Снайпер должен стрелять

— Я прошу вас запомнить только одно, — повторил банкир очень тихо, но очень твердо. — Никакая полиция, никакие сплетни и злые домыслы не должны убедить меня, что моя жена со своим любовником может быть убита в одной из моих постелей. Где бы эта постель ни стояла — хоть на Марсе, хоть в шале «Сноуболл»… Ни один из местных полицейских чинов не должен подойти в эти дни к шале ближе, чем на пятнадцать миль… Кстати, я сам подобрал вам следователя. — Он назвал ничего не говорящее Чарлзу имя. — Это частное лицо, первоклассный сыщик, правда, немного с придурью, но дело знает, проверен. Ваш помощник Марк Брук доставит его на место. На все вместе дадите ему двое суток, от силы трое. Судя по отзывам, это какой-то уникум, для которого нет преград. Настоящий самородок — из тех, кто верит по-детски в истину. Таким образом, перед вами три задачи… всего лишь три. Первая — заткнуть рот прессе; вторая — вычислить и доставить ко мне убийцу; третья — самая простая: обеспечить молчание нашего самородка. Вечное молчание, — вдруг особенно отчетливо и довольно резко добавил он, подойдя к Чарлзу почти вплотную и снова глядя ему в глаза характерным своим взглядом ленивой и сонной рыбы. — В средствах вы не ограничены, соответствующие распоряжения даны. — Чиверс вновь вернулся к столу и с трудом засунул свой широченный зад в элегантное кресло с высокой спинкой. — Это все…

— Как прикажете, сэр, — по инерции, все еще стараясь осознать услышанное, обронил Маккью. — Будет сделано, сэр, — достаточно механически зачем-то добавил он и, коротко попрощавшись, пошел к дверям.

А что еще ему оставалось делать?

Из раздумий этих Чарлза вывел внезапно шофер, указав на табличку, где было написано «Сноуболл». На развилке стоял низкорослый крепыш, в меховом полушубке и высоких замшевых сапогах. Он держал в руках карабин с чуть опущенным вниз стволом, у его ног полукругом сидели три огромные канадские лайки.

— Все, прикончит сейчас, — ядовито буркнул шофер, плавно тормозя за десять — двенадцать метров до этого воинственного форпоста. — Вот где, мистер Маккью, успокоятся наконец наши души.

Низкорослый крепыш подошел между тем поближе, держа палец на спусковом крючке, и весьма недвусмысленно сунул ствол чуть ли не в физиономию Чарлзу, защищенному лишь стеклом на дверце, слегка приспущенным. Заговорил он, однако, предельно вежливо:

— Здесь частное владение, мистер. Я — Кид Фрей. Жду полицию. Извините, вам придется предъявить какой-нибудь документ.

Настроение у Чарлза сразу переменилось. Да-а, и впрямь — жизнь есть жизнь, как сказал этот старый пройдоха Чиверс… Вот стоит местный страж в окружении трех кровожадных гарпий. Госпожу и любовника ее просрал и теперь до скончания века будет каждому проезжему тыкать пушкой своей в лицо. Хорошо!

Улыбаясь, он протянул в окно документы. Человек, назвавшийся Кидом Фреем, внимательно их изучил, закинул карабин на спину, и возвращая документы, сказал:

— Слава Богу, что вы приехали, сэр. Я в полном вашем распоряжении. — Он прикрикнул на собак, они тут же присмирели и тихонько пошли за ним, словно понимая, что придется посидеть на цепи. Осторожно — чуть в гору — шофер тоже тронулся за ними на второй скорости.

Когда страж и его собаки свернули за угол дома, Чарлз вышел наконец из машины и сладко потянулся. Поджидая Фрея, он оглядел округу. На крыльцо вышла Лотти, он вполне дружески ей кивнул.

После тошного разговора с Чиверсом прошло всего три часа. По приезде в шале следствие началось, и теперь только от него, от Чарлза Маккью, зависит, насколько быстро оно закончится. Три задачи — это как те самые три точки, что всегда лежат в одной плоскости, где бы они в пространстве ни находились. Что ж, займемся теперь задачами…

Кид вернулся довольно скоро и сразу же обратился к Чарлзу:

— Чем могу помочь вам, сэр?

— Будь любезен, еще раз напомни имя.

— Кид, сэр, Кид Фрей.

— О'кей, Кид. Далеко ли машина, на которой приехала мадам?

— В гараже, сэр. Это здесь, рядом. — Кид махнул рукой в сторону хозяйственных построек.

— Покажи-ка ее, будь любезен, моему шоферу. А потом мы с тобой побеседуем. — Он направился к Лотти: — Хозяйка, найдется ли у вас небольшая комната, где мне можно будет поговорить с гостем, который вот-вот подъедет?

— Конечно, мистер! — Лотти засуетилась. — Может, вы желаете посмотреть? У нас есть две приличные комнаты для тех, кто сопровождает друзей миссис Чиверс.

— А что, кроме миссис Чиверс и ее друзей, здесь никто не бывает?

— С тех пор, как мы здесь работаем, никто.

— А давно вы здесь работаете?

— Скоро уже пять лет.

— Нравится вам здесь?

— Очень, сэр. Если бы не это несчастье.

Лотти глянула вдруг за спину Чарлза, вниз, на дорогу. От развилки поднималась еще одна машина.

— Наконец-то, — облегченно промолвил Чарлз, сознавая, что это мог быть только его помощник, Марк Брук, один из тех немногих в его окружении, кому он сейчас доверял не меньше, чем самому себе.

Марк заглушил мотор, вышел из машины и, опираясь на незакрытую дверцу, как-то странно уставился на своего патрона, улыбаясь при этом откровенно и весьма загадочно, что, в общем-то, было ему несвойственно. Он как будто чего-то ждал. Его спутник — а это мог быть только рекомендованный Чарлзу следователь — тоже вышел из машины.

«Лет пятидесяти, — фиксировал Чарлз с допустимой точностью, — рост сто шестьдесят пять, вес пятьдесят четыре, волосы черные, чуть с проседью, глаза карие, брови густые, почти сходящиеся у переносицы, нос прямой, губы тонкие, лоб высокий, с залысинами… Вредный тип», — подвел он итоги и, шагнув вперед, протянул руку.

— Чарлз, — только и сказал он.

— Андрей, — так же просто ответил следователь, жиденькая рука которого оказалась неожиданно крепкой.

Имя прозвучало отнюдь не так, как Чарлз слышал его от Чиверса. Тот назвал следователя Анджеем Городецки, и Маккью в ту минуту решил, что ему подсовывают поляка, скорее всего иммигранта. Все это, впрочем, станет ясным из досье, которое Марк, очевидно, привез с собой.

Не удержавшись, он все же спросил:

— Поляк?

— Поляк, русский, еврей, болгарин, американец — и даже чуточку эскимос… Вас не устраивает? — довольно агрессивно пошел на Маккью Андрей. Было видно, что с подобными вопросами ему уже прежде не раз приходилось сталкиваться. Улыбка на лице Марка стала шире и обстоятельней. Видимо, что-то в этом духе он и ожидал.

Чарлз Маккью успел только хмыкнуть про себя и вдруг тут же, с внезапно подступившим злорадством, подумал не начать ли ему решение трех задач, так умело сформулированных банкиром, непосредственно с третьей… То есть грохнуть этого самородка-интернационалиста где-нибудь вот здесь же, в распадке, да и взяться за дело так, как считает нужным он сам, а не кто-то иной вместе с целым набором его амбиций… И ведь точно, что уникум, — в этом Чиверс, пожалуй, прав. С ним придется держать ухо востро!