Смысл жизни моей

Мартин отвел глаза, засуетился.

— Понимаешь… Даже не знаю, как сказать! Маша, она… — Наследник замолчал. Надолго. У девушки кончилось терпение:

— Ну не тяни! Где она?

Парень тяжело вздохнул и принялся объяснять:

— Понимаешь, когда мы обнаружили твою пропажу, мы обыскали весь замок. У нее в комнате нашли нож со следами твоей крови, и сама она до этого призналась, что убила тебя, — Катя не веря покачала головой, — В общем, все решили, что это правда и… — снова пауза, но уже не такая длинная, — У нее был амулет перехода, незаряженный, но он вдруг сработал. Все.

— Все? Да как вы вообще могли такое о ней подумать?! Надеюсь, вы хоть начали ее поиски?

— Конечно. Ее ищут по всей планете, не волнуйся, — Мартину было противно врать любимой, но он посчитал, что лучше ей пока не знать о смерти подруги. Во всяком случае, он постарается, как можно дольше тянуть время. После свадьбы они смогут разделить боль на двоих, а значит Кате будет легче пережить это. Была у него и другая причина, скрывать от девушки правду. Он очень боялся, что узнав обо всем, она станет винить в произошедшем его, разлюбит и уйдет. Он убеждал себя, что это лишь глупые страхи, но ничего не мог с собой поделать. Именно поэтому он не отменил и даже не перенес свадьбу, как просила невеста, убедив ее, что не сможет полноценно заняться поисками, пока она не будет защищена статусом, и что гораздо важнее древними семейными чарами. Девушка, конечно, расстроилась, но протестовать не стала. Слишком свежи были в памяти страшные воспоминания о сорвавшемся покушении. Вскоре волнение, присущее всем особам, выходящим замуж в первый раз, затмило тревогу за судьбу подруги. И вот в назначенный час она произнесла положенные клятвы, скрепив их магией. Красивая церемония прошла, как во сне. Дворец распахнул свои двери для всех жителей столицы, вино лилось рекой. Народ веселился и славил новую принцессу, а в десятке кварталов от центра празднования в концентрационной пентаграмме приюта для переселенок лежала без сознания девушка со светло-русыми волосами.

* * *

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому…

Довела меня тропка дальняя

До вишнёвого сада. [3] — слаженно тянули два женских голоса, причем один пел с таким сильным иностранным акцентом, что непроизвольно хотелось поморщиться. Судя по тому, как приглушенно доносились звуки, дуэт находился в соседнем помещении.

«Дома!» — облегченно подумала я, прежде чем сумела открыть глаза. Первая попытка поднять веки ничего не дала. Мышцы отказались выполнять такое пустяковое поручение. Я снова прислушалась к песне. Оказывается за неполный месяц моего пребывания в чужом мире, я сильно соскучилась по русской речи. И по родным. От осознания того, что пришлось пережить маме, когда я пропала, становилось нестерпимо стыдно. Тир конечно обещал, что она ничего не будет помнить, когда он меня вернет, ведь для нее этого не произойдет, но все равно следовало передать весточку, чтоб не волновалась. Эх! Мы все умны задним числом. Теперь же придется объяснять, где я прошлялась столько времени. Мысли о событиях, предшествовавших моему пробуждению, я старательно задвигала в самый дальний и темный уголок сознания. Потом. Я разберусь с этим потом.

Вторая попытка увенчалась успехом, и я смогла осмотреться. Увиденное мне совсем не понравилось. Я ожидала обнаружить признаки привычного мне мира, но везде находила обратное. Абсолютно пустая комната совсем без окон и лишь с одной дверью была освещена, увы, не электрическими светильниками, а магическими шарами, но окончательно меня добил рисунок на полу. Он был подозрительно похож на тот, что был начерчен на злополучной поляне, с которой и начались наши с Катей приключения. Но как же песня? Не смотря ни на что, надежда не хотела сдавать свои позиции. «Если волшебники есть на Парсифее, почему бы им не быть и на Земле?» — шептала она. Решив выяснить, наконец, где я нахожусь, я попыталась встать на ноги. Когда они в третий раз отказались держать меня вертикально, я плюнула и поползла к двери. Периодически накатывала слабость и тошнота, но я упорно продвигалась к цели. Вот и заветная ручка. Поднявшись по стеночке, собрала последние силы и повернула ее. Порог оказался непреодолимым препятствием для меня, поэтому в соседнюю комнату я буквально вывалилась. Сознание, весело помахав мне ручкой, собралось уйти в незаслуженный отпуск. Но прежде, чем оно совершило сей коварный финт, я успела услышать удивленный голос одной из певуний, на чистейшем манлийском произнесший:

— О! Смотри! Новенькая!

