Снежное счастье

В общем, мысли у Оли путались, бродили в ватном тумане, пальцы от волнения подрагивали, уши заложило, кашель с промежутком в минуту вырывался из груди. Да еще и озноб пробегал по телу.

С грехом пополам написала заявление о попытке проникновения в жилище, участковый написанное прочитал, начал задавать уточняющие вопросы, Оля машинально отвечала и тут же забывала: о чем он спрашивал.

Майя поджав под себя ноги, сидела на продавленном диване, уложив на коленки альбом, рисовала карандашом развалившегося на половике кота Кешу. Время от времени от кота отвлекалась, устремляла задумчивый взгляд на сидящего рядом с ней, наблюдающего за процессом рисования Матвея.

В тот момент. когда участковый убрал листок с заявлением в папку, и поднялся со стула, Майя пристально глядя на Матвея, громко изрекла:

– Это же ты улетел учиться в Британию7 Ты мой пропавший папа7

Матвей нервно сглотнул и ответил:

– Да малыш - это я. Прости меня...

Дальше Оля не слышала. Звуки исчезли, комната закружилась перед глазами....

4

Вот теперь, стало все хорошо. Приключение началось! Котик в гости пришел, вместе полицейским и.... Папой. Нет, когда они только пришли, Майя еще не знала, что высокий дяденька, ее папа. Догадалась немножко, очень уж у него глаза расширились когда она рассказывала, что в Британию улетел на учебу. Но не точно догадалась. А рассказывать все начала, от радости, что плохого дядьку прогнали насовсем, и бояться больше не надо, и еще потому, что мама прежде чем гости по ступенкам поднялись, срывая с натянутой вдоль печки веревки , высохшее белье, сказала: что чай гости пить не станут, зададут несколько вопросов и уйдут. Вот Майя и решила: зачем дожидаться каких-то вопросов, я лучше сама быстро все расскажу и попрошу маму, предложить попить чай. С печеньем и конфетами. Пока они пьют, будет время поиграть с котиком. Или погладить хотя бы.

Мама с полицейским, присели к покрытому вышитой скатертью столу: мамочка на листочке что-то писать начала, Майя сбегала в другую комнатку за альбомом и карандашом, уселась на на диван: ждать когда мама все что нужно напишет, и пока она пишет, нарисовать развалившегося во всю длину котика. Он так красиво лапки сложил, а на лапки уложил мордочку.

Высокий дяденька подсел к Майе, и Майя вдруг заметила: он смотрит на нее, не как посторонний человек, а как.... Как например на Игоря из ее группы, папа его смотрит, если приходит за Игорем в детский сад. А на Майю, так только мама смотрит. По-особенному смотрит. С гордостью.

С мамочкой кстати, он тоже переглядываются по-особенному. А она с ним. Только это другое особенное, будто скучали - скучали, а теперь вот - увиделись. В фильме каком-то, у бабушки видела - так друг на друга смотрели встретившиеся влюбленные, разлученные вредной подругой. Чьей подругой, Майя не запомнила.

Раз он так смотрит на маму и на меня, может и в самом деле, это мой потерявшийся на учебе папа? Если это он, то..... Ой, тогда они с мамой, начнут думать: как мне это сообщить, подбирать всякие удачные моменты, придумывать себе, про не окрепшую детскую психику. Как бабушка Толика: она чуть что, про детскую психику говорит, и чтоб психика Толика не страдала, дает полненькому Толику - большую булку, шоколадку и котлету еще. Он прямо по дороге из садика, все это ест.

Вдруг и меня начнут целыми днями кормить, для психики? Чтоб укрепленной новость сообщить?
– мысленно рассужала Майя, отложив карандаш в сторону.

Растолстеть для укрепления психики, ей как-то совсем не хотелось.

Она решила спросить в лоб. Чтоб облегчить взрослым задачу, если вдруг ее догадки верны. Пристально посмотрела на Матвея, набрала в легкие воздуха и громко поинтересовалась:

– Это же ты улетел учиться в Британию? Ты мой пропавший папа?

А он ответил:

– Да малыш - это я. Прости меня...

