узнают о вашем роде. Как вы хотели сына императора немцев извести.

– Я соберу деньги, не калечь брата. Отпусти, я же остаюсь здесь.

– Нет Цахи. Это цена предательства. А предателям веры нет. И только попробуй пустить слух, что с тобой обошлись не честно. В твоих же интересах держать рот на замке.

– Да, я понимаю. Буду молчать.

Братья встретились, когда Цахи покидал покои Конрада. На мгновенье их взгляды пересеклись, они что-то хотели сказать друг другу, но нужных слов не нашли. Ицхака поволокли в подземелье, а Цахи, убитый горем побрёл из кремля к своему дому.

Конец второй части.