Снова в школу. Том 2
Шрифт:
В те времена, когда крематориев еще не было, покойных просто сжигали на кострах на специальном дворике. Да и сейчас именно я поднесу символический факел к газовой камере, чтобы запалить поминальный костер. Прах к праху, как говорится.
Как бы Эльза не относилась ко мне, церемонию она действительно обставила по первому разряду. Мама лежала в прощальной зале, как живая. С помощью специальных чар, маги смерти слегка притормозили естественное разложение тела.
Согласно протоколу, я прощался последним. Долго стоял, глядя на родное лицо, потом наклонился и поцеловал ее в лоб. Не знаю, принято тут это или нет, но в этот момент мне было плевать на все условности.
Выпрямившись, я нажал на кнопку и стол, специально сделанный для нее, покатился прямиком в
Когда все было кончено, и я торжественно поставил в нишу вазу с прахом, вся толпа, а народу собралось очень много, и я практически никого из них не знал, направилась в поминальный зал. Вот тут все было просто. Длинные столы, уставленные традиционными поминальными блюдами, разложенными на меленькие тарелочки. Никаких стульев. Скорбящий подходил к столу, брал тарелочку, на каждой из которых был совершенно одинаковый набор угощений, и подходил ко мне, чтобы выразить соболезнование. Я же в это время стоял возле выхода, принимал соболезнования, и человек сваливал в дверь за моей спиной. Вот и все поминки.
Людей было много. Они подходили, говорили какие-то слова, уходили. На столах оставалось все меньше и меньше тарелочек. У меня затекла спина, и, судя по ощущениям, мы здесь находились уже несколько часов, каждую минуту из которых я простоял на своих двоих. Слегка поменяв положение тела, я покосился на стоящую рядом со мной на правах невесты Эльзу. Все-таки я не могу ею не восхищаться. Она провела всю церемонию рядом со мной, и стоять ей приходилось на высоких тонких каблуках. Но ее лицо неизменно выражало скорбь и задумчивое спокойствие, столь уместное здесь на похоронах. Вот что значит воспитание. Ей бы императрицей стать, а не женой главы задрипанного клана, в котором ее таланты, скорее всего, останутся невостребованными.
Народа в зале становилось все меньше. Ко мне подошел плотный рыжеватый тип, который рассыпался в соболезнованиях, а затем резко наклонился вперед и прошептал.
– Я жду вас в вашем лимузине. Поспешите, а то, может так получиться, что нам не удастся поговорить, слишком уж много желающих мою шкуру над своим камином повесить. – Я с удивлением посмотрел ему вслед. Да это же Волков, собственной персоной. А я, если честно, уже совсем забыл о том, что мы должны встретиться. Слишком уж много всего произошло за неполные сутки. Я бросил взгляд на зал. Бойнич, Любаша и дядя Вася, вот и все, кто остался.
– Будет слишком неприлично, если я уйду? – шепотом спросил я у Эльзы. Она проводила взглядом Волкова и покачала головой.
– Здесь только самые близкие друзья остались и родственники, так что мы все равно поедем все вместе домой на поминальный обед. Ты вполне можешь отлучиться по делам.
Я кивнул и вышел вслед за рыжим. Где он говорил будет меня ждать? В моем лимузине? Ну, допустим, лимузин не мой, а Бойнича, но, возможно, так даже лучше. Послушаем, что он мне может сказать, и я решительно направился к сияющей черной машине, стоящей неподалеку. Пока я шел к назначенному месту встречи, несколько раз недоуменно огляделся по сторонам. Было слишком тихо, и эта звенящая тишина зарождала где-то внутри меня волну беспокойства. Не увидев ничего подозрительно, я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и потянул пассажирскую дверь машины на себя. Раздался оглушительный взрыв, волной которого меня отбросило назад. Боли, на удивление, я не ощутил, и сквозь уплывающее сознание смотрел, как быстро начал исчезать огонь с, за считанные секунды прогоревшего, лимузина Бойнича.
Глава 6
Наконец-то, после череды просто фантастической херни, которая свалилась на меня с той самой минуты, когда банда мудаков захватила школу, повеселившись в ней как следует, начало происходить хоть что-то, что начало проливать свет на муть этого стремного болота.