Голос у папы такой виноватый, Майя хотела сказать, что не обижается, потому что теперь все хорошо...

И тут, мамочка как-то странно назад покачнулась, Майя не поняла, что случилось, может быть стул сломался? Они почему-то шатаются эти стулья. Спрыгнула с дивана, хотела броситься к маме, но папа опередил. Как молния подлетел и подхватил маму на руки.

– Что-то я поплыла,- прошептала мама.

– Майечка, принеси подушку, маме нужно прилечь,- попросил папа.

– Коль, звони фельдшеру, пусть бегом бежит к нам, с жаропонижающим.
– это он участковому сказал.

Маму уложили на диван, папа на кухню сходил, принес мокрое полотенце сильно пахнущее уксусом, и стал протирать мамины руки, лицо и шею. Мамочка пыталась улыбаться Майе и хрипло шептала:

– Майечка, ты не пугайся моя хорошая, все в порядке.

И папа говорил:

– Не пугайся малыш, все хорошо. Маме сейчас укольчик сделают и совсем замечательно будет. Температуру немножко собьем и поедем домой. Вызовем доктора, чтобы он лечение назначил, Оль, ты же не против? Здесь я вас в любом случае не оставлю, я нигде больше вас не оставлю. Оль, я искал тебя. Приезжал на Вернадского... Ты переехала. Из соцсетей удалилась. Номер телефона - не отвечал...Оль, простите, за то, что не нашел.

– Я боялась, что ты мне звонить не будешь, а я буду ждать. Матвей. Ты меня тоже прости. Не исчезай больше, пожалуйста.

– Оль, я никогда никуда не исчезну. Даже если прогонять будешь - не уйду.

– Мы не будем тебя прогонять, правда Май?
– шепнула мамочка.

– Не будем,- кивнула Майя.
– вам бы вот еще психику укрепить. Откормить как следует, а то вы сильно волнуетесь. Оба.

После укола жаропонижающего, Оле стало полегче, но: тяжесть из головы до конца не ушла, ноги слегка подкашивались, во рту сохло. Вещи в сумки укладывал Матвей, под руководством Майи. Кот Кеша выступал наблюдателем: запрыгнул на комод и оттуда внимательно следил за сборами.

После, как сумки Матвей подтащил в прихожую, Оля прошла в спаленку, кое как переоделась в джинсы и теплый свитер. Ну, а потом, Матвей прихватив вещи побежал прогревать машину, а Майя с дочкой надели верхнюю одежду и покинули домик. А снег все валил. Уже не такой густой, но все еще - крупными хлопьями.

За забором приглушённо урчал автомобильный двигатель, Матвей успел забросить в машину поклажу, запустить мотор и вернутся к крылечку.

– Оль, капюшон надень! Дай поправлю шарф, шея открыта. Майечка, хватайся за мою левую руку, правой, я маму поддержу.

А снег все валил. Уже не такой густой, но все еще крупными хлопьями. В этой белой - белизне, все вокруг казалось немного нереальным. Сказочным, если правильнее.

Внедорожник доплыл до поворота, вырулил на ведущую к коттеджам дорогу. На редким лесочком замелькали разноцветные крыши.

– Куда мы едем, там твой дом?- интересуется Майя разместившаяся вместе с котом на заднем сиденье.

– Не совсем. Это дом моего деда, твоего прадеда Майечка. Но пользуемся мы все: и я, и твой дядя Стас, и конечно дедушка.

– У меня даже дядя есть? Круто! Так-то у меня еще один дед есть. А у деда есть дом в Звенигороде. Тоже не совсем его дом, он еще и бабушкин. Поэтому домом, никто вообще не пользуются. Дед с бабушкой его ника не могут...- Майя задумалась вспоминая слово, распилить. Да. Распилить не могут. Они развелись, еще когда меня не было. Не сошлись во взглядах на влияние загрязнения Атлантического океана, на глобальное потепление. Экологи, что с ними сделаешь,- вздохнула Майя.

Оля закашлялась. Причину развода бабушки и дедушки, дочка озвучила правильно. Но кто ее в известность об этой причине поставил?