* * *

В норму я пришла только через две недели. Как рассказали мне потом девчонки, первое время я металась в бреду, постоянно звала маму и Алекса, плакала во сне. Никаких ран или иных повреждений на мне не было. Они уже не знали, что со мной делать, когда я вдруг пошла на поправку. Еще долго меня мучила сильная слабость и боль в районе солнечного сплетения, будто кто-то ударил по нему кувалдой. Поначалу чудовищное разочарование в жизни не давало дышать, апатия захлестнула с головой. Я даже не удосужилась спросить, где я и кто те девушки, которые за мной ухаживали. Но по мере того, как исцелялось тело, рубцевались и сердечные раны. Вытащила меня из депрессии Малена, управляющая приюта для переселенок, в который меня занесло. Да-да. На Парсифее и такие есть. И довольно много. Практически в каждом большом городе. Меня судьба забросила в столичный. Он просто оказался ближе остальных к моему слабенькому порталу.

Я помню, как в тот день, когда я только пришла в себя, директриса навестила меня и завела разговор. Это была высокая статная женщина на вид лет тридцати, с мудрым взглядом существа, прожившего десяток земных жизней. Внешними данными ее природа тоже не обделила. Передо мной предстала красивая брюнетка с теплыми карими глазами и по-девичьи стройной фигурой.

— Ну что ж, я вижу, тебе стало лучше, — я повернула голову в ее сторону, но ничего не сказала, — Меня зовут Малена. Как твое имя?

Имя? Моему затуманенному отчаянием разуму вопрос показался странным. Растоптанная? Униженная? Потерявшая надежду? Какое из них мне больше подходит теперь? Не знаю. Я промолчала, уставившись пустыми глазами в потолок. Меня грызла обида на весь белый свет. Как скоро меня найдут и упекут за решетку? Если конечно меня уже не караулят под дверью ребята Корвиса. Тогда тем более нет смысла распинаться перед ней. Но управляющая была не из тех, кого можно легко игнорировать. Пощелкав пальцами прямо перед моим носом, она удостоверилась, что привлекла мое внимание, и рассерженно сказала:

— Если ты считаешь, что кто-то тут тебе что-то должен, то ты сильно ошибаешься. Здесь нянек нет! Уж не знаю, что там у тебя случилось за гранью миров, но сейчас точно не время распускать нюни, — высказавшись, Малена успокоилась и продолжила, — Слушай меня внимательно. Два раза повторять не буду. Ты сейчас не на Земле. Ты попала в одну из блуждающих ловушек и перенеслась сюда, на Парсифею. Местные маги, намучившись искать нас по полям и лесам, построили специальные пентаграммы, которые перехватывают перемещающихся переселенок с определенного радиуса и переносят к нам в приют. Мы в свою очередь учим вас, как здесь выживать.

Значит, я пока еще свободна. Надо же! Всесильные манли не смогли найти жалкую человечку! Я просияла, но почти сразу же горько усмехнулась. У меня не было никаких сомнений, что вскоре я буду обнаружена службой безопасности. С их-то возможностями! Малена, видимо, не поняла смысл моих быстро меняющихся гримас.

— Какие-то вопросы? — неожиданно мягко спросила она.

У меня был вагон и маленькая тележка вопросов, они теснились в голове, толкались и не хотели вставать в цивилизованную очередь. Когда я заговорила, мой голос звучал так непривычно, что я его не узнала.

— Как долго я здесь? — я прочистила горло.

— Ты бредила около недели, — у меня вытянулось от удивления лицо. Меня не нашли за семь дней? Невероятно, но обнадеживает. Погодите-ка! А почему собственно я себя так паршиво чувствую? В последний раз переход через портал был абсолютно безболезнен. Как, черт возьми, меня вообще угораздило переместиться?! Количество странностей на квадратный метр росло в арифметической прогрессии по мере осознания произошедшего. Малена терпеливо ждала, пока я переварю полученную информацию. Раз уж мне выпал шанс избежать смерти, нельзя было выдавать себя неправильной реакцией. Я бросила на женщину растерянный взгляд потерявшегося ребенка. Нужно было завоевать ее расположение, во что бы то ни стало.

— Как же так? Не помню, чтобы когда-нибудь так сильно болела. Это нормально?

— Не совсем. Мы все плохо себя чувствовали после перехода, но максимум три дня. Ты видимо совсем слабенькая, — она ласково провела по моему лбу, проверяя, нет ли жара. Я чуть не расплакалась. Мне так не хватало мамы. Ее заботливые руки без всякого волшебства заставляли любую хворь отступить.

— Ну-ну, детка. Не надо слез, — Малена сжала мои безвольные руки, — Все не так уж плохо. Ты вернешься домой. Если конечно захочешь.