Снежный день

– Ваня, а давай диафильм про снежного человека посмотрим, – вспомнил Эдик.

«Ну, напомнил», – мысленно хлопнул себя по лбу Ваня. Он не хотел смотреть диафильм, точнее ему не хотелось распаковывать диапроектор.

– Давай не сейчас.

– Ну, Вааааняяяя… – проныл Эдик, и в этот момент мама открыла дверь в их комнату.

– Доброе утро, дети, – улыбнулась она.

Ваня не успел даже рот открыть, как Эдик выдал:

– Мама, Ваня не хочет смотреть со мной диафильм!

– Я не не хочу…, – Ваня зыркнул на брата.

– Чтобы не происходило в мире, в этой комнате всё как всегда, – сказала мама тихо, а потом, обращаясь к Эдику, добавила, – А ты что сам не можешь включить себе диафильм?

– Я могу, но… – начал было Эдик, но Ваня опередил его.

– Он ещё слишком маленький, чтобы включать диапроектор. Он сломает его.

Ваня охранял проектор с диафильмами так же рьяно, как он охранял свои коллекционные автомобили.

– Не сломаю, – огрызнулся в его сторону Эдик.

Мама же была конструктивней:

– А ты давал ему включать проектор, чтобы утверждать, что он его сломает? – спросила она.

– Нет, но…, – начал было возражать Ваня, но мама продолжила:

– Так ты покажи ему, как пользоваться проектором, и Эдик будет сам смотреть диафильмы, не теребя тебя.

– Он мне все диафильмы разбросает, – попытался Ваня выстроить последнюю линию защиты.

– Не разбросаю, – возразил Эдик.

– Вот видишь, не разбросает, – поддержала сына мама и снова улыбнулась.

– Разбросает, – буркнул Ваня.

– Ваня, тогда пойди навстречу брату и включи ему диапроектор, – настояла мама.

– Я и собирался, только хотел рисунок дорисовать, – он поднял листок бумаги с карандашным рисунком.

Мама подошла ближе:

– Кто это? – спросила она, разглядывая Ванин рисунок. – Орангутанг?

– Это снежный человек, – улыбнулся Ваня.

– А я надеялась, что это орангутанг. А это очередной монстр, – мама потрепала сына по голове.

– Снежный человек не монстр, он инопланетянин, – возразил Ваня.

– Да? Инопланетянин? – удивилась мама. – А я уверена была, что это монстр.

– Ваня просто монстров боится, поэтому инопланетян рисует, – рассмеялся Эдик.

– Ой, кто бы говорил, – Ваня развернулся в сторону брата. – Ты сам и шторы просишь расшторить, и со светом спишь, и медведя обнимаешь.

– А ты за занавеской спишь, – показал Эдик в сторону шторки, закрывающей Ванину кровать.

– Дети, остановитесь, – мама закрыла глаза и вздохнула. – Почему вы новый год встречаете так же, как провожали старый? Так у вас в этом году ничего не изменится.

– Это всё он, – ткнул в Ваню указательным пальцем Эдик.

– Этот сам виноват, – одновременно с братом сказал Ваня, показав на него большим пальцем.

– Кошмар. Сбегу я от вас, – резюмировала мама. – К инопланетянам. Вы кушали что-нибудь?

Братья покачали головами.

– Вы не голодные или забыли, где стоят салаты?

– Мы не голодные, – ответил за обоих Ваня.

– Мы забыли, где стоят салаты, – из чувства соперничества сказал Эдик.

– Вы кушать будете? – вздохнула мама.

Братья кивнули.

– Салаты будете?

– Я не хочу, – Эдик встал с кровати, чтобы положить журнал на место.

– Я тоже не хочу, – сказал Ваня.

– Тогда я вам сделаю кашу. Будете кашу?

– НЕ-Е-ЕТ, – в унисон произнесли братья.

Мама рассмеялась:

– Я так и думала. Бутерброды будете?

– Бутерброды будем, – опять ответил за двоих Ваня.

– Только если с колбасой, – сказал Эдик.

– Мясная душа, – ухмыльнулась мама. – Через пятнадцать минут жду вас на кухне.

Мама вышла из комнаты братьев и столкнулась с дедушкой – папиным папой, – который жил в соседней комнате.

– О, Василий Захарович, вы уже тоже проснулись, – улыбнулась мама. – И, смотрю, бодрячком. Как самочувствие?

– Отлично себя чувствую, Женечка. Доброе утро, – дедушка говорил приятным бархатным баритоном. – Я же говорил вчера, что водку, главное, вовремя «зарядить». И тогда никакого похмелья не будет.

Женя могла бы возразить этому утверждению, но спорить ей не хотелось. Поэтому она только спросила:

– Вы бутерброды будете?

– Буду, – кивнул дедушка и, заглянув в комнату к мальчишкам, сказал. – Сорванцы, привет.

– Доброе утро, дедуля, – ответили парни в унисон.

Дедушка ушёл в ванную комнату, а Женя пошла на кухню. Из её с мужем комнаты раздавался звук телевизора, но ничего стоящего в первый день года не показывали. Впрочем, чтобы там ни шло, слава Богу, это было не «Лебединое озеро».

Наступил новый год, и чего от него ожидать не знал, решительно, никто. Отчаяние, нависшее над всей страной благодаря событиям года предыдущего, можно было вдыхать вместе с воздухом.

Женя подошла к окну и выглянула на улицу. Погода была поистине новогодней: тихонько падал плотной стеной пушистый снежок, деревья грелись под облепившим их снегом, снежные «шапки» свисали с крыш домов. Людей на улице видно не было, и снег лежал кристально-белый и нетронутый. В такие моменты казалось, что мир замер. Женя из окна еле различала скованную льдом бухту, а вот сопок, взявших в кольцо и бухту и город, видно не было.

На подоконнике стояли гортензии, с белыми, шарообразными цветами, прям как ёлочные игрушки, и Женя проверила, надо их поливать или ещё рано. Она взяла фиолетовую пластмассовую лейку, стоявшую рядом с горшками, и полила цветы.

Пока металлический чайник кипятил воду, а она делала бутерброды, на кухне появился муж:

– Помочь? – спросил он.

– Достань салаты.

Муж открыл холодильник и достал оттуда «Оливье», «Селёдку под шубой», заливное и расставил всё это на столе.

– Слава, – обратилась к мужу Женя и, оторвавшись от бутербродов, выглянула в коридор. – Тебе не кажется странным, что дед «заряжает» водку перед экраном телевизора? И воду.

Как будто услышав её слова, закипел стоящий на столе чайник, из его носика повалил пар. Женя выключила его из розетки.

Конец ознакомительного фрагмента.