Снежный поцелуй

— Так тоже почти не видно, — сказала Марьяна. — Хорошо было бы зажечь свечи…

— Свечи? Но у меня, наверное, нет… Я сейчас позвоню.

— Да не надо! Я пошутила. У нас же не романтическое свидание. Можно просто включить вон тот дальний светильник. Он не будет отбрасывать свет на окно. Правда, будет не очень хорошо видно, что мы едим… Но, я думаю, разберемся.

И она взяла в руку вилку.

— Так вы здесь пробудете неделю? — спросила Марьяна через некоторое время.

Она удивлялась необычной молчаливости Сени и не могла понять, в чем ее причина. Время от времени она ловила на себе его взгляд, и совершенно не могла понять его значение. Ей казалось, что он смотрит на нее как-то испуганно. Что его так пугает? Или это не страх, а какая-то тревога? Может, это вообще связано не с ней. Мало ли какие у человека неприятности.

— Да, такие были планы, — ответил он. — Маловато, конечно, но все же лучше, чем ничего.

— Что, каникулы заканчиваются? — улыбнулась Марьяна.

— Нет, не каникулы, — произнес Сеня серьезно.

Она посмотрела на него в недоумении. Да что происходит? Куда подевался его острый язык, его чувство юмора и легкость в общении? Его как будто подменили… Марьяна случайно взглянула на его тарелку и заметила, что он режет не лист салата, а бумажную салфетку.

— Эй, осторожнее, — произнесла она. — Твой аппетит меня просто пугает.

— Что? — он хлопал глазами, как будто только что проснулся. Потом посмотрел вниз и рассмеялся. — Надо держать себя в руках. Того и гляди перекинусь на шарфы и башмаки.

Он, действительно, совершенно не чувствовал вкуса того, что ест. В его мозгу молоточком звучала одна фраза: «Я должен сказать, сегодня я обязательно должен все сказать». Сначала он отложил объяснение до того момента, когда уйдут друзья, потом — до прихода официанта, последняя отговорка была: «Надо же сначала спокойно поесть». Все, больше откладывать нельзя. Хватит. Мужчина он, в конце концов, или где? Он никогда не испытывал страха перед важными событиями. Наоборот, он всегда чувствовал азарт и прилив адреналина. Когда ему было страшно что-то сделать, он просто выключал мозг, вместе со страхом, и делал. Не думая. Так же, как прыгают с вышки в воду. Или с трамплина на снежной трассе. Все. Пора. Он глубоко вдохнул и произнес, чувствуя, что голос предательски дрожит:

— Марьяна, мне нужно кое-что тебе сказать.

Она бросила на него испуганный взгляд и вцепилась в подлокотники кресла. Почему-то ее напугал его серьезный тон. Сеня сполз со своего кресла и сел у ее ног. Теперь его бездонные серые глаза, в которых застыла тревога, были так близко… Он взял ее руку в свои ладони. Ее сердце стучало так громко, что он, наверное, его слышал.

— Когда я тебя увидел в аэропорту, — начал он, глядя на нее умоляюще, — я еще не понял, что совершенно пропал.

— А когда ты это понял? — она попыталась улыбнуться.

— Не знаю, — он пожал плечами. — На катке точно понял. Или еще в самолете… И я никак не мог тебе сказать, хотя все время собирался…

— Тс-с-с, — она приложила палец к его губам. — Может, не надо торопиться?

Он прижал ее руку к своей щеке, ее пальцы оказались на его виске, и она почувствовала, как бьется тоненькая ниточка пульса.

— Может, и не надо было бы, если бы все было по-другому, — он поцеловал ее ладонь. — Но я должен сказать тебе…

У Марьяны от прикосновения его губ по ладони, а потом и по всему телу разлилась горячая волна. Она сама не заметила, как провела по его волосам другой рукой. Волосы были густые, спутанные и мягкие.

— Марьяна, — услышала она хриплый голос Сени, — кажется, я тебя люблю. И…

Она наклонилась и прикоснулась губами к его губам. Он мгновенно лишился дара речи и забыл все заготовленные заранее слова. Исчезли все мысли, все благие намерения и правильные соображения. Исчезла вся вселенная. Остались только ее губы, нежные, горячие, то неуверенные, то страстные, дразнящие и зовущие…

Марьяна совершенно не помнила, как они оказались в спальне, видимо, в тот момент, когда ей показалась, что она парит в безвоздушном пространстве, Сеня нес ее на руках. Их как будто накрыло лавиной и унесло в какой-то другой мир, где не нужны были слова, где они общались при помощи прикосновений и понимали друг друга с одного, еле заметного, касания. Этот мир был невыразимо прекрасен, и невозможно было поверить, что все это происходит на самом деле, что реальность может быть такой чудесной.

Они проснулись от того, что услышали за дверью голоса. Это были Лось и Кузя. Марьяна испуганно натянула на себя одеяло, а Сеня притянул ее к себе и поцеловал в шею. Его губы… она знала, какие волшебные ощущения они могут подарить…

— Наверное, уже очень поздно, — прошептала она. — Мне пора.

— Разве тебе нужно уходить?

— Да. Меня потеряют.

— Я тебя провожу.

Марьяна смущенно огляделась в поисках одежды.

— Надеюсь, ничего не осталось в гостиной, — пробормотала она.

— Все твои красивые вещички здесь, — Сеня извлек ее белье из-под одеяла. — Но мне так не хочется тебе их возвращать. По-моему, без них гораздо лучше.

— Но мне правда нужно идти…

— Тогда я сам тебя одену.

Одевание затянулось надолго, но все же было успешно завершено. Голоса за стенкой затихли. Влюбленные вышли в гостиную, а потом, разговаривая шепотом и постоянно хихикая, выбрались на улицу. Им было так сложно расстаться у дверей гостинцы Марьяны, но Сеня, почувствовав, что нос щеки девушки стали ледяными, сам затолкал ее вовнутрь.

— Увидимся завтра, — произнес он.

— Обязательно, — улыбнулась она и послала ему воздушный поцелуй.

Глава 8

Марьяна подошла к окну, потянулась, улыбнулась солнцу, выглянувшему из-за снежных вершин, посмотрела вниз… и застыла от неожиданности — у входа в гостиницу стоял Сеня с букетом розовых тюльпанов. На белом снежном фоне цветы полыхали пожаром. Она помахала ему и собралась открыть окно, но в этот момент услышала скрип двери. Девушка резко повернулась к окну спиной. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то увидел Сеню и предназначенный ей букет.

Это был Ромка. И чего его занесло в ее комнату? Надо было крикнуть, что она переодевается. Но теперь уже поздно. Он видит, что она стоит у окна в халате и тапочках. Надо сделать так, чтобы он не подошел к окну и не посмотрел вниз… Или он уже все увидел из своей комнаты и поэтому пришел? Окна-то выходят на одну сторону. Если видел, будет сейчас издеваться.

— Ну ты соня, — произнес брат, вроде бы совершенно нейтральным тоном.

— А что, уже поздно? — рассеянно спросила Марьяна.