Снежана и Снегирь

– Ну я-то видел, какая ты бываешь – милая и нежная.

Снежана ответила колюче:

– Больше не увидишь.

– Да ладно тебе, Снежинка… Долго ты будешь на меня дуться?

Ревизорша поправила не нуждающиеся в этом очки и сказала строго:

– Артур, в рабочее время не мог бы ты придерживаться официального тона?

Артур ухмыльнулся:

– А вне рабочего времени какого тона мне придерживаться? Может быть, ласкового?

Он попытался приобнять «железную леди», но она оттолкнула его. И сказала резко:

– А вне рабочего – никакого.

Девушки, чирикавшие давеча у подоконника, прошагали по коридору мимо разговаривавших Артура и Снежаны.

– Здрасьте, Артур Владимирович, – сказали они дружным бодрым хором.

Артур глянул на них искоса, слегка задержал взгляд на длинных, облаченных в черный капрон ногах красотки, и едва кивнул сотрудницам свысока в знак приветствия.

Снежана же произнесла:

– До свидания, Артур Владимирович.

Она развернулась и с громким, резким цокотом шпилек направилась в свой отдел.

Артур постоял немного, глядя ей вслед, а потом поспешил в том же направлении – но не за ней, а к лифтам – в одном из которых уже уехал вниз, в столовую, директор Иван Семенович.

Идя по коридору, Артур пробормотал себе под нос:

– Важничаешь, значит. Вот потеряешь свою ревизорскую должность, перестанешь нос задирать. Сразу ко мне прибежишь!

На другом конце коридора красотка обсуждала со своей рыженькой толстенькой подругой только что увиденную сцену.

– Видела? – говорила красотка-брюнетка.

– Видела, – кивнула рыжая.

– А знаешь, какие о них слухи ходили?

– Какие?

– Говорили, у них был роман.

– Да что ты! – округлила глаза рыжая. – А может, и сейчас. Мне показалось, он на нее так смотрел… Заинтересованно.

– Показалось тебе. Он от нее давно сбежал!

– Да что ты!

– Да. Говорят, потому что она много командовала.

Рыжая покивала. Потом сказала насмешливо:

– А, может, она ему ревизии устраивала? Отчетов требовала?

Красотка усмехнулась:

– Может быть.

Они дружно захихикали.

А вот Снежане было совсем не до смеха. «Железная леди» подошла к своему столу в большой комнате, где работали еще четыре сотрудницы, кинула на стол красную папку и села на крутящийся стул. В глазах у нее стояли слезы. Как он может вот так подкатывать к ней – после того, как с ней поступил?

3.

На следующий день на другом конце города, в небольшом баре, который находился как раз через улицу напротив подозрительно убыточного филиала «Экватора», двое мужчин развешивали на окнах разноцветные гофрированные новогодние гирлянды. Это были высоченный бородач Леня и чуть ниже его ростом, с невероятно обаятельной улыбкой, от которой тают девичьи сердца – Витя Снегирев. Симпатяги, друзья и ровесники – обоим чуть за тридцать лет.

Солнце светило вовсю, снега на тротуарах почти не было – казалось, что сейчас весна, а не конец декабря.

Посетителей в баре не было, и друзьями громко командовала жена Лени – маленькая полная, с длинными темными волосами девушка по прозванию Кнопка. Сама она выставляла на полку на стене позади бара большие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, и сейчас, оглянувшись на парней, сказала:

– Мне кажется, здесь, по верхним полкам, тоже надо гирлянды пустить.

Снегирев, закрепив конец гирлянды за гардину, спрыгнул со стула и спросил:

– Ну а елка у нас будет?

– Ты что, Вить, – сказала Кнопка, – какая елка! Даже рекламу новогоднюю дать не на что.

Леня дозакрепил другой конец гирлянды и тоже спрыгнул на пол.

– И шампанского бы на новый год заказать, – пробасил он.

Снегирев виновато поглядел на обоих друзей:

– И я вам к тому же еще должен.

Леня ответил:

– Да мы ж не торопим, Снегирь. Да, Тань?

Кнопка помотала головой:

– Нисколько не торопим… – Потом, слегка замявшись и теребя в руках кусок ваты – один из тех, что должны были изображать сугробы снега на полках, она сказала: – Но у меня появилась одна идея… – Она посмотрела на Снегирева: – Вить, а твой брат – не может нам занять? На пару недель – мы после Нового Года отдадим. Он же у тебя бизнесом занимается.

– Еще как занимается, – кивнул Снегирев. – Он дополнительные линии открыл – теперь еще и колготки производит.

– Неужели из-за них прогорел? Неужто все хотят чулки? – пошутил Леня.

– Да нет, наоборот. Преуспел. Очень выгодное дело оказалось…

– Да уж, – сказал Леня. – Это тебе не бар. Тут парами выпивку не продашь.

А Снегирев сказал извиняющимся тоном:

– Только я ему тоже порядком задолжал… Боюсь теперь на семейных праздниках появляться. А так как вы мои друзья, вам он теперь тоже не займет.

– Понятно, – кивнул бородач Леня.

– Ничего, – сказала Кнопка, – выкрутимся как-нибудь. Сейчас праздники, самые выгодные дни.

Потом она взяла со стойки большой вручную исписанный листок:

– Я тут дополнение к меню написала, надо бы распечатать, двадцать пять экземпляров. Сбегаешь в типографию, Витя?

– Они сегодня не работают, – сказал Леня. – Я мимо проходил.

– Да я в турфирму сбегаю, – сказал Снегирев. – Там девчонки такие милые. Всегда готовы помочь.

– У тебя все девчонки милые, – улыбнулся Леня.

Снегирев ухмыльнулся:

– Да ведь это правда!.. Они милые! Ладно, давай сюда.

Он забрал листок у Кнопки, зашел за стойку, натянул трикотажную шапку и снял с вешалки теплую кожаную куртку.

4.

А в филиале туристической фирмы напротив бара собиралась дзенькнуть первая нота грядущего переполоха. Ноту эту бежал пропеть директору филиала главный бухгалтер Рыбин – тусклый и встрепанный мужчина средних лет, в очках и довольно мятом и тоже тусклом, как и вся его внешность, дешевом костюме.

Прижимая к груди тонкую картонную папку, из которой торчали листки распечаток, он выскочил из своей тихой бухгалтерии, сломя голову промчался по широкому коридору, даже не кивнув на приветствие атлета-охранника, сидевшего за столом на посту и, распахнув тяжелую старинную дверь, влетел в главный большой зал-офис филиала.

Офис был оформлен то ли под швейцарское шале, то ли под индейский вигвам – стены были отделаны темными деревянными панелями и соломенными панно с загадочным узором из цветных зигзагов и треугольников, потолок подпирали темные деревянные столбы, между которыми были перекинуты брусья-перекладины. На деревянных полках, на столах, в углах на полу красовались сувениры из разных стран – от индейского копья без наконечника, но зато с цветными перьями, скромно прислоненного в углу будто бы только что вернувшимся с охоты индейцем (все же оформление предполагалось под вигвам, видимо), до большого кривого глинянного кувшина, судя по отколотому боку, с каких-то римских раскопок, для которого в самолете пришлось бы покупать отдельное пассажирское место (но никто этого не сделал, потому что на самом деле кувшин на самолете не летал, он был заказан у местного горшечника по рисунку из учебника истории для 5-го класса).