Снова почувствуй

Тот грустно улыбнулся:

– Мне тоже так кажется. Но что есть, то есть. Я не изменю свое мнение, пусть и люблю ферму. Поэтому пытаюсь не сидеть на шее у родителей. Они никогда не хотели, чтобы я шел учиться, но… – Он беспомощно дернул плечами. – Мне просто нужно было вырваться и увидеть, что еще способен предложить мир. Посмотреть, чем я вообще хочу заниматься. Можно так много узнать, открыть для себя столько всего, из чего я видел лишь малую часть. Я просто хотел… большего.

Это я хорошо понимала. И чувствовала когда-то то же самое, пускай и сбежала из Рентона по другим причинам.

– Значит, ты зарабатываешь деньги, которые не хочешь брать у своих родителей, – пробормотала я.

Он кивнул:

– Плюс не так-то легко иметь трех сестер и брата. Моя старшая сестра Элиза учится в элитном университете, что невероятно дорого. К тому же есть еще Ариэль, Леви и Айви. Денег у нас всегда мало.

– Сколько лет твоим сестрам и брату?

– Элиза на год старше меня, то есть ей двадцать два. Ариэль восемь лет, Леви – шесть, а Айви в марте исполнилось два года.

– Ого, ничего себе. Так у вас довольно значительная разница в возрасте.

Исаак криво усмехнулся:

– Мама с папой всегда мечтали о большой семье, но после меня у мамы случился выкидыш. Это… оказалось для нее тяжело. Прошло много времени, прежде чем они решились попробовать снова. А потом нас внезапно стало семеро.

Я попыталась посчитать в уме, сколько лет родителям Исаака, если после стольких лет они еще пробовали завести детей.

– Моей маме было двадцать, когда она родила меня, – пояснил Исаак, словно прочитал мои мысли. – Они с папой рано поженились.

– А что твои родители думают по поводу того, что ты так много работаешь?

Почему-то я не могла перестать бомбардировать Исаака вопросами. Обычно меня раздражало, когда кто-то столько рассказывал о себе, однако с ним это воспринималось иначе. Мне было интересно, что он скажет. Я хотела знать больше.

– Им вообще не нравится, что я самостоятельно встал на ноги в финансовом плане. По-моему, они злятся, что им нечем на меня надавить. Но дедушка считает, что папа просто чересчур гордый, чтобы признать, как его ранит, что я сильно от них отдалился. Причем изначально я лишь хотел как лучше. Пару лет назад, когда я еще ходил в старшую школу, нам едва не пришлось продать ферму, потому что дела обстояли настолько плохо.

Я тихонько чертыхнулась, однако Исаак только улыбнулся:

– К счастью, до этого не дошло. Но мы были вынуждены экономить – на всем, чем только можно. На новую одежду денег не хватало, поэтому нам с Элизой приходилось делиться вещами. Наверняка ты себе представляешь, насколько популярен в старшей школе парень, который носит одну и ту же одежду со своей сестрой.

– Ты уже говорил, что школьное время у тебя было… не из лучших.

Он хмыкнул:

– Это был ад. Мои одноклассники были… адом.

– Только потому, что ты носил не новую одежду? – спросила я.

– Потому что мы жили бедно. По-настоящему бедно. И все об этом знали. Это было видно с первого взгляда. Не только по шмоткам. По моему рюкзаку, по еде, которую я брал с собой, по отсутствию у меня кроссовок. Для подростков это достаточно веская причина, чтобы подсовывать тебе всякие гадости в шкафчик или подкарауливать тебя и несколько вечеров подряд запирать в туалете для девочек.

У него на лбу образовались глубокие складки, однако выглядел он скорее растерянным, чем взбешенным, как будто просто-напросто не мог понять, почему его так беспокоили эти воспоминания.

Но я понимала.

Поэтому Исаак стал таким, какой он сейчас. Дело не в рубашках, чистой обуви или уложенных волосах – дело в контроле, который он, в отличие от себя в прошлом, теперь имел над своим внешним видом и впечатлением, которое производил на окружающих.

Я задалась вопросом, что означал тот факт, что этот контроль он в последние дни передал именно мне.

– Меня удивляет, что ты продолжаешь ездить на ферму родителей. Не знаю, получилось бы у меня так, – произнесла я через какое-то время.

– Независимо от того, устраивают их мои решения или нет… моя семья – мой дом. Это никогда не изменится.

На этих его словах у меня сильно забилось сердце. То же самое я испытывала по отношению к Райли.

Исаак взял у меня ручку и поставил последнюю галочку в списке. И будто прочитав мои мысли, неожиданно спросил:

– А у тебя есть братья и сестры?

– Да, сестра.

– Сколько ей лет?

– Двадцать три. Она работает в ветеринарной клинике и… недавно обручилась. – Эти слова ощущались такими неправильными у меня на языке, что я еле смогла их выговорить.

– Так это же классно. Или нет? – Его тон и взгляд, с которым он на меня посмотрел, сообщили мне, что Исаак слишком наблюдателен.

– Я… да, – пробормотала я. Мне не удалось заставить себя рассказать ему правду: что одна-единственная мысль о том, что моя сестра построит с кем-то новую, совсем другую семью, повергала меня в панику.

– Поразительно, что некоторые люди уже распланировали всю дальнейшую жизнь, пока сами мы понятия не имеем, чего на самом деле ходим, да? – сказал Исаак, закрывая дверцу подъемника. – Когда я смотрю на свои детские фотографии, то вижу на них родителей, которые тогда были моложе, чем я сейчас. Дико странная мысль. Но у каждого свое восприятие времени.

– Меня совсем не это убивает, – вдруг услышала я собственный голос. Слова просто вылетели из меня, не давая мне шанса их удержать. Может быть, потому, что Исаак только что рассказал мне так много о себе. А может, и потому, что я чувствовала: они сожрут меня изнутри, если буду и дальше хранить эти мысли в себе.

– А что? – мягко спросил он.

Я избегала его взгляда.

– Просто… – Я прикусила нижнюю губу.

Исаак ждал.

Глубокий вдох.

– Мы с Райли всегда были так похожи. Одинаково устроены. У нас были одинаковые взгляды, особенно на брак. А теперь она помолвлена. И наверняка скоро забеременеет. – Я сморщила нос. – У нас вообще не осталось ничего общего. А она единственный человек, который…

Конец ознакомительного фрагмента.