Снегурку Не вызывали!

— И какая надобна девица для этого? — спросил Колядар.

— Нужна та, которая ни разу не рожала.

— Девственная? — спросил Велес.

— Это не важно, — ответила Заря. — Главное, чтобы в чреве ее детяти никогда не было. Тогда сила ее девичья и женская сохраняется полностью. А когда дитя у бабы есть то часть энергии она ему отдает. Не получится тогда обережный заговор.

Все посмотрели на Ягиню, ведь она была суженой Колядара и явно должна была помочь ему.

— Я не могу свои отдать, — заметил Ягиня печально. — Без волос длинных я ворожить и чародеить не смогу. Вся сила ведьмина у меня пропадёт.

— Мои возьмите! — предложила вдруг громко Саша. — Если можно так вернуть ему силу, то я отдам волосы.

— И что тебе совсем не жалко? — опешил Колядар, вклинивая в нее удивленный взор.

— Жаль, — согласилась Саша и тихо, словно только для себя, вымолвила. — Я их столько лет растила и ухаживала. Даже не красила ни разу, чтобы не портились…

— Красила? Как это? — спросила Ягиня.

— Не важно, — отмахнулась Саша. — Сейчас на них ни лака, ни завивки нет. Потому берите, матушка Заря, они настоящие. Надеюсь у вас все получиться с обрегом.

— Вот благодарствую тебе, доченька. Ты очень добрая, — сказала ласково ей Заря.

— Вам прямо сейчас надо? — спросила Саша.

— Да, милая. Я бы вязать уже начала, а к утру бы закончила.

— Хорошо, — кивнула Саша. Она проворно сняла с головы шапочку и распустив волосы из косы подошла к сидящему на бревне Колядару. — Доставай нож и режь.

— Ты, правда, решила так? — спросил он тихо и проникновенно, смотря в ее глаза. Он медленно достал из сапога острый нож и встал. — Не пожалеешь о том?

— Режь, говорю! Пока я не передумала! — произнесла Саша нервно, поворачиваясь к нему спиной и прикрывая глаза, чтобы никто не заметил, как на ее глаза навернулись слезы.

Она ощутила, как он очень осторожно обхватил ее густые светлые пряди волос, сильной рукой и приставил к ним острое лезвие ножа.

— Точно? — выдохнул он над ней, и она ощутила, как его горячее дыхание опалило ее ухо.

— Да режь ты уже, окаянный! — выпалила она истерично.

Он сделал пару резких движений и громко выдохнул. Светлые пряди остались у него в руке, а Саша вмиг встряхнув головой, начала трясущимися руками ощупывать свои короткие локоны, длиною чуть ниже ушей. Колядар быстро отошел к матери, потягивая ей драгоценные девичьи пряди, а Саша устремилась к краю поляны, желая побыть одной.

Заря Заряница тут же принялась за дело, достав свои волшебные спицы и пряжу. Остальные молча сидели у костра. Спустя некоторое время к Саше приблизилась Ягиня и, обняв ее за плечи, сказала:

— Ты очень сильная да смелая, сестрица.

— Не надо, Ягиня, меня утишать, — промямлила девушка. — Все равно мне хреново. Теперь без волос страшная я вконец стала, как та кикимора, которой он все время меня завет.

— И не правда это! — помотала головой Ягиня. — Знаешь что, Александрина, ты кольцо чародейное с черным яхонтом покрути, да выбери кокошник или повойник вышитый, чтобы всю голову прикрывал. Тогда не видно будет, что нет у тебя косы.

И впрямь, наша Саша наряд серебристый, с кичкой на голове. Кичка та прямо по головке сидела, да чуть возвышалась надо лбом. Вышита она была бисером да жемчугами, а сзади шелковым платком кончалась и небольшой фатой на спину спускалась и закрывала всю голову и плечи. Наряд этот был словно у царицы какой, с длинной прямой юбкой вышитой по подолу жемчугами, да короткой белоснежной душегреей. Ягиня одобрила наряд Саши и вернулась ко всем. К Ягине подошла Девана в обличие кобылы и тихо спросила:

— И что ты сказала ему? — спросила Девана про Индрика. — Он лишь сморит, да только рядом все ходит и совсем не приближается. А глаза такие несчастные, словно помер кто-то.

— Не пойму тебя, сестрица, ты ж сама сказала, пусть он не лезет. Я и поговорила с ним. Сказала, что пока Карачуна не одолеем, чтоб не смел к тебе приставать. Иначе, уведу я тебя туда, где он вовсе не найдет.

— Жестоко, — заметил Велес, приблизившись к ним сзади.

— А с вами, мужиками по-другому нельзя, — ответила Ягиня. — Иначе вообще беспредел будет!

Саша же так и стояла на окраине поляны, всматриваясь в холодный темный заснеженный лес, окружающий теплую поляну, где так и горели угольные огромные камни. К ней тихо приблизился Колядар, и она вздрогнула от звука его голоса, когда он тихо заговорил за ее спиной.

— Ты успокоилась, маковка?

— Наверное, — ответила она глухо.

— Зачем сделала это? — спросил проникновенно молодой человек, заглядывая в ее глаза.

— Подумала, точно пригодиться в бою сила твоя богатырская, а мне все, наверняка, домой попасть надобно.

— И только из-за этого?

— А из-за чего по-твоему?

— А меня совсем не жаль тебе? — спросил он глухо. — Что я совсем без силы остался.

— И почему я должна тебя жалеть?

— Хорошо было бы, если бы пожалела. Матушка сказывала, что если девка жалеет, то потом обязательно полюбит.

— Мудрая твоя матушка, но только и я эту присказку прекрасно знаю. Потому жалеть тебя я и не думала, потому что, я умная! И на эти ля-ля-ля давно не ведусь уже!

— Извини, Сашенька, но ничего я не понял из слов твоих, — ответил он тихо и как-то ласково. Она удивленно уставилась на него. Впервые он назвал ее Сашенька, да еще с такой ласковой интонацией, что в груди ее что-то напряглось.

— Говорю, что лапша на ушах у меня уже не держится! — выпалила она и видя, что он как-то озадаченно и внимательно смотрит на нее, явно не понимая ее слов, махнула на него рукой. — Ладно, проехали!

— И все равно спасибо тебе, милушка. Надеюсь вернете вы силу мне богатырскую с матушкой моей.

— Пожалуйста! И не надо на меня так смотреть!

— Как? — спросил он хитро.

— Боже! Словно съесть меня хочешь или еще что сделать.

— Съесть? — удивился он. — Нет съесть точно не хочу, в вот что другое…

— Это просто невозможно слушать! — выпалила она, отвернувшись от него.

— Отчего же? — удержал он ее за руку.

— Оттого что сердце у меня ходуном ходит, вот что! — выпалила она.

— Правда? — улыбнулся он искренно и довольно. — Я рад. Может, тогда по лесу прогуляемся, на звезды посмотрим?

— Ага, сейчас, — нахмурилась она. — Знаю я эти звезды. Не пойду.

— Ты боишься меня? — спросил он вмиг, опечалившись.

— Не боюсь, но и в лес с тобой не пойду. У тебя на лице все написано, да так, что не пойду и все!