Снова в китае

К наступлению на Лухоу готовились долго. Сначала туда отправили кузнеца Гун-лина с несколькими партизанами. Они пристроились работать в кузнице недалеко от городских ворот, и эта кузница сделалась подпольным штабом. Сюда доставляли оружие – гранаты, винтовки, ножи, кремневые ружья, привезли разобранный по частям пулемет – запрятали его в крестьянской повозке под овощи и привезли.

В Лухоу стоял маленький японский гарнизон. Справиться с ним не представляло большого труда, но уездный городок был обнесен высокой каменной стеной, японцы закрывали на ночь ворота и выставляли усиленную охрану.

Перед рассветом у городской стены скапливалась толпа крестьян, приехавших на базар с повозками или пришедших с корзинами за плечами. С восходом солнца ворота открывали, и крестьяне устремлялись в город. Этим и решили воспользоваться партизаны.

В день, назначенный для атаки, среди крестьян, толпившихся у ворот, можно было увидеть многих партизан, равнодушно глядевших вокруг и будто бы не узнающих друг друга. Резчик Ху-мин принес на продажу резные деревянные фигурки, кухонную утварь, сделанную из бамбука и кокосовых орехов... Сбросив с плеча гибкое коромысло, он терпеливо ждал, присев на корточки возле корзин, из которых торчали решета, половники, плетеные сумки, бодисатвы с бесстрастными деревянными лицами, которые всегда находили спрос для домашних, семейных алтарей... Рядом с неуклюжей повозкой, запряженной остророгими худыми быками, покуривая трубку, стоял Чан Фэн-лин в крестьянской одежде и лениво переговаривался с соседом...

Взошло солнце. Солдаты, придерживая винтовки, стали открывать тяжелые ворота. Толпа зашевелилась, придвинулась ближе. Но тут раздался выстрел – сигнал атаки, партизаны бросились на японских часовых. Некоторым сразу же удалось прорваться за городские стены. Солдаты пытались закрыть ворота. Стали отстреливаться. Пулеметный огонь с тыла решил исход схватки – партизаны проникли в город, бросились к городской комендатуре.

Партизанам достались отличные трофеи – запасы продовольствия, боеприпасы, оружие, даже полевая пушка, которую японские артиллеристы так и не успели пустить в дело.

Добытые трофеи погрузили на подводы, и крестьянские телеги, доверху заваленные военным добром, потянулись из города.

Город три дня был в руках партизан. Они покинули его, узнав, что к Лухоу приближается отряд карателей.

После нападения на уездный город партизаны притаились, прекратили боевые действия, чтобы сбить с толку проследовавших их карателей. За четыре ночных перехода ушли на полторы сотни ли – в тыл японской экспедиционной армии. Атака Лухоу стоила партизанам значительных потерь – погибло семь бойцов и двенадцать человек было ранено. Некоторых оставили в монастыре, других расселили по деревням, но троих тяжелораненых пришлось оставить в Лухоу, доверив их попечению жителей. Конечно, это было ошибкой – оставлять раненых в городе, покинутом партизанами, но что оставалось делать? Умирающие не выдержали бы самого короткого перехода.

Японцы же, вернувшись в Лухоу, выместили на них всю злобу, применив самую жестокую средневековую казнь: раненых партизан скрутили веревками так, что они не могли пошевелиться, и распластали на молодых, только что проклюнувшихся из земли бамбуковых порослях.

Казалось бы – нежные, безобидные, как птенцы, побеги бамбуков! Но они отличаются огромной стремительной силой – вырастают за сутки на десятки сантиметров, пробуравливают все, что встречается на их пути... Троих партизан нашли в бамбуковых зарослях близ городской стены. Сквозь их тела, распластанные на земле, проросли молодые бамбуки...

Пошел четвертый месяц, как Вадим сделался китайским партизаном. Он не оставлял мысли пробраться к своим, но это казалось невероятным. Несколько раз летчик заводил разговор об этом с командиром отряда.

– Подожди, Ва-дин, может, к нам прилетит самолет, я хочу связаться с войсками...

Какой же самолет может прилететь в горы? Как он сядет? В лучшем случае сбросит оружие. Но куда? Отряд постоянно меняет место...

– Как ты думаешь связаться с войсками? – допытывался Вадим.

– Пока не знаю, – откровенно признавался Чан Фэн-лин.

На том разговор и кончался...

Когда после налета на уездный город каратели несколько поуспокоились, отряд снова перешел в район Лухоу. Разведчики сообщили, что в двадцати ли от города японцы оборудовали полевой аэродром и перегнали туда несколько самолетов. Каждый день летчики приезжают из города на аэродром, а вечером возвращаются обратно.

– Вот это дело стоящее! – воскликнул Вадим, когда Ван Ваныч перевел ему сообщение разведчиков. – Скажи командиру: надо устроить налет, как на Лухоу...

– Твоя мала-мала хочет летай, – пошутил Ван Ваныч, – хочет взять феди... Шибыка хорошо, а?

Вадима вдруг осенило: а если и в самом деле! Отбить самолет и... Вот было бы здорово!

– Какие там самолеты? Истребители? – спросил Вадим, но разведчики не могли ответить: самолеты как самолеты – обыкновенные.

Разведчиков снова послали к аэродрому. Вадим долго объяснял им разницу между истребителем и бомбардировщиком или транспортным самолетом, рисовал на бумаге. Разведчики вернулись и уверенно сказали: истребители! – короткие, как головастики...

Целую неделю партизаны наблюдали, в какое время японцы приезжают на аэродром, кто их встречает, когда возвращаются обратно. Вадим сам продумывал операцию. Решили так: на половине пути устроить засаду, подальше от аэродрома, чтобы там не услышали выстрелов. Гранатами не пользоваться – можно повредить машину. Захватив летчиков, партизаны быстро переоденутся в их комбинезоны и на японской машине подъедут к аэродрому. Если часовые откроют ворота, то лучше всего сразу проскочить на летное поле. Возможно, даже придется протаранить ворота. Как выяснил Вадим, ворота деревянные, затянутые колючей проволокой, машина с ходу может легко их проломить.

Если у въезда возникнет какая-то заминка, сразу же начинать бой и прорываться к самолетам – жечь, взрывать... Тут и гранаты уже можно пускать в дело. Ну, а если удастся, один оставить для него, для Вадима...

Ближе к городу надо устроить на дороге еще одну засаду, чтобы не допустить подкрепление.

Командир отряда согласился с предложенным планом. Но кто поведет машину? Вадиму нельзя, в нем сразу узнают европейца. Немного знал управление только кузнец Гун-лин. На нем и остановились.

К месту, выбранному для засады, подошли с вечера и заночевали в стороне от дороги. Дорогу на повороте загородили камнями, свалили дерево и стали ждать.

Все произошло так, как рассчитывали. Машина подошла к повороту в обычное время. В открытом кузове, под брезентовым балдахином, сидели вдоль бортов полтора десятка японских летчиков и еще один рядом с шофером, вероятно старший офицер, тоже в шлеме и комбинезоне. Выскочив из-за поворота, водитель резко затормозил, заметив нагромождение на дороге. Кинжальный огонь двух пулеметов хлестнул по кабине, по спинам летчиков...