Смутные времена. Книга 3

– Вижу, что Орлы первой степени все, как минимум, ну а уж дальше не взыщите. Устроим экзамен. Кто первый готов продемонстрировать приобретенные навыки? Ну, чего мнетесь? Первому на одну степень прибавлю за смелость.

– Я,– гаркнули Сергей и Вениамин в один голос.

– Похвально. Хорошо, оба по плюс одному. Давай ты первый, Серега. По старшинству, так сказать,– Михаил вынул из кармана значки.– Гляньте, какие классные получились. Минут десять над дизайном голову ломал.

– А чего маленький такой?– разочарованно протянул Сергей.– С пятак совковский.

– А ты хотел какого размера? С тарелку обеденную? Не в величине дело, а в самом факте. Это же эксклюзивный знак. Ни у кого на Земле, кроме вас, такого не будет. И Орел, вон какой натуральный получился, а глазок из брюлика, кстати. Лапки – платиновые, крылья – золото с серебром. Ну а бирки из сапротида выполнил,– Михаил вынул из второго кармана целую горсть ромбиков.– От единички до сотни. Ну, единицы, вижу, ни кому уже не придется выдавать, пожалуй, с десяточки, как минимум. Вперед, курсант Руковишников, чего рот разинул? Демонстрируй, что умеешь.

– Есть, командир!– козырнул Сергей и взвился под самый купол зала. Оттуда он с воем ринулся вниз, выписывая попутно сальто и прочие кренделя, которые ему приходили в голову. На демонстрацию ушла минута, и Михаил крикнул ему снизу:

– Достаточно. Повторяться начинаешь. На двадцатую степень навертел. Фантазия слабовата. Следует тебе спецлитературу полистать на тему высшего пилотажа. Штопор, правда, у тебя получается лучше всего. Ну, это и понятно. Ты его еще в Италии освоил в 1943-ем.

– Хохмишь все?– Сергей протянул ладонь за значком.– Гони награду. Как там, у Твардовского… – "Обеспечь, коль я достоин". Бирочку давай с двадцаткой и литературу по высшему пилотажу. Я через недельку пересдам. Двадцатая степень – как-то не греет по сравнению с твоей тысячей.

– Держи,– Михаил вложил в протянутую ладонь значок и ромбик.

– А ничего такой,– Сергей принялся тут же привинчивать его к комбезу.– Прямо напротив сердца, чтобы стучалось в него,– бормотал он, закрепляя ромбик.– Не мелковата ли бирка? Число вон и не видно совсем. С метра, наверное, уже и не поймешь, что за число. Двадцатка или двойка. А, Миха?

– Давай, я индивидуально для тебя сделаю покрупнее,– Михаил щелкнул пальцами и протянул Сергею ромб размером с тетрадный лист.– Держи. На этом со ста метров число можно рассмотреть. Хочешь, еще фамилию твою там нацарапаю?

– Нет уж, убери. Я как у всех,– отстранил его руку Сергей.

– Тогда сядь в кресло и не мешай принимать экзамены, Орел двадцатой степени. Давай, Вень.

Вениамин немного не дотянул до Серегиного мастерства, получив бирку с числом 19-ть.

В течение четверти часа Михаил проэкзаменовал всех и самое маленькое число баллов получил, как он и ожидал, Академик. Федор Леонидович освоил подъем, опускание и несколько простейших разворотов.

– Пятерочка, Леонидович. Поздравляю,– пожал ему руку Михаил, вручая значок.

– Моя любимая цифра,– Академик радовался искренне, будто ему вручили не значок, а как минимум Нобелевскую премию. А первое место занял, и опять же не удивив этим Михаила – его отец. Сказалась армейская подготовка и служба в ВДВ.

– Десантников бывших не бывает,– шумно радовался Петр Павлович, прикручивая значок с числом 25-ть.– У меня двести прыжков, между прочим. Как-никак мастер спорта парашютного.

– Догоняй тогда и Орла до двухсот, Павлович,– откликнулся Сергей.– Вызываю на соревнование. Кто первый получит две сотни.

– Давай. Зачет раз в неделю,– завелся с пол оборота полковник.– Все свидетели. На что забьемся?

– Ну, с вами как-то на подзатыльники не солидно пари заключать. Лексеичем меня уже один проигравший и так дразнит, даже не знаю, что и востребовать…– принялся чесать затылок Сергей.

– Отработаешь месяц с кадетами рукопашником, если проиграешь,– поставил свое условие Петр Павлович.

– Да я и без пари с пацанами готов работать,– возразил было Сергей, но полковник погрозил ему пальцем.

– Нет, брат, не когда ты захочешь, а от звонка до звонка месяц.

– Так это же насилие! А как же со свободой воли?

– Так в этом и смысл. Чтобы жизнь пасекой не казалась,– пресек торг полковник.

– Ладно, согласен. А вы тогда, Павлович, обязуетесь с моими детишками тридцать раз сходить, куда Аннушка отпустит. В зоопарк, цирк или в театр на детский спектакль. В общем нянькой приходящей поработаете. Они у меня послушные, вам понравится.

– Да, послушные,– помрачнел Петр Павлович.– Всю ораву должен буду выпасать?

– Ну, совсем мелких Аннушка даже мне не доверяет. Со старшими только.

– Ну, это полегче,– повеселел Петр Павлович.– А почему тридцать раз? Тоже месяц, если по справедливости.

– Это по справедливости, потому что они у меня по зоопаркам и циркам ежедневно не шастают. Учатся они в школе. Некогда им каждый день. Ничего, за полгода наберете. Или вы боитесь проиграть?

– Ничего я не боюсь. Обставлю. Готовься сам получше, разгильдяй,– хлопнул по его подставленной ладони полковник.

Вернувшись в мазаришарифку, оставшееся время посвятили подгонке и укомплектовке снаряжения. Петр Павлович поволок всех в тир и там принялся демонстрировать различные виды стрелкового вооружения, развешивая его на соратниках: – Вам, Леонидович, как интеллигенту рафинированному вот эта базука в самый раз. Целиться не нужно. Она с самонаведением. Жутко убойная хреновина. И дальность отменная. До пяти километров. Такой городишко как Мазари-Шариф снесет к черту одним выстрелом,– полковник сунул оружие в руки Академика.

– Да зачем нам такая-то убойность? Простите покорнейше, Петр Павлович, но как помнится, говорилось, что "без пыли и шума". А из этой базуки как раз пыль до небес,– Федор Леонидович вертел короткую трубу с рукоятью и морщился.

– А, ну да. Запамятовал. Эту базуку нам нужно было бы с собой на Курскую дугу прихватить и там она была бы в самый раз.

– Вам двух танковых пушек мало было? Да эта базука ваша, по сравнению с любой из них, как двустволка, против пулемета. У меня по сию пору перед глазами пламя до неба от горящей немецкой колонны. Вот уж верно говорится, что нет такого военного, который не мечтал бы хоть немного повоевать,– укоризненно покачал головой Академик, возвращая базуку полковнику.