Сначала кофе

— Сдурел, Стерн? — заорал он на партнера не своим голосом, пряча меня за спиной. — Чего вытворяешь, Макс? До чертей допился?

Я вцепилась в рукав Кира мертвой хваткой, буквально приклеилась к его спине, боясь даже пошевелиться. Меня трясло, зубы выбивали барабанную дробь, а изо рта так и рвались рыдания.

— Че такого, Кирь? Хорошенькая же. Грех не потискать. Подумаешь — официантка, — невозмутимо оправдывался Стерн.

— Она в первую очередь человек. Официантка, Макс, — это не проститутка. Ты в ресторане, а не в борделе. Приди в себя. Глаза залил — не значит, что все можно.

Максим фыркнул.

— Чего ты такой правильный, Кир?

— Я не правильный, я нормальный. И тебе не мешало бы добавить немного адекватности.

Стерн ничего не ответил. Он смотрел то на Кира, то на меня за его спиной. Размазанный взгляд скользил, изучая, делая выводы, а на лице расплывалась пьяно-триумфальная улыбка.

— О, Нечаев! Да ты сам ее трахаешь. Аахаха, Кирюх. Красава, — мерзко захохотал Макс, догадавшись.

Я всхлипнула и уткнулась носом в пиджак Кирилла, изо всех сил, желая провалиться сквозь землю. У меня не было сил ни возразить, ни убежать. Так и стояла, как в копанная, прячась за Нечаевым, как за стеной, чтобы не видеть Макса. Хотелось бы и не слышать, но так сильно мне не повезло.

— Максим, ты пьян, — спокойно констатировал Кирилл, видимо, призвав на помощь весь здравый смысл и терпение. — Иди к машине. Я сейчас подойду.

— И пропустить твои поцелуйчики с киской? Ну уж нет, приятель, — продолжал глумиться Максим. — А давай я ее тоже успокою. В смысле извинюсь. Ася, ты прости, наверно, любишь чтобы ухаживали, да? Я же могу. Зачем тебе Нечаев? Он скучный. Со мной будет повеселей. Ну, детка, не упрямься.

Я выглянула из укрытия одним глазом увидела, как Макс встал, качнулся, протянул руки. Кирилл шлепнул ему по ладоням, подтолкнул в сторону выхода.

— Прекращай, Стерн. Не смешно. Топай к машине.

— Хм… Не делишься, да? — продолжал гнуть свое Максим. — Она же официантка. Какая разница? Одна, другая. У тебя вагон этих телок. Ладно, Аленкой не хотел делиться. У вас любовь была, но эта… Пффф…

Я сжала сильнее рукав пиджака, стараясь не заскрипеть зубами, которые сжимала изо всех сил. Алена… При чем тут Алена?

Максим услужливо решил объяснить.

— Что дрожишь, детка? Не трону я тебя. Но и ты не особенно рассчитывай. Потрахает тебя Кирюха и бросит. Аленку он любит всю жизнь. Так что не охомутаешь этого зануду.

— Макс, еще слово и я тебе врежу, — зарычал Кир.

Стерн хмыкнул, качнулся и вышел из випа.

— Прости за это, — проговорил Кир, едва за Стерном закрылась дверь.

Нечаев отодрал меня от своей спины, усадил на диван, обнял.

— Ну все-все. Тихо, маленькая, — уговаривал Кирилл, гладя меня по спине.

Я не плакала, но изо рта вылетали какие-то странные всхлипы.

— Человек? — спросила я, заранее ненавидя себя за все, что скажу. Но молчать не могла.

— Что? — не понял он.

— Ты сказал, что я в первую очередь человек.

Нечаев нахмурился.

— Разве это не так?

— Разве я в первую очередь, не твой человек?

— Господи, Ася, — выдохнул Кир с облегчением. — Конечно, мой. Моя. Ты моя, девочка.

— Тогда почему ты не сказал ему?

— Сказал? Я должен был сказать? Того, что я заступился за тебя недостаточно?

Мне стало стыдно. Да, он, конечно, сделал все, что должен был. Но мне хотелось, чтобы Кир еще и дал понять, что я его. Его девушка, подруга, возлюбленная. Это фраза про человека вмиг обесценила все, что между нами было. Он защитил бы любую. Меня, Галю, Настю. Какая разница? В первую очередь — человек.

Я понимала, что эти мысли чуть более чем абсурдны и нелепы, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось быть больше, чем просто человеком. Я отчаянно желала стать в первую очередь женщиной Кирилла Нечаева.

— Нет. Ты прав, — смерила я свою гордыню. — Поступил, как нужно. Благородно. Мне не на что жаловаться.

Я расцепила его руки, встала с дивана, поправила одежду и волосы. Кир тут же оказался рядом.

— Ты накручиваешь себя на пустом месте, — заявил он.

— Да, пожалуй. Пустое место, ага, — я не смогла скрыть сарказма.

— Ась, я не свинство Макса имел в виду.

— Я поняла.

Схватив со стола поднос, я попыталась уйти, но Кир забрал, остановил меня.

— Давай отправлю этого синяка на такси и вернусь за тобой.

— Зачем?

— Отвезу домой.

— Мне надо работать.

— Не надо. Ты не в том состоянии сейчас.

— Все нормально, Кир. Я в норме.

— Оно и видно, — бросил Нечаев, хмурясь.

Я вздернула нос и смерила его непримиримым взглядом.

— У меня все в полном порядке, — отчеканила я дежурную фразу.

Кирилл оценил уровень упрямства и понял, что спорить бесполезно.

— Буду ждать тебя дома, — проговорил он, примирительно целуя меня в лоб. — Если что, звони.

— Окей, откликнулась я и вышла в зал.

Кирилл уехал, а я осталась симулировать нормальность на работе. Думала, отвлекусь привычной беготней и общением с гостями, но не сбылось. Я едва передвигала ватные ноги, была рассеяна, принимая заказы, налетала на других официантов, а в качестве апофеоза споткнулась на кухне и уронила поднос. Это была последняя капля. Я разревелась прямо на полу.

— Ась, ты чего? — подлетела ко мне Настя.

— Ударилась? Больно? — вторила ей Катя, отрывая меня от кафеля. — Брось мне это дело, Смирнова. Если перелом, это же травма на производстве. Доказывай потом, что ты сама себе враг.

— Нет, она наверно переживает за посуду, — примчался на шум су-шеф. Брось, Ась. Эти тарелки не такие и дорогие. Кать, спиши их, а? Чего девка убивается?

— Спишу, конечно, — заверила Катя. — Аська, говори уже, где болит.

Я бы сказала, что сердце, но кому какое дело.

— Нет-нет. Все в порядке, — заверила я, всхлипывая. — Просто обидно. Растянулась, как корова.

Попыталась засмеяться, но вышло какое-то каркающее бульканье. Правда этого хватило, чтобы народ тоже похихикал и разошелся. Потирая ушибленную коленку, я поднялась, взяла метелку, убрала осколки с пола.

— Пойдем, душа моя. — Катя взяла меня под белы рученьки и увела к себе в кабинет. Там налила чай и начала допрос. — Что-то случилось, Ась? Ты сама не своя сегодня.

— У меня все в полном порядке, — повторила слово в слово вранье, которое выдала и Кириллу.