Снега, снега

– Супружеским сексом? Многократным, усердным и разнообразным? Без дураков?

– Молодец, сероглазая бургундская графиня! Растёшь – прямо на глазах… Ну, а после секса мы ещё раз – сугубо на дорожку – примем душ, оденемся и займёмся погрузочными работами.

Со всеми запланированными делами они управились за шесть с половиной часов.

– Ничего себе – вещей набрали, – окинув взглядом самолётный салон, неодобрительно покачал головой Лёха. – Зачем?

– На всякий экстренный и пожарный случай, – несуетливо распихивая по карманам рюкзаков пистолеты и запасные обоймы к ним, доходчиво пояснила Ванда. – Предусмотрительность, как известно, является высшей добродетелью всех опытных путешественников и путешественниц.

– И сколько пистолетных стволов теперь у нас в наличии?

– Учитывая старые, прихваченные на метеостанции… э-э-э, девять штук. Или же десять?

– Ладно, пусть будут. Лишние потом выбросим…

Лёха прошёл в кабину самолёта, уселся в комфортабельное кресло первого пилота и включил бортовой компьютер. Вскоре в соседнее кресло плюхнулась Ванда.

Экран монитора принялся задумчиво мигать, а жена – сладко и беззаботно зевать.

– Спать хочешь? – спросил Лёха.

– Совсем чуть-чуть. Только очень интересно, что будет дальше…, – через пару секунд из соседнего кресла раздалось характерное умиротворяющее сопенье.

«И это – не плохо. Пусть спит, родимая. Умаялась, чай», – одобрительно прошелестел внутренний голос. – «Опять же, мешать – безостановочной чередой вопросов – не будет. Действуй, братец. Не жуй сопли зелёные. Вперёд и, как говорится, вверх…».

На экране монитора послушно загорелось самолётное «меню».

Лёха выбрал – курсором – строку «конечная точка маршрута» и ввёл в появившееся серо-белое «окошко» координаты места падения Тунгусского метеорита – он помнил их наизусть ещё со времён проведения знаменитого реалити-шоу «Снега, снега».

Он нашёл строку – «дополнительные приказы». Щёлкнул курсором. Загорелось новое светло-серое «окошко». В него Лёха вбил конкретную фразу: – «Зависнуть над конечной точкой маршрута, на высоте семисот пятидесяти метров. Ждать дальнейших указаний».

Пришло время строки – «время старта».

– Компьютер показывает нам текущее время, – тихонько пробормотал Лёха. – То бишь, пять часов сорок восемь минут утра. Что же, вбиваем: – «Шесть часов ноль-ноль минут». А теперь нажимаем – курсором – на «ОК». Дело сделано. Ждём.

Через несколько минут чуть слышно загудели самолётные двигатели.

Приятный механический голос объявил:

– До взлёта остаётся сто двадцать секунд. Начинаю обратный отсчёт с двукратной задержкой. Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь…, четыре, три, два, один. Старт!

Взлёт, благодаря ночной темноте, произошёл практически незаметно. Только с левой стороны – относительно кабины самолёта – загорелась широкая розовая полоса.

«Это, понятное дело, утренний рассвет – с восточной стороны – приближается», – пояснил мудрый внутренний голос.

– Самолет поднялся на девять тысяч метров над уровнем моря, – любезно известил бортовой компьютер. – Ложимся на заданный маршрут. Счастливого полёта.

– Спасибо, конечно, – усмехнулся Лёха. – Работай, железяка. Мы с женой надеемся на тебя. Больше, собственно, и не на кого…

Полёт проходил монотонно и скучно. Вскоре взошло ярко-жёлтое солнце, но это – ровным счётом – ничего не изменило.

«Прав был бедолага Тим. Тоска смертная, – любезно поделился ощущениями внутренний голос. – Сплошные белые снега, даже русла рек не прослеживаются. И, понятное дело, полное безлюдье…»

Незаметно для себя Лёха уснул.

Ему приснился Ёпрст. Естественно, в интерьере своего московского кабинета.

Костян, вольготно развалившись в антикварном массивном кресле и расслабленно закинув ноги, облачённые в модные итальянские остроносые ботинки, на палисандровую столешницу письменного стола, вальяжно вещал в телефонную трубку:

– Сука зряшная, ты, Петров. Так всех, курва «грушная», подставил. Исчез куда-то, без предупреждения. Пришлось – в срочном порядке – прерывать реалити-шоу и выплачивать иностранным участникам огромные неустойки… Ненавижу – гниду белобрысую! Какую идею загадил, сукин кот. Одно только название чего стояло. «Снега, снега», понимаешь… Что? Какой ещё – к нехорошей порченой маме – параллельный Мир? Фантазёр хренов. Пшёл в жирную конскую задницу! Чего? Прилететь в Ванавару и забрать тебя, фантазёра запойного? Перетопчешься, гнида лживая и позорная! Сам выбирайся, морда…

Тоненько и надоедливо загудел зуммер. После чего приятный механический голос торжественно объявил:

– Полётное задание выполнено. Самолёт завис над затребованной точкой. Жду дальнейших указаний… Повторяю. Полётное задание выполнено. Самолёт завис над затребованной точкой. Жду дальнейших…

Лёха проснулся, отчаянно потряс головой, отгоняя противный сон, и нажал курсором на строку – «Принято, ждите».

Механический голос замолчал. Ему на смену пришёл другой голосок – нежный и чуть-чуть сонный.

– Милый, мы уже прилетели? – сладко потягиваясь в соседнем кресле, промурлыкала Ванда. – Адресом, случайно, не ошиблись?

– Проверяю, – озирая – через толстое стекло кабины – окрестности, отозвался Лёха.

– А, что, любимый, ты так старательно высматриваешь в этой белой и однообразной пелене?

– Замёрший водопад.

– И, как успехи?

– Пока – никак. Скучнейшая и белейшая поверхность-местность.

– И, что теперь будем делать? – забеспокоилась жена. – Может, ну его? Полетели в Гренландию, и все дела? Типа – навсегда?

– Подождём.

– Чего?

– Когда солнышко выглянет из-за плотных слоистых облаков, – пояснил Лёха. – В солнечную погоду обзор улучшается многократно. Проверено. Учили… Хочешь кушать, сероглазка?

– Ага, очень.

Он выбрался из кресла, прошёл в салон, а минут через десять-двенадцать вернулся, неся в ладонях прямоугольный поднос, на котором располагались четыре бутерброда (копчёная колбаска и ветчина на соевых галетах), два пластиковых стаканчика и бутылка с малиновым ликёром.

– Завтрак самых натуральных и правильных Богов, – одобрила Ванда. – Молодец, белобрысый солдафон.

– Стараюсь, графинюшка. Стараюсь…

Они, пристроив поднос на приборной панели, приступили к завтраку.

– Ну, за неземную и вечную любовь! – разлив ликёр по стаканчикам, провозгласил тост Лёха.

– За нашу – неземную и вечную любовь, – въедливо и вдумчиво поправила жена. – Заслужили, как ни крути…

В самый разгар трапезы за стёклами самолётной кабины заметно посветлело.