Вот уж не думал, что скажу спасибо дяде Гавриле
и Юрчику. Правда, это «спасибо» сопровождалось лично у меня ударом в область печени конкретно Юрчику, но они все равно молодцы. Жадные, хитровые… хм, считающие себя самой умной плесенью на помойке, в которую, как оказалось, лет этак десять уже превращался мой собственный клан, и моему папуле надо бы сказать отдельное мерси за это, вот только поздно.Как и все гении, он был увлечен своими идеями и проектами и клал с большим прибором на дела клана, который под этим тлетворным влиянием морально разложился. Мать пыталась что-то сделать, но ее тупо посылали на хер, а она была слишком слаба, чтобы взять биту для игры в лапту или как тут ее аналог называется, я уже и забыл, и отхерачить пару-тройку недоумков во благо клана.
Может, мы бы и не сидели в такой заднице, если бы у кого-то хватило наглости и решительности навести уже порядок. У меня хватило. Я даже на время выпал из новостей страны, потому что внутриклановые разборки – это я вам скажу, очень впечатляющее зрелище.
После смерти Волкова до начала занятий в школе, которые планировались начаться после окончания траурных мероприятий, оставалось где-то полторы недели, за время которых я и принялся входить в роль главы хоть маленького и политически пока неактивного клана.
Как я понял из объяснений Бойнича, некоторым учащимся, которые единолично стали представлять свой собственный клан просто дали элементарно время, чтобы хоть немного со всем разобраться и назначить поверенных на время своего отсутствия, чтобы клану по миру не пойти, а остальных просто подгребли под одну гребенку, чтобы учебные планы, видимо, не нарушать и не подстраиваться под наше гордое меньшинство. Хотя оставаться вне защитного периметра школы, который доработали и переработали, становилось с каждым днем все опаснее. Взрывы и не только машин происходили уже в ежедневном режиме, и в столице была еще не самая мрачная обстановка.
***
– Виталий Владимирович, подходы к основному корпусу очищены, – голограмма Вихрова мигнула и погасла, я же кивнул, поправил броню, этакий сплав бронежилета и старинной кольчуги из моего мира, наполненный магией по самое не могу, и, пригнувшись, побежал к той самой точке, где когда-то стоял пулемет. Сейчас проходила плановая зачистка периметра от крысюков, и я, хоть и не лез в передние ряды, но старался держаться поблизости от основной группы, чтобы первым обшмонать лаборатории производственного корпуса квадрата тринадцать, который теперь принадлежит мне, и в котором, я просто уверен, найдется львиная доля ответов на все мои вопросы, непосредственно касающихся этих все еще неясных волнений в стране.
Группа Вихрова пошла в гараж. Ну а я вот здесь постаю, в стороночке. Нечего лезть вперед и рисковать, я и так здесь в прошлый свой визит здорово рискнул.
***
Когда меня отшвырнуло взрывной волной от машины, первой мыслью было: «Ну что за криворукое убожество заминировало машину, если даже случайного пассажира, то бишь, меня, так слегка зацепило? А ведь должно было размазать тонким слоем по дороге».
Когда же уже через пару минут я очухался, встал на четвереньки и подполз к выгоревшему и теперь представляющему собой весьма печальное зрелище лимузину, то увидел весьма неаппетитную картину замершего на сиденье и обгоревшего почти до состояния голой кости трупа. Одинокая рыжая прядь, непонятно как уцелевшая на голове не дала повода для мучений идентификации, и рука сама собой потянулась к кому.
– Виталий Владимирович, – белокурая нимфа улыбнулась с голограммы во все свои тридцать два белоснежных зуба, а я развернул ком на прием и продемонстрировал ей труп. Она икнула и побледнела, что было заметно даже на голограмме.
– Приступай, немедленно, – прохрипел я, все-таки шандарахнуло меня знатно, и встать на ноги я все еще не мог, не рискуя снова завалиться. Марта проморгалась, вытерла рот, передумав блевать, и даже не отключившись, принялась очень быстро напяливать на себя шлем. Сейчас все зависело от двух условий: хотели убить Волкова или меня, и получилось ли у убийц задуманное?