Смысл жизни

— Проживает в доме, оставленном Граевскими.

— Богатые? — торопливо спросил атаман.

— Нищие. Семеро детей.

— Посмотрим, — проворчал Василевский.

— Я узнал, что Францишек Михневич из Кольницы выбран в какой-то там совет и является членом партии… Александр Станкевич из Осового Гронда работает в ППР и милиции. Иногда приезжает домой. Потом я установил…

* * *

Несмотря на ночь, Ян Шостак уверенно шел по этим местам. Знал здесь каждую тропинку, каждую развилку дорог. Это были его родные места. Хотя он и хромал на левую ногу и простреленные легкие покалывал холодный мартовский воздух, он чувствовал себя легко и радостно.

Из-за холмов показались крыши построек Чарнухи. Шостак помнил предостережение командира части быть внимательнее, так как бандиты убивают возвращающихся домой солдат. Он был отцом семерых детей, и они все время стояли перед ним. Постучал в окно. Скрипнула дверь. Выглянула жена.

— Яся…

— Зютка…

Разрыдались оба и долго стояли, прижавшись друг к другу, на пороге избы. Потом он по очереди брал на руки детей. В дом Яна Шостака пришла радость.

Прошло четыре дня. Наступала ночь 23 марта 1945 года. Дети уже спали. Вдруг Ян услыхал подозрительный шорох, как будто бы кто-то крался под стенами дома. Он хотел выйти, но в этот момент застучали в дверь. Ян открыл. Ворвались люди с криком: «Руки вверх!» — и прижали его дулами автоматов к стене. Шостак узнал Зигмунта Василевского, Мечислава Суровецкого и других. Жили когда-то недалеко, а потом вместе с ним были в лесу.

— Где сын Чеслав? — спросил Мартин.

— Спит, — тихо ответил Шостак.

Стянули мальчика с кровати и поставили рядом с отцом у стены. Жена и разбуженные дети подняли крик, плакали. Угрожая автоматами, бандиты приказали им молчать.

— Зигмунт, Метек, вспомните, как вместе в отряде… Я же кровь за родину проливал… — пытался их образумить Шостак.

— Молчи! — подскочил к нему Мартин и ударил кулаком в лицо.

— Господи, да что это такое? — вскрикнула жена и тут же получила удар револьвером по лицу.

— Ты пошел в коммунистическое войско, а помнишь, что тебе говорили в отряде? Предал нас и Польшу!

— Поляки, братья, пощадите хотя бы Чеслава, ему всего лишь шестнадцать лет!

Как бы в ответ на эти слова, Мартин три раза выстрелил ему в лицо из пистолета, а Сабля — в Чеслава.

— Забрать здесь все, — крикнул главарь банды.

Бандиты бросились к шкафам, тайникам. Они хватали даже детскую одежду, кухонную посуду, постельные принадлежности. Суровецкий хотел сжечь дом вместе с вдовой и детьми, — он привык к таким методам работы в гитлеровской разведке, — однако его удержали. Они опасались, что зарево пожара выдаст их.

На квартире у хозяина в Осовом Гронде они делили награбленное, самогоном отмечали успех операции, планировали следующую…

* * *

— Гражданин полковник, плютоновый [9] Винценты Заневский прибыл по вашему приказанию!

— Вольно! — Полковник приблизился к Заневскому испросил: — Довольны службой?

— Так точно, гражданин полковник!

— Партизан?

— Был партизаном.

— В Армии Крайовой?

— Так точно! На Августовщине.

9

Плютоновый — сержант.

— Видно, что молодец. За Варшаву и другие подвиги во время разведки ты представлен к награде Крестом Храбрых.

— Я? — Вицек покраснел.

— Да. Когда вернешься, отец и невеста обрадуются.

Вицек еще больше покраснел, а полковник продолжал:

— Кажется, ты говорил, что хочешь быть офицером?

— Да…

— Собирай-ка свои вещи, доложи в роте и поезжай в офицерское училище. Понятно?

Заневский возразил:

— Но, гражданин полковник, еще война не кончилась. Здесь друзья… Мне бы хотелось с ними дойти до Берлина…

— Понимаю. Ничего, они дойдут без тебя. Через час доложи командиру роты, что уезжаешь в Рембертув, в офицерское училище. Приказ уже отдан. Только смотри не подведи нас.

* * *

Укрытие бандитов находилось на окраине деревни Стшельцовизна. Тут собрались самые известные из них: Врона, Врубель с братьями Карпом и Явором, Будзик, Бембен и другие, сделавшие своим ремеслом грабеж и убийства.

— Какой сегодня день? — спросил главарь банды.

— 3 декабря 1946 года, пан командир, — вскочил с лавки один из бандитов.

— Тогда сегодня идем в Грушки. Они там всю войну якшались с советскими партизанами. Пора их за это наградить…

Они быстро собрались и, прежде чем настали сумерки, по лесной дороге приблизились к Микашувке. Оттуда до Грушек было уже недалеко. Ждали наступления ночи.

— У кого здесь хорошие лошади? — спросил главарь одного из бандитов, родом из этих мест.

— У Юзефа Заневского, — ответил тот. — Я провожу.

Они пошли за ним через поле к еле заметным в сумерках строениям. Главарь расставил вокруг дома посты и постучал в дверь.

— Кто там?

— Здесь живет Юзеф Заневский?

— Здесь. А кто спрашивает?

— Открывай, хозяин! Войско Польское…

Заскрипела дверь, и шестеро бандитов вошли в избу.

— Войско? — подозрительно спросил Заневский.

— Войско, войско, не видишь по мундирам?.. Лошади есть?

— Есть.

— Телега?

— Тоже есть.

— Запрягай лошадь. Поедешь с нами.

— Что вы, ведь ночь, куда?

— Не спрашивай. Давай выполняй приказ…

— Помилуйте, я все повинности… Я нездоров…

— Я сказал!.. — главарь замахнулся прикладом автомата.

— Панове, вы войско, у меня тоже сын в армии. Партизаном в Армии Крайовой был, воевал на фронте. Поэтому у меня льготы на налоги и обязательные поставки…

Главарь, пораженный этими словами, присел на скамью и со злостью спросил:

— Сын в армии?..

— В армии. Вицеком зовут. Может, вы знаете? Двадцать один год исполнился ему.

Заневский присел рядом с главарем, преисполненный доверия к человеку, проявившему такой интерес к его сыну.

— Где служит? — продолжали спрашивать Заневского.

— Он, пан офицер, был партизаном. Потом пошел добровольцем в армию. Был на фронте. Говорили, что очень хорошо себя там показал. Теперь пишет, что учится в офицерском училище и получил уже звездочку.

— Письма пишет? А есть у вас письмо от него? — спросил главарь.

— Есть, сейчас покажу.

Заневский протянул руку за икону, где был заложен конверт с последним письмом Вицека, и подал его бандиту. Тот начал его читать.