Смятый лепесток
Шрифт:
– Сучка! – дико взревел Дмитрий в какой-то момент.
А потом ушей коснулся топот, отдававшийся вибрациями по полу, и эти волны доходили до меня. И снова автомобиль удалялся.
Неужели…получилось?
Поверил? Поверил, что сбежала? Уехал искать?
Мне нужно было подстраховаться. Подождала еще минут пять. По моей логике, мужчина должен был подумать, что я исключительная идиотка, отправившаяся в «свободное плавание» в ночи на незнакомой территории. Заблудившаяся или добравшаяся до главной дороги, где можно легко поймать попутку. Опять же – абсурд. В темноте вряд ли бы кто-нибудь помог стоящей
Пора.
Вылезла и сбегала в туалет. Кинула взгляд на кухонный стол, заметив, что лист нетронут. Не читал.
Ну и Бог с ним. Главное – выбраться, а дальше…дальше…опять агнософобия!
Да, Дмитрий меня не подвел. Так спешил, что оставил калитку открытой. Я юркнула и пошла вниз по улице, то есть, в противоположную сторону. Обошла достаточное количество домов, во дворе которых время от времени замечала жильцов. Остановилась у одного из них, где была машина и семейная пара достаточно зрелого возраста. Они показались мне самыми безобидными из всех встреченных. Да и выбора особого не было. Мало ли, Дмитрий догадается…
– Здравствуйте! Извините, не могли бы вы мне помочь?
Они переглянулись, видимо, здесь такого рода сцены были редкостью. Но женщина всё же ответила:
– Здравствуйте. Чем?
– Мне нужно добраться до города. Я готова заплатить десять тысяч рублей за срочность. Пять – сейчас, пять – в конечном пункте.
Снова гляделки между ними. У мужчины загорелись глаза.
– А Вы кто такая будете? Не из местных же. Откуда знать, что не обманете?
Я ждала такого вопроса. Кто сейчас в здравом уме будет доверять незнакомцам?
– Меня парень привез, мы должны были романтические выходные провести на даче друга, а его ночью срочно вызвали на работу. Понимаете, он у меня – незаменимый специалист, испытатель аттракционов. В парке сломался один из гигантов прямо с людьми в нем. И Саша сорвался, должен был к утру вернуться, но его всё нет и нет. А я дура, забыла зарядник в машине, телефон сел, номер наизусть не помню. Ждать больше не могу, завтра самой на работу. В общем, если вас интересует возможность получить десять тысяч, буду благодарна за помощь. Если нет – пойду дальше спрашивать.
Я чудовищно нервничала, кончики пальцев покалывало. Сердце нещадно билось о ребра, будто пытаясь пробить путь на выход. С ума сойти! Как я сочинила такой бред, сама не понимаю. Разве это правдоподобно?!
Женщина оглядела меня с ног до головы, прищурилась, затем повернулась и посмотрела на мужчину. Тот смиренно ждал её вердикта. Она одновременно вздернула брови и подбородок с неимоверной дерзостью, снова впившись в моё лицо:
– Только я поеду с мужем.
Я чуть не заорала во все горло. Это даже здорово! Мне и самой не в радость ехать с её муженьком наедине.
– Конечно, давайте поедем втроем.
– Дайте нам пару минут собраться. И деньги вперед.
– Как только тронемся, я передам вам оговоренный аванс.
Видимо, незнакомка осталась довольна предложением. Вскоре мы уже мчались к выезду из поселка. Мужчина ухмылялся, поглядывая на сумочку жены, в которую та припрятала купюры. А та с видом Генерального секретаря ЦК КПСС величественно восседала на переднем пассажирском сидении в платье в горошек
и сосредоточенно смотрела вперед, напоминая водителю о ямах и кочках.Да, это было бы смешно, если бы не было так печально.
Тахикардия не отпускала меня весь первый час. Казалось, либо Дмитрий сейчас вдруг окажется прямо за нами, либо эти двое решат меня не довозить, скинув где-нибудь на обочине, ибо путь был неблизкий.
Но по мере того, как мы отдалялись от места моего заточения и приближались к пункту назначения, я успокаивалась.
Боже, ты услышал мои молитвы…
– А Вы кем работаете, что готовы столько заплатить, лишь бы на работу попасть?
Ну, зачем эти светские излишества? Какая вам разница?! Хорошо же молчали!
– Криминалистом.
Невозможно было не заметить, как переменилось выражение ее лица. Я сидела посередине заднего сидения, чтобы не выпускать обоих из виду, поэтому свободно созерцала профиль женщины.
– Сложная же, э-м, у Вас специальность… А мы вот на местном консервном заводе всю жизнь.
И это было сказано то ли с долей сожаления, то ли с гордостью – не особо понятно. Но я не отвечала, не то у меня сейчас эмоциональное состояние, чтобы беседы поддерживать.
– А Вы у кого из наших гостили-то?
Да что ж ты будешь делать!
– У приятеля моего парня, он недавно купил дом с участком.
– Мать, это, наверное, халупа Соколовых, – блеснул мужчина своей сообразительностью, – как раз новых хозяев никто так и не видел.
Та снисходительно кивнула, соглашаясь.
Дай Бог здоровья этим Соколовым – они меня спасли от дальнейших расспросов.
Еще через полтора часа мы были в городе, и я стала объяснять, как доехать до моего дома. Мандраж сейчас даже усилился. Это было и неверие в успех, и предвкушение, и страх. Слишком многое зависит от того, как я себя поведу.
– Ничего себе… – присвистнул водитель, остановившись перед нашими внушительными высокими воротами, за которыми виднелись верхние этажи.
Проигнорировав это двусмысленное замечание и их растерянность ввиду неожиданной роскоши, я выскочила из машины:
– Сейчас принесу деньги.
Нажав на вызывную панель с камерой, я принялась ждать. Да, полковник Спандарян заботился о безопасности своих «владений», понаставив видеонаблюдение и контролируя каждый уголок. Через секунд десять без каких-либо реплик мне открыли. Я вошла во двор, где все выглядело масштабным и вычурным после моей «клетки». Это даже немного обескуражило, словно я никогда не жила здесь, а проведенные в заточении недели – это вся моя жизнь…
Мне на встречу уже бежали все…
Первым стиснул Размик.
Чуть не рассмеялась истерично. Как же символично!
Предугадывая ход событий, я быстро проговорила:
– Заплати пять тысяч, там ждут в машине муж с женой, я приехала с ними. Остальное – потом.
Брат кивнул и исчез на какое-то время, а меня со всхлипываниями ввела внутрь женская половина семьи.
Дальше началась вакханалия. Тут же позвонили отцу, который появился на пороге гостиной через полчаса. Пытливо взглянул мне в глаза и сел напротив. Естественно, никаких объятий, никакой радости, что я жива и невредима, в отличие от остальных, он не изъявил.