Сновидения

– Но вы общаетесь с ними изо дня в день, практически живете с ними вместе.

– Верно.

– А кто у вас главный?

– Не очень понимаю, что вы имеете в виду. Мы с братом делим между собой обязанности. Ответственность. Мы вместе основали Обитель и БВСМРЦ.

– То есть в каком-то смысле вы партнеры.

– Да. Во всех смыслах.

– Но диплом по бизнес-администрированию есть только у вас. Вы ведь и стажировку такую проходили?

– Да, верно.

– Стало быть, финансами ведаете вы.

– В БВСМРЦ – да, в основном я.

– Как же получилось, что в старом здании у вас дела шли так плохо, что вы вынуждены были оставить его банку?

Щеки Филадельфии залил едва заметный румянец.

– Не понимаю, какое это имеет отношение…

– Все имеет отношение.

– Мы переоценили свои возможности, – лаконично ответила Филадельфия. – И эмоционально, и в финансовом плане. Мы просто верили в то, что мы делаем, и хотели сделать настолько много, что забывали о практической стороне дела. Вообще-то, я отучилась на менеджера только в последний год существования Обители, поскольку к тому моменту стало ясно, что дела наши плохи.

– Значит, до этого вы действовали как бог на душу положит. Что, на чудо надеялись?

И взгляд, и голос стали холодными, как лед.

– Я понимаю, не все верят в силу молитвы. Мы верим, даже когда ответ на эту молитву не такой явный или кажется нам чересчур суровым. В конечном итоге чудо же свершилось! Мы сумели помочь куда большему количеству детей, подарить им больше внимания и заботы, но для этого сначала нам надо было потерпеть неудачу в практическом, деловом смысле.

– Кто занимался финансами в Обители – до того, как вы получили диплом?

Филадельфия нетерпеливо фыркнула.

– Повторяю: я не понимаю, к чему эти вопросы. Ну, Нэш занимался. По большей части. Мы выросли в очень консервативной семье. Отсюда и наш первоначальный подход к Обители. Мы действовали в меру своих знаний и умений. Но потом нам обоим стало ясно, что у Нэша просто нет деловой жилки. А у меня есть. Наша вера, в частности, дает нам убежденность в том, что свои способности надо применять, вот почему я пошла учиться дальше. Спасать Обитель было уже поздно, но мы считаем, что замысел именно в этом и состоял.

– Чей замысел?

– Высшей силы. Божий промысел – знакомы с таким понятием? Мы учились на своих ошибках, мы потеряли одно здание, но получили новый шанс и на этот раз преуспели.

– Удобно. Значит, теперь финансами заведуете вы.

– В БВСМРЦ – да, вместе с нашим бухгалтером.

– А личными финансами вы занимаетесь по отдельности? Каждый своими?

– Разумеется. Лейтенант…

– Я просто пытаюсь составить себе картину, – перебила Ева. – А ваш второй брат?

– Монти? Монти умер.

– В Африке. В прошлом месяце было пятнадцать лет, как это произошло. А в чем состояли его функции? Какие у него были обязанности? Какую часть работы он выполнял?

– Он… помогал везде, где мог. Ему нравилось помогать на кухне, делать какой-то мелкий ремонт. Время от времени он помогал Броди.

– То есть был подсобным рабочим.

Брови у Филадельфии опять сошлись, образовав все ту же глубокую складку над переносицей.

– Я не знаю, что это такое.

– Ну как же? Ни тебе ответственности, ни реальной работы. Одни мелкие поручения.

– Монти не имел образования, чтобы…

– А почему, собственно говоря? Почему он не учился, чтобы сделаться вашим партнером? Вы же со старшим братом получили дипломы?

– Не понимаю, почему вас это так волнует. Это наша частная жизнь…

– Теперь ваша частная жизнь – предмет моего профессионального интереса, – выпалила Ева, так что Филадельфия дернулась. – Погибли двенадцать девочек. Неважно, понятен ли вам вопрос. Отвечайте!

– Да будет тебе, Даллас, – умиротворяюще пропела Пибоди, вступив в свою роль доброго полицейского. – Нам нужно знать, – обратилась она к Филадельфии, – все, что только возможно, и тогда мы сможем попытаться сложить все факты в единую картину. Ради вот этих девочек, – добавила она и подвинула фотографии поближе к Филадельфии.

– Я хочу помочь, просто… просто мне больно говорить о Монти. Он был для нас малышом. – Она вздохнула и слегка обмякла. – Самый младший из нас. Наверное, мы его немного избаловали. Особенно когда мама умерла.

– Покончила с собой.

– Да. Это и сейчас больно, а тогда для всех нас было во сто крат больнее. Она просто была нездорова, не в себе. В разладе с собой. Утратила веру и лишила себя жизни.

– Для семьи это большое испытание, – сказала Пибоди очень мягко. – Тем более для такой верующей семьи, как ваша. А ваша мама веру утратила.

– Мне кажется, она утратила желание держаться этой веры. Она была больным человеком, и рассудком, и душой.

– Ваш отец по этому поводу занял весьма строгую позицию, – вставила Ева.

Снова на щеках Филадельфии появился румянец, на этот раз – больше от возмущения, чем от неловкости, решила Ева.

– Это была – и есть – трагедия исключительно личного характера. Если, как вы выражаетесь, он и занял строгую позицию, то из-за того, что испытал великое горе и великое разочарование. Вера моего отца была неколебима.

– А матери – нет.

– Она была нездорова, – повторила Филадельфия.

– Она заболела – или обратилась за врачебной помощью – вскоре после рождения самого младшего из вас.

– Это была неожиданная и тяжелая беременность. И вы правы, на ее здоровье она сказалась.

– Трудная и неожиданная, – повторила Ева. – Но все же ребенка она выносила.

Руки Филадельфии, крепко сжатые, лежали на столе. Она холодно произнесла:

– Мы уважаем принимаемое каждым конкретным человеком решение, однако прерывание беременности, если оно не продиктовано исключительными обстоятельствами, было для моей матери немыслимым делом – как и для любого человека, разделяющего нашу веру.

– Хорошо. Значит, беременность была неожиданной и тяжелой, повлекшей за собой клиническую депрессию, беспокойство и в конечном итоге самоубийство.

– Почему вы произносите это таким ледяным тоном?

– Таковы факты, мисс Джонс.

– Мы не хотим ничего упустить, – сказала Пибоди, легонько коснувшись руки Филадельфии. – Ваш младший брат – он ведь еще жил с родителями, когда матери не стало?

– Да, ему было всего шестнадцать. Он поселился со мной и Нэшем спустя несколько месяцев, когда отец продал дом и уехал в миссионерскую поездку. И вскоре после этого, на нашу долю от продажи дома, мы и купили здание на Девятой и основали Обитель.