Смягчение приговора

Анни положила трубку и подошла к нам вместе с маленькой Элен, поставившей поднос с ликерами на низенький столик у дивана. Она протянула рюмку Роже Венсану.

— Патош с братом живут здесь, — сказала Анни.

— Тогда за здоровье Патоша и его брата, — сказал Роже Венсан, поднимая рюмку и широко улыбаясь.

Больше всего у Роже Венсана мне запомнилась его улыбка: она словно порхала у него на губах. Роже Венсан купался в ней, это была не жизнерадостная, а какая-то отстраненная, мечтательная улыбка, словно окутывавшая его легкой дымкой таинственности. Что-то мягкое было в его улыбке, голосе и манере поведения. Он все делал бесшумно. Вы и не слышали, как он пришел, а обернулись — он уже у вас за спиной. Из нашего окна мы несколько раз видели, как он подъезжал на своей американской машине. Она тихо останавливалась перед нашим домом, так прибой бесшумно выносит на берег сторожевой катер с выключенным мотором. Роже Венсан неторопливо выходил из машины, на губах его, как всегда, блуждала улыбка. Дверцей он никогда не хлопал, а тихо прикрывал ее.

В то утро мы уже пообедали на кухне с Белоснежкой, а они все еще сидели в гостиной. Матильда возилась в саду с большим розовым кустом, она посадила его на первой террасе, возле могилы доктора Гильотена.

В руках у меня был портфель, и Белоснежка собиралась проводить меня в школу Жанны д'Арк на послеобеденные уроки; в дверях появилась Анни и сказала мне:

— Хорошенько занимайся, Патош...

За ее спиной я видел маленькую Элен и Роже Венсана с его неизменной улыбкой. Они, конечно же, шли обедать в трактир «Робин Гуд».

— Ты ходишь в школу пешком? — спросил Роже Венсан.

— Да.

Даже разговаривая, он продолжал улыбаться.

— Если хочешь, я отвезу тебя на машине...

— Ты видел машину Роже Венсана? — спросила Анни.

— Да.

Она всегда называла его «Роже Венсаном», с почтительной нежностью, так, будто имя и фамилия его были связаны неразрывно. Я слышал, как она говорила с ним по телефону: «Алло, Роже Венсан... Добрый день, Роже Венсан...» Она была с ним на «вы». Анни и Жан Д. его просто обожали. Жан Д. тоже называл его «Роже Венсаном». Анни и Жан Д. говорили о нем так, будто рассказывали друг другу «истории из жизни Роже Венсана», как рассказывают старинные легенды. Андре К., «жена великого лекаря», звала его просто «Роже» и была с ним на «ты».

— Тебе ведь доставит удовольствие прокатиться на этой машине до школы? — спросил меня Роже Венсан.

Он угадал, чего нам больше всего хотелось, мне и брату. Мы оба сели на переднее сиденье, рядом с ним.

Он дал задний ход и, величественно съехав по наклонной улочке, развернулся и покатил по улице Доктора Дордена. Мы скользили, будто по морю в штиль. Я даже не слышал шума мотора. Так мы с братом впервые оказались в машине с открывающимся верхом. Она была такая огромная, эта машина, что занимала всю проезжую часть улицы.

— Вот она, моя школа...

Он остановил машину и, протянув руку к дверце, сам открыл ее, чтобы я мог выйти.

— Ну, давай, Патош.

Я был горд, что он зовет меня «Патош», будто знает меня давным-давно. Брат сидел теперь один рядом с ним и казался еще меньше на этом большом краснокожаном сиденье. Прежде чем войти во двор школы Жанны д'Арк, я обернулся. Роже Венсан махал мне рукой. И улыбался.

У Жана Д. не было американского автомобиля, зато у него были огромные часы, показывавшие секунды и минуты, часы и дни, месяцы и даже годы. Он объяснил нам сложный механизм этих часов с многочисленными винтиками. Вел себя с нами он запросто, не так, как Роже Венсан. И был намного моложе его.

