Сны. Начало
Шрифт:
– А зачем проверял? Нашли что-нибудь? – спросила она.
– Не нашли. Но, как сказал знакомый, камеры были. Прежний хозяин, похоже, свои амурные приключения записывал. Кстати, а кто он - ты не знаешь?
– Нет, конкретно его – не знаю! Знаю только, что один из этих, золотых мальчиков. Сын одного редкостного мудака. И куда он пропал – тоже не знаю, можешь не спрашивать. Мне не докладывали. Может в тюрьме, хотя – вряд ли. Скорее всего, где-нибудь за границей спрятался. Про папашку слышала, что живет-поживает на своей вилле, где-то на побережье Испании. Успел свалить, сволочь. Но некоторые его партнеры – присели, и присели надолго.
Особенно Плехову понравился второй ярус лофта.
Но этой спальней ярус не ограничивался. Прямо от нее, вдоль внешней стены помещения, где раскинулось огромное панорамное окно, стилизованное под старое арочное, шел широкий балкон, нависающий над нижней зоной отдыха. И здесь таковая зона с диванами тоже имелась! Только вот Плехов никак не мог понять замысла дизайнера, который сделал пол этой верхней зоны отдыха – от спальни и до самой стены помещения, полностью стеклянным.
«На кой хрен, а? Тут же спросонья можно и чокнуться – пола-то нет!».
Стекло было прозрачно настолько, что Плехов в первый раз не сразу-то и понял – а как там держаться эти диваны, столики и прочее?
«Или предполагалось снизу под юбки девкам заглядывать? М-да… Как говорится – «Умом Россию не понять!». Или, что точнее – «У богатых свои причуды!». Странный такой дизайн, честное слово! А если у гостей агорафобия? Или эта… как ее там – боязнь высоты? Хоть перила сделали – и то хорошо!».
Сюда, на этот стеклянный балкон, можно было подняться и по другой лестнице вдоль стены – из нижней зоны отдыха.
В общем, дизайн неоднозначный, но интересный. Постепенно Плехов привык, и ему даже стало нравиться. Только вот большое и почти пустое пространство немного действовало на нервы, когда он оставался один. Иногда.
«Может кота завести? Ага… а как он будет здесь один, когда я в командировки уезжаю? А командировки у меня – частые!».
Оставаться один Плехов привык. Несмотря на наличие Юльки, и, чего греха таить-то? От себя самого, в первую очередь? Не только Юльки - бывали у него, пусть и нечасто, другие женщины. Так вот… Практически с момента поступления в универ после школы, до третьего курса, он жил один. Бывали у него в гостях, пусть нечасто, а даже – редко, такие же немногочисленные приятели. Евгений не хотел превращать свою квартиру в место постоянных сборищ. Подружки тоже бывали, что понятно – парень-то молодой. А с третьего курса и деньжата у него начали водиться, то есть принять и обогреть очередную подружку мог вполне цивилизованно. Но вот постоянной никак не заводилось.
«Да это и к лучшему!».
Правда с четвертого курса к нему подселилась поступившая в институт культуры на отделение хореографии младшая сестра. Стало более шумно, так как к сестре частенько приходили подружки. Но Плехов был не против, ибо подружки все как одна были девчонками эффектными, стройными и красивыми. Иногда даже… к-х-м-м… Хотя Светкой, сестрой, это не приветствовалось.
Так и жили четыре года.
Загнав машину в гараж, поднялся в квартиру, задумался, чем заняться? По пути он набрал Юльку по ватсапу и та объявила, что в командировке она пробудет еще неделю, и вернется только к следующим выходным. Пичалька… А у него уже мелькнула идея куда-нибудь рвануть неподалеку – денька на три-четыре.
Физической усталости как таковой Плехов не испытывал. После своих командировок он чувствовал больше эмоциональную усталость. А потому, переодевшись, он занялся физической зарядкой, благо спорт-уголок это сделать позволял.
Евгений не был упертым бодибилдером или еще каким маниакальным приверженцем здорового образа жизни, но поддерживать себя в форме привык давно. Здесь и спортзалы с железяками, и бассейн, который Плехов недолюбливал, потому как родился и вырос на Урале, а значит к водным видам спорта относился как к кратковременным – по причине неюжной расположенности родного региона. Развлечение и не более того. Выехать на берег озера, позагорать, покупаться и все! А уж наматывать километры кругами по бассейну? Ну скукотища же!Так как Плехов давно уже приучил себя: «Занялся чем-либо – делай это хорошо!», то и занимался сейчас упорно, до пота. Отжимания – несколько серий и разными способами. Подтягивания – также, благо возможностей сложного турника хватало. Пресс… Пресс – это самое нелюбимое, ибо делать тягостно, но – надо!
«А то так и живот расти начнет!».
Потом настал черед гантелей…
«Так чем же заняться-то? Может сходить на разведку в этот спорткомплекс по соседству? Там же наверняка вход не только для женщин. Потаскать железо, поглядывая на дамочек. В бассейн заглянуть ненадолго. Может там и сауна есть, а? И массажный салон?».
Да и поразмышлять не помешает.
«Как я докатился до жизни такой?!».
Хотя – докатился ли? Жилье – элитного класса, пусть за него еще лет десять расплачиваться. Машина… как уже было говорено – для Москвы сейчас неформат, но – вполне. Работа… работа тоже – на зависть очень многим. Командировки же, если они обычные, стали давно привычными. А вот эти, последние командировки – их обычными никак не назвать.
Наконец он проделал весь задуманный комплекс упражнений и перешел в душ. Режим «тропический ливень» — это такой кайф! Потом замер перед зеркалом над раковиной.
«Бриться… или – не бриться? Лениво совсем или все же побриться?».
Плехов был брюнет. Ярко и отчетливо черен ликом. Порой приходилось бриться по два раза в день – если вечер был заведомо посвящен подруге Юльке. Ну… или другой какой даме.
Вот такой пердимонокль. Природный русак Плехов Евгений Николаевич – обликом был максимально близок к «гостям с Кавказа». Даже до смешного доходило порой, когда его в такси путали, или просто на улице останавливали обличием такие же как он и обращались по какому-то поводу: «Э-э-э… слюшай, брат!». Только вот глаза были ярко голубые, что порой ставило в тупик окружающих.
По семейным преданиям и предположениям, виной такому облику Плехова была прабабка – Анна Ивановна Плехова, урожденная Аннуш. И не Ивановна она была, но как еще перевести на русский имя ее отца – Вано?
В далеком двадцатом году прошлого века, его прадед – Плехов Семен Игнатьевич, в частях Красной армии, помогал устанавливать Советскую власть в Закавказье. Был тогда прадед уже бравым, хоть и молодым еще комвзвода, потому никто не препятствовал герою, когда он вознамерился взять в жены молодую местную девчонку. Сироту, опять же – по семейным преданиям. Потом их немало покружила жизнь по разным местностям молодой советской республики, постранствовали они по разным гарнизонам.
Прадед рос в чинах и званиях, а Аннуш, то есть – уже Анна, как-то умудрилась закончить сначала педагогическое училище, а потом и учительский институт. К началу войны у них было уже четверо сыновей и одна дочь. Трое старших сыновей сгинули на фронтах Великой Отечественной, а дочь и младшего сына прабабка смогла вывезти из Белорусии, в сорок первом. Приехала с ними к родственникам мужа на Урал, где умерла в сорок четвертом. Воспаление легких в те времена было фактически приговором. Сам же прадед, командир полка к тому времени, пропал без вести в конце июня сорок первого где-то под Минском.