Снежный дом со свечой на окне
Шрифт:
А вслух сказал:
– Тогда требую свою долю! Если бы не я, ты была бы без света и тепла, зато с костистой лапой в окне!
– А почему без тепла? – удивилась Милана.
– Милка, ну ты и дyрoчка! У нас же отопление на электричестве! – легкомысленно ответил Андрей и тут же поплатился за это!
– Ах, ты мужской шовинист, сексист и… и… скряга! – несколько нелогично закончила Милана, узрев, как Андрей уволакивает с блюда бутерброд. – И раз ты так… Я тебе отомщу! Буду тебя звать Дрююююнечкой!
– Нееееет! Только не это! – чуть не подавился Андрей, уже идущий к двери. – Тогда… тогда…
–
– Ну… за нас всех! – ёмко высказался Дима, поднимая рюмку. – И чтоб у нас всё было хорошо, долго и счастливо!
Глава 11. Каждый в своей норе
Новый год все празднуют по-разному, встречая его первый день тоже отнюдь не одинаково.
Андрей обычно отмечал праздники шумно – с друзьями в клубе или где-нибудь у моря, смотря, куда его заносило.
В последние часы старого года в его смартфоне наконец-то включилась сеть, и он активно общался с приятелями и знакомыми девушками, поздравляя и отвечая на поздравления, объясняя, что по очень важным делам уехал из Москвы и вернётся нескоро.
– Ну, папаня, удружил! – шипел он, решив нипочём родителей не поздравлять!
Милана в своей комнате занималась примерно тем же самым, правда, родителям позвонила, в красках описала приключения последних часов, надеясь, что они всё-таки отменят это дурацкое времяпровождение, но дождалась только поздравлений с наступающим.
Пришлось заесть расстройство найденным у Андрея мороженым.
– Одним мороженым – всего одним! Ничего! Не заметит… да и потом, может, оно того… в сугробе выпало! – решила Милана, облизываясь, как кошка. – Хорошо ещё, что я не толстею, даже если круглосуточно мороженым питаться буду! А вот людиня Эмма – очень даже толстеет! – вспомнила она одну из своих знакомых – «советчиц-наставниц» в нелёгком деле освобождения окружающих из оков абьюзеров, с которой только что разговаривала. Правда, этот разговор, как и любое общение с Эммой, был делом непростым.
Эмма специализировалась на токсиках мужского рода, гневно вскипая при каждом упоминании домашнего насилия, в том числе, такого как приготовление завтраков, обедов и ужинов мужу, рождения детей и прочих признаков абьюза!
– Их всех надо кастрировать! – провозглашала Эмма. – Всех-всех! И тогда людини будут свободны от многовекового рабства!
Милана видела в этом некоторый недостаток, точнее даже несколько…
– Мама отцу готовит с удовольствием. Даже напевает, когда готовит. Я её спрашивала – она только посмеялась над тем, что это насилие. Сказала, что это радость – угостить любимого человека чем-то вкусным… ну, не знаю, не знаю. А потом… если их всех того, то даже детей взять будет неоткуда! Я уж про всё остальное и не говорю.
Подобные рассуждения при Эмме лучше было не озвучивать – она наливалась дурной яростью и начинала как пулемёт выплёвывать яростные слова, становясь похожей на нечто не очень приятное.
Почему-то Милане становилось за неё неловко, как-то неудобно.
В такие моменты она вспоминала, как приехала в университет и оказалась в самой гуще очень модных, умных, опытных и решительных девушек, которые смотрели на Милану
с презрением. А за что? Только за фото родителей, которое Милана привезла с собой!Через некоторое время оказалось спокойнее и проще спрятать фото, не упоминать о семье, не вспоминать о любимой бабушке, о том, что Милана любит дом и очень скучает. В уши непрерывным потоком лились слова, связки слов и целые предложения о каких-то очень-очень модных понятиях, произносимые популярными и успешными людьми, которые снисходительно морщась, иногда обращали своё драгоценное внимание на глупую девчонку из замшелой варварской России. Через несколько месяцев Милана вовсю уже перенимала манеру речи, обороты и жесты, стараясь слиться с ними, сделаться такой же, как они – подняться на их уровень, и не замечала, что теряет что-то своё, важное и очень нужное.
И почему Милане только сейчас вспомнилось всё это? Как от неё словно по кусочку отщипывали её привычки-убеждения-ценности, и, несмотря на все громкие лозунги о том, что ценят многообразие людской жизни, категорически не воспринимали никого, кто не был бы на них похож!
– Ну, да… поговорила с Эммой, с другими людинями, вот и вспомнилось, – поняла Милана, вдруг сообразив, что никакого удовольствия этот разговор ей не доставил. – Только… только как-то очень уж странно вспомнилось.
Это ведь именно Эмма громко высмеивала Милану, когда та случайно обмолвилась о том, что очень любит бабушку.
– Это неконструктивно! – заявила Эмма, – Это просто носительница генетического материала, которая передала часть его тебе! Только и всего! Ты ей ничем не обязана – твой отец не просил твою бабку себя рожать, а ты не просила своих родаков о том, так что бабка тебе вообще чужая.
Милане тогда показалось, что её… обокрали! Взяли и унесли что-то очень важное, а потом растоптали это важное прилюдно, словно грязную тряпку.
– И чего я всё про неё вспоминаю? Странные такие мысли в Новый Год! А потом… ну, не нравится она мне, так можно же и не общаться!
Второе мороженое пришлось взять для того, чтобы заесть неприятные воспоминания.
– Да и вообще! Отмечаю праздник, никого не трогаю! – бормотала Милана, активно шурша обёрткой.
– Завтра скатаешься в магазин и ещё купишь! Причём, на свои, – раздался насмешливый голос – Андрей спустился, осознав, что, во-первых, он устал от поздравлений, а во-вторых, надо бы ещё отметить, что ли… – И вообще, ты ж на диете была! Чего тебя на мои продукты потянуло?
– Переутомилась с тобой общаясь, вот и потянуло! – парировала Милана, демонстративно прихватывая мороженое и тарелку со всякими вкусными вещами, которые машинально собрала, пока про Эмму вспоминала, видимо, в виде противоядия.
– Да это мне молоко за вредность наливать надо! А раз нет молока – налью себе чего-нибудь покрепче! – фыркнул вслед Андрей и только головой покачал, – Вот всегда так! Начинает какая-нибудь такая фея «ой, я на диете, я на диете», а потом – не прокормишь!
Злиться из-за ерунды не хотелось, поэтому он тоже собрал себе поднос повкуснее и отправился к себе – заесть соседство с этой самой Миланой.
– Сидят каждый в своей норе и лопают, уставившись кто куда, кто в смартфон, кто в ноутбук! – подытожил Вася, который дежурил у мониторов. – Ну хоть не ссорятся, и то ладно.