Ходил он в замшевой куртке, спортивных свитерах под горло, а туфли носил на каучуковой подошве... Он тоже был худым и высоким. Черноволосый, с правильными чертами лица. Когда он смотрел на нас, его карие глаза светились какой-то лукавостью и грустью одновременно. Глаза округлялись, будто он всему удивлялся. Я завидовал его прическе, у него, как и у меня, была стрижка бобриком, но у него волосы были довольно длинные, а меня парикмахер стриг два раза в месяц, и так коротко, что этот ежик кололся, если я проводил рукой по затылку или вискам. Но что я мог поделать! Парикмахер брал свою машинку для стрижки волос и не спрашивал, нравится мне это или нет.

Жан Д. приходил к нам чаще других. Анни привозила его с собой в своей малолитражке. Он обедал с нами в столовой, сидя рядом с Анни за большим столом. Матильда звала его «малыш Жан», и той настороженности, которую она выказывала по отношению к остальным гостям, здесь не было и в помине. Он называл маленькую Элен «Лину», так же, как Матильда. И всегда говорил ей: «Ну как дела, Лину?», а меня он звал «Патош», как Анни.

Он дал нам с братом поносить свои часы. Целую неделю мы носили их по очереди. Кожаный ремешок был слишком велик для нас, и он проделал дырочку, чтобы часы не болтались на наших тонких запястьях. Я брал эти часы с собой в школу Жанны д'Арк и показывал их своим одноклассникам во время перемены, когда они обступили меня. Может быть, и директриса заметила эти огромные часы у меня на руке, а может, она видела из своего окна, как я приехал на американском автомобиле Роже Венсана... Вот она и подумала, что хватит с нее, и что мне не место в школе Жанны д'Арк.

— А что ты читаешь, какие книги? — спросил меня однажды Жан Д.

Они все пили кофе в гостиной после обеда: Анни, Матильда, маленькая Элен и Белоснежка. Это был четверг. Мы ждали Фреде, которая должна была приехать со своим племянником. Мы решили, что после обеда пойдем к замку и обязательно войдем в него, как тогда с отцом. Рядом с племянником Фреде мы должны были стать храбрее и отважиться на такой шаг.

— Патош много читает, — ответила Анни. — Правда, Белоснежка?

— Он слишком много читает для своего возраста, — сказала Белоснежка.

Мы с братом обмакнули по кусочку сахара в чашку Анни и, как того требовала церемония гадания на кофейной гуще, надкусили сахар. Потом, когда они допьют кофе, Матильда прочтет в пустых чашках будущее, «прочтет кофейную гущу», как она говорила.

— А что ты читаешь? — спросил меня Жан Д.

Я ответил, что читаю «Зеленую библиотеку»: Жюля Верна, «Последнего из могикан»... но мне больше нравились «Три мушкетера», потому что там на плече у Миледи была выжжена лилия.

— Тебе надо читать «Черную серию», — сказал Жан Д.

— Ты с ума сошел, Жан... — смеясь, сказала Анни. — Патош еще слишком мал для «Черной серии».

— Успеет он еще начитаться «Черной серии», — сказала маленькая Элен.

По всей видимости, ни Матильда, ни Белоснежка не знали, что такое «Черная серия». Они молчали.

Через несколько дней он снова приехал на малолитражке с Анни. Дело было к ужину, шел дождь, на Жане Д. была куртка-канадка. Мы с братом в столовой слушали радиопередачу; увидев, что он входит вместе с Анни, мы привстали, чтобы поздороваться с ним.

— Знаешь, — сказал мне Жан Д., — а я принес тебе «Черную серию».

Он вынул из кармана куртки черно-желтую книжку и протянул ее мне.

— Не верь ему, Патош... — сказала Анни. — Он шутит. Эта книга — не для тебя...

Жан Д. смотрел на меня слегка расширенными глазами, взгляд его был нежным и грустным. В какие-то минуты мне начинало казаться, что он — ребенок, такой же, как мы. Анни частенько разговаривала с ним так же, как с нами.

— Да нет... — сказал Жан Д. — Я уверен, что эта книга тебе понравится.