Смугляночка для бандита
Шрифт:
На самом деле, я даже обрадовался, что не пришлось знакомиться с новыми людьми.
Здесь многое изменилось с тех пор, как я уехал. Много воды утекло за это время. Некогда пошарпанные стены заметно преобразились, потолки выросли в несколько раз, появился второй этаж. Новая хозяйка решила, чтобы и духу не осталось от прежней. У нее получилось…
Но старый-новый дом стал совершенно неуютным. Казалось, крикни слово, оно вернется к тебе эхом несколько раз. Мне не нравилась вычурность покрашенных золотистой краской стен, совершенно не привлекали мое внимание и высокие белые колонны,
Поэтому я сразу вышел на улицу. Наверное, от этой поездки я ожидал нечто другое. Хотел окунуться с головой в детские воспоминания, в те дни, когда мы были втроем, когда я обожал своего отца, а он, казалось, обожал нас с мамой.
А получил еще одну порцию разочарования. Мои детские воспоминания кто-то нагло стер. Не оставалось моих детских рисунков нестирающейся краской на задней стене дома. Не было больше штор, которые мама сама шила, которые мы часто стирали, а потом я помогал ей их вешать.
Все изменилось, стало соответствовать современным стандартам строительной моды. Но лучше от этого не стало. Нет…
– Ты чего, Эр?
– Прости, я так не могу. Думал, смогу, но не могу. Не заставляй меня. Думаю, будет лучше, если я какое-то время поживу в гостинице.
– Конечно, я все понимаю. Воспоминания давят. Я и сам не раз впадал в депрессию, когда вспоминал, как нам было хорошо втроем…
– Тебе и твоей новой семье? Здесь не осталось ничего, что бы хоть отдаленно напоминало обо мне или о матери.
– Не говори так… Даже если изменился дом, это никогда не изменит того факта, что именно сюда я привел Элизу после нашей с ней свадьбы, что сюда я привез тебя из роддома, что здесь ты сказал первое слово, сделал первые шаги. Цвет стен мог стать совершенно другим, но они точно так же хранят память о тех днях. – Папа пытался меня обнять, но я его оттолкнул. – Мне тоже тяжело. Веришь ты или нет, но я очень любил твою мать. Все эти годы я жалел о том дне, когда встретил Хелену. Одна ошибка изменила всю мою жизнь. Ты уже достаточно взрослый, чтобы узнать правду… Эта гадина затащила меня в постель, когда я был в стельку пьян. Твоя мать мне тогда сказала, что ждет второго ребенка.
– Второго… ребенка? – не понимая, повторил я.
– А я был рад, хотел рассказать об этом всему миру. Праздновал, да так допраздновался, что утром проснулся в постели с незнакомкой. А потом все происходило как в самом страшном сне. Я признался обо всем твоей матери, ей стало плохо, я вызвал скорую, она потеряла ребенка. Она не смогла простить мое предательство. Но самым большим ударом для нее стало то, что плод нашей любви погиб. А вместе с ним – и наша любовь.
– Именно поэтому ты женился на этой разлучнице?
– Она нашла меня через пару месяцев. У нее был уже довольно большой живот, и утверждала она, что это мой ребенок. А я не хотел, чтобы нерожденный малыш расплачивался за то, что его отец – свинья. Поэтому женился на Хелене. Вы тогда уже были в России.
– Ты врешь! Хелена приходила к нам в тот день, когда мы собирали вещи, чтобы переехать от тебя. Она как хозяйка ходила в нашем доме, говорила,
что совсем скоро он будет принадлежать ей!– Я ничего об этом не знал. Впрочем, от Хелены можно было ожидать все, что угодно. Не хочу сейчас о ней говорить. Идем, я хочу тебе кое-что показать.
Мы пошли к домику, в котором всю свою жизнь провел наш дед. Даже в свои последние дни он не перешел жить к нам, а оставался в своей хижине, что построил вместе с моей бабушкой.
– Странно. А здесь все осталось прежним! – не верил я своим глазам.
– Хелена хотела снести этот дом, по ее мнению, он все портил. Но я позволил отделать его только с улицы, внутри все осталось, как при моем отце. А о сносе и речи не было… Подойди сюда.
Отец открыл один из ящиков тумбы возле старого телевизора. Здесь были кассеты.
– Это вся наша жизнь, мой мальчик…
А после мы стали одну за другой просматривать кассеты. Мы дали волю своим чувствам, оба плакали, предаваясь воспоминаниям. Там был я, папа, красавица-мама. На многих кадрах мелькал еще живой дед. Я его мало помнил. Он умер, когда мне было шесть.
– Подожди-подожди, отмотай обратно… - попросил я у отца. Мы смотрели кадры дней сразу после моего рождения. Еще бабушка была жива, но она уже была очень худой и бледной, что говорило о ее приближающемся уходе. Бабуля держала меня на руках, а из ее глаз текли слезы - она дожила до моего рождения! Не стало ее через пару дней. – Вот здесь… Что это! – я показывал пальцем на длинную надпись на стене за спиной бабушки. – Сейчас ее нет.
– А… Это… Там писало про три вещи: построить дом, посадить дерево и вырастить сына.
– Странно… И зачем здесь была эта надпись?
– Не знаю, думаю, отец написал наставления на жизнь еще в молодости. После смерти мамы он перекрасил все стены в доме. Наверное, хотел перемен.
– А что если это подсказка?
– Да нет, глупости.
– Почему тогда «посадить дерево» написано красным цветом, точно кровью? Может, дед чувствовал вину своего отца за случившееся?
– Не знаю.
– Пап, а ты знаешь, каким было самое первое дерево, что посадил дед?
– Да… Оно в нашем дворе.
Идея казалась немного дикой и глупой. Но я взял лопату и принялся копать вокруг дерева. На особый успех я и не надеялся. Максимум, чего я мог добиться – уничтожить дерево, одно из немногих напоминаний о моем покойном дедушке.
В какой-то момент я почувствовал что-то твердое под лопатой. Мы с отцом переглянулись. Я стал рыть руками, наткнувшись на черный ящик.
Отец помог мне его вытащить, а потом, пристально посмотрев мне прямо в глаза, спросил:
– Ты уверен, что хочешь этого?
– Если ты о мнимых сокровищах, то мне они не нужны. Далеко не в деньгах счастье. Я должен знать, из-за чего погибла моя мама.
– Хорошо…
Я открыл ящик. Внутри него оказалась красивая шкатулка с причудливыми золотистыми узорами. Но по центру был замок без ключа.
– Красивая, эх… Жалко ломать! – негодовал я.
– Дай-ка мне… - отец взял шкатулку в руки и прокрутил ее. – Вот же! Папа! Он всегда был любителем различных головоломок и приключений. Ломать нельзя…