Сны забытой жизни

– Вы, как прогрессивный человек, склонны всеми силами оправдывать свои паразитизм и глупость, подменяя свое невежество заумными якобы научными терминами. Понимаю. Продолжайте свою речь, пожалуйста. Я могу слушать это бесконечно.

Света в недоумении посмотрела на него. Она не начинала никакой речи, чтобы продолжать.

– Я уже сказала, что не хочу с вами спорить, – в Свете нарастал гнев, ей хотелось накричать на Михаила и ударить его, но она промолчала, потому что воспитанные люди не орут на улице посреди толпы.

Михаил насмешливо наблюдал за ее лицом. Он усмехнулся:

– Какая жалость, что я и мои суждения вам не интересны. Придется пережить. И все же хотелось бы еще толику вашего драгоценного внимания. Давайте пройдемся, иначе вы превратитесь в ледяную грозную статую. Расскажите, что за сон не дает вам спать?

– Вы знаете, у меня срочное дело, я хотела предупредить, но узнала о нем слишком поздно. Простите, – у Светы больше не было желания с ним делится.

– Вы боитесь и хотите сбежать, – веселое настроение покинуло Михаила, он стал серьезен. – Боитесь своего сна, боитесь спорить со мной. Вы живете в страхе? Сказать почему?

– Ну, скажите, – Света сжалась под его пристальным взглядом. Ее в самом деле колотила мелкая дрожь.

– Страх и агрессия – сиамские близнецы.

– Не понимаю.

– Вы разве не заметили, что я с первой минуты намеренно выводил вас из себя?

– Ммм…нет, не заметила.

– Вы врете. Вы не только заметили, но и вышли из себя по моему желанию. Только вы не дали волю агрессии, потому из вас вышел страх. Вы захотели сбежать от меня, как трусливая мышь. Пока вы не научитесь выпускать агрессию, вы будете жить в страхе.

– Я все равно не понимаю, – призналась Света. Слова Михаила глубоко задели ее. Она не до конца поняла их смысл, но почувствовала, что он в чем-то может быть прав.

– Пойдемте, расскажите сон, который не дает вам спать. Тогда нам обоим станет понятнее.

Они зашагали вдоль Александровского сада. Мимо шли прохожие, бежали с пакетами курьеры, мамаши катили коляски со спящими детьми, гости столицы щелкали фотоаппаратами, снимая друг друга на фоне величественного памятника-обелиска. За какие-то сорок минут Михаил узнал о Свете всё, она же о нем – ничего.

– Вы росли в полной семье? – Спросил Михаил, выслушав Светин рассказ о повторяющемся ночном кошмаре.

– Да, у меня есть мама и папа.

– Вы не вспомните сейчас, хорошо ли они жили? Отец был верен матери? Вы не могли в детстве застать его с другой женщиной?

– Нет, точно нет, – замотала головой Света.

– А может быть вы были в церкви или на похоронах, и вас, маленькую девочку, обидела какая-то злая тетка?

– Нет, я не хожу в церковь и на похоронах никогда не была.

– Понимаете, Света…Вы ведь не против, что я буду называть вас так фамильярно? Так вот, что я хочу сказать… Наши сны – это забытая жизнь. Ха, да понимаю, что звучит пафосно и непонятно. Но это так. К вам настойчиво лезет одно событие, которое мозг угодливо стер из памяти, желая защитить вашу психику. Что ж, положение серьезное, но не безвыходное. Чтобы сон ушел, вам необходимо вспомнить это. Когда-то, скорее всего в детстве, произошло что-то такое, что жестоко обидело и разгневало вас. Вы ведь наверняка были тихим ребенком, из тех, что мухи не обидит. Поэтому сильная разрушительная агрессия была подавлена, и агрессию заменил страх, ее сиамский близнец. Необходимо вспомнить этот эпизод.

– Но как же я его вспомню? – Света подняла на Михаила умоляющие глаза.

– Пойдите сначала по легкому пути. Поговорите с близкими, попробуйте спросить откровенно. Если ничего не добьетесь, будем вспоминать вместе, я помогу вам.

– Тогда я съезжу к родителям. Я всю жизнь жила с ними, кроме них мне не к кому обратиться.

– Вам виднее. Пишите мне в любое время.

Тепло пожав Михаилу руку, Света покинула его испуганная и озадаченная.

К душе не приложишь уже подорожник,

Листвой не расплатишься нынче сполна.

Легко не проедешь по бездорожью,

От горестей руки уж не заслонят.

Из детства ушли мы, как будто из Рая,

В мир низший, греховный и сложный для нас.

Пытаемся выжить, потом умираем,

А смысла не видим, бывает, подчас.

Уже стариками мы можем вернуться

В тот мир, полный легкости, неги, тепла.

И в детство как в плед, неспеша, завернуться,

Так и прожить в нем, прожить до конца.

Глава 5

Этой же ночью Михаил заботливо осведомился о Светином самочувствии. Она честно написала, что боится заснуть. Михаил позвонил ей, когда стрелки часов показали полночь.

– Иногда я кажусь себе сумасшедшей, – сказала Света, включив телефон на громкую связь.

– А кто не сумасшедший, скажите мне на милость? Поверьте моему профессиональному опыту, концентрация сумасшествия в воздухе настолько зашкаливает, что случайно замешавшийся среди них здравомыслящий человек уже представляет собой совершенно ненормальное явление.

– Это ужасно, – Света почему-то улыбнулась и почувствовала себя почти счастливой.

– Это прекрасно, – в голосе Михаила Света также почувствовала улыбку. – Каждый человек должен быть на своем месте. Нимфоманки должны идти в проституцию, бешеные – наемниками на войну, невротики – скрупулёзно собирать архивы.

– Проституция и война – это ужасно, – со Светиных губ все еще не сходила счастливая улыбка, наличие которой было ей самой непонятно. – Архивы тоже такое себе.

– Проституция, война и архивы – это часть жизни общества. В истории не было ни одного десятилетия, когда бы люди без этого обошлись. Пора уже приравнять их к нормальным явлениям.

– Надеюсь, что этого никогда не будет.

– Блажен, кто верует. Вседозволенность и отсутствие потребности в Боге стирает человечество с лица земли, человек больше не мыслитель, не философ, не вечно юный натуралист, желающий познавать и совершать открытия. Он всего лишь потребитель, который мнит себя Богом.

Света не захотела развивать эту тему, не хотелось перегружать голову чем-то важным и серьезным. Только-только высунув голову из моря грусти и безысходности, она провалилась туда опять.