Смотрительница замка Грабон

Дар больше никак не проявлялся.

И спалось мне в ту ночь хорошо.

Но это в ту… На следующий день выяснилось, что мы не только не близки к цели, впереди нас ждали многие дни пути.

В какой же глуши этот Грабон?

Начинаю понимать, почему он — не слишком нужная собственность. И отчего король не назначил на это место кого-нибудь более ценного.

Знакомое ощущение склизких мурашек охватило меня всю.

Будущее пугало своей неотвратимой безысходностью.

…Потянулись долгие дни пути.

Это было довольно интересно. Я видела похожую и в то же время совсем другую местность, города и более мелкие поселения, и почти воочию наблюдала, как золота в осени становится больше, а потом побеждают красноватые и бурые цвета. Насколько получалось судить, мы продвигались на север. По мере того, как становилось холоднее, я закуталась в шаль, а на пятый день пути надела плащ.

Мой спутник предпочитал передвигаться верхом. Он держался неизменно вежливо, отвечал на вопросы, если я их задавала, но большую часть времени оставался отстраненным.

Как человек, который выполняет приказ, да. Если на постоялом дворе или в таверне попадался желающий поговорить, Гуджол представлял нас как дядюшку и племянницу, которые едут навестить родственников. Только конечные пункты несколько раз менялись, но кто бы его на этом поймал?

Именно таким и должен быть человек для особых поручений — неприметным, обыкновенным, вежливым и самую малость обаятельным. Ничем не выделяющимся из толпы. Мы ехали уже седьмой день, когда я поймала себя на интересной мысли.

Вот доберемся, оставит он меня в Грабон, пройдет несколько недель… и я не узнаю его при встрече, если таковая когда-нибудь случится.

Как раз вечером седьмого дня монотонность пути оказалась разбавлена некоторыми событиями.

— Завтра в это же время ты уже будешь на месте, — сказал мне Гуджол, пока мы ждали заказанный ужин.

— Мы, — зачем-то поправила его.

— Увы, у меня приказ сразу же отправляться обратно.

То есть, я с первых минут окажусь брошена в омут новой реальности. Что ж, впереди около суток, чтобы привыкнуть и настроиться.

Волнение, поднявшееся внутри, затмевало все прочие ощущения, и еда показалась безвкусной.

— Свободно выходить из замка позволено одной тебе. — Когда Гуджол это сказал, я чуть не подавилась.

— А oстальные что, пленники?!

— Скажем так, у них другие договоренности с короной. И твоя задача — контролирoвать, чтобы каждый соблюдал свои.

Проглотила.

Не ручаюсь, что удержала лицо.

— Не пытайся сделать подчиненных друзьями, это никогда не срабатывает, — продолжал наставлять меня лорд. — Помни, они не твои сестры и не подружки, живущие по соседству.

Подруг кроме сестер у меня никогда и не было.

— И… надеюсь, ты понимаешь, что на новoм месте представляешь корону. Вести себя надлежит соответственно.

Никаких романов! Или, пo крайней мере, они не должны сказываться на твоей службе и о них не должны узнать. Если я узнал, считай, ты провалилась.

— Я поняла.

Стоило некоторых усилий оскорбленно не поджать губы. Я не из тех, кто от скуки способен спутаться с конюхом!

— Первый отчет жду через две недели, расскажешь, как устроилась, заодно напишешь родным, — инструкций ещё добавилось. — Потом через два месяца, уже о делах в Грабон.

Следующий через полгода и так далее.

Задача пока не казалась слишком сложной, но ощущение подвоха вновь вгрызлось мне в затылок.

Нет смысла строить предположения. Завтра все сама увижу.

Я быстро закончила ужин, оставив большую часть еды на тарелке, и oтправилась в приготовленную для меня комнату.

Хотелось остаться одной. Острая внутренняя потребность… И лишь когда заперла за собой дверь, я поняла, с чем она была связана.

Пронзительная вспышка боли.

?гонь прожег изнутри.

Светились не только ладони, но и в области солнечного сплетения.

Сдержать хнык не получилось.

Я согнулась и судорожно закашлялась. И оставалась в таком положении, пока магия не схлынула.

Проклятье, за что мне это?

Может, и к лучшему, что я буду подальше от семьи?

Когда же немного отпустило и я нашла в себе силы вновь шевелиться, обнаружилось, что лорд Гуджол застыл в дверном проеме и наблюдал за мной с приподнятой бровью и каким-то извращенным удовольствием на обычно бесстрастном лице.

Будто лично он затеял сложный эксперимент, и подопытная мышь мучилась и корчилась строго по его плану.

— Вы устали, ?иацинта, — заметил он, поймав мой взгляд. Я же вяло отметила, что он выбрал бoлее формальное обращение, чем предпочитал в последние дни. — Ложитесь и постарайтесь как следует выспаться. Завтра выедем пораньше, вам лучше как можно скорее оказаться на месте.

И ушел, неслышно прикрыв за собой дверь.

Несколько мгновений я взирала на нее в немом изумлении.

Не могло быть и речи о том, чтобы он не заметил странности.

Мои руки до сих пор ярко светились.

Спокойный сон Гуджол унес с собой. Я всю ночь проворочалась, едва в силах вздохнуть от удушающего страха.

Изнутри разъедало ожидание, что вот сейчас в комнату ворвутся люди в форме и потащат меня на казнь. Но время тянулось, а никто так и не пришел. После полуночи обычные звуки постоялого двора затихли. Мир утонул в темноте и тишине. А я так и лежала, уставившись в потолок.

С мамой все произошло сразу. Никто ничего не ждал.

Не мог же ?уджол не понять, что я такая же!

Почему тогда он ничего не предпринял?

Последнее я признала, когда начал заниматься рассвет, и мне принесли воду для умывания.

— Вам известно что-нибудь о замке ?рабон? — неожиданно для самой себя я попыталась расспросить служанку.

Впервые за время пути и то лишь потому, что мы уже почти добрались и к вечеру будем на месте. Не такое уж большое расстояние. Особенно для слухов.

— Проклятое место, — не глядя на меня, отозвалась девушка, и установила большую миску на столик. — Гиблое.