Собачий Рай

Здоровяки хохотали довольно. Очевидно, им очень понравилось то, что они проделали. А вот пареньку было не до смеха. Его колотило, лицо было белым, как мел. Милиционер хлопнул его по плечу, сказал что-то ободряющее.

— Рисковые парни, — заметил «кашемировый».

Эти пятеро предприняли поход за оружием. Детектив, в отличие от остальных, понимал, что у погибших «охранников» должно быть оружие. Понимал он и то, что сидеть здесь предстоит неизвестно сколько и рано или поздно оружие очень понадобится. Надо отдать этому человеку должное, он оказался куда более практичным, чем все остальные.

Они шли через зал настоящими победителями, а остальные смотрели на них с почтением, почти с восхищением. И только рыжая толстуха продолжала набивать рот колбасой. Сколько она съела колбасы, Осокин боялся предположить даже приблизительно. В его представлении, человек физически не может столько съесть. Толстуха опровергала все законы физиологии.

Детектив и четверо его подручных вновь собрались для короткого совещания в конце зала. Теперь они не спорили. За детективом, похоже, окончательно укрепилась пальма первенства и титул вожака. Он уже не уговаривал, а отдавал приказания. Потрусил ко входу милиционер. Паренек метнулся к книжным полкам, притащил пару толстенных фолиантов, судя по формату — телефонных справочников.

Детектив огляделся, сказал что-то громилам. Те переглянулись и быстро направились к остальной группе. Остановились в проходе, деловито-оценивающе осмотрели глядящих на них людей. Один из громил ткнул пальцем в Осокина и бородача.

— Ты и ты, пошли со мной.

— Куда? — встрепенулся бородатый.

— Пошли, — повторил громила. — Или тебе помочь?

Сказано это было таким тоном, что относительно способа помощи сомнений не возникло. Бородатый поднялся, не задавая дальнейших вопросов. Осокин счел за лучшее последовать его примеру.

Они прошли в глубину подсобных помещений. Громила безошибочно отвел их к кабинету директора, указал на внушительный полированный стол:

— Схватили и бегом в зал. Видели, где старший стоит? Туда несите.

— Ни хрена себе, — изумленно выдохнул бородатый. — А не надорвемся вдвоем такую дурищу переть?

— А ты проверь, — улыбнулся громила. — Давай.

Осокин и бородатый переглянулись.

— Ну что? Взяли, что ли? — спросил Осокин своего невольного напарника.

Стол оказался не просто тяжелым — неподъемным. Пока они с бородачом тащили стол в зал, терпеливо огибая углы и стоящие на дороге штабеля поддонов и ящиков, громила шагал сзади, легко неся в руках внушительное кожаное кресло и подбадривая напарников бодрыми понуканиями, вроде «пошевеливайся, задохлики» и «ну шевелите, шевелите копытами, оглоеды».

К тому моменту, когда они ввалились в зал, Осокин уже был мокрый с ног до головы. Бородач же бормотал:

— Сходил, называется, за колбаской! Лучше б дома сидел, футбол по телику смотрел.

— Давайте, доходяги! Вам полезно размяться. Вон какие жопы нажрали, — веселился громила.

Бородач остановился, посмотрел на него и молча отпустил свой край стола, едва не придавив Осокина.

— Ты чего, обормот? — улыбнулся громила. — Надорвался?

— Да пошел ты, — ответил тот. — Сам тащи свой стол. У тебя жопа побольше моей, я смотрю.

Громила отставил кресло, подошел к бородатому. Был он на две головы выше и раза в два пошире в плечах. Да и драться ему, судя по всему, приходилось часто. Что, впрочем, неудивительно, учитывая комплекцию. Не говоря ни слова, он махнул рукой. Легко, почти небрежно. Бородатый отлетел метра на два, наткнулся на лоток с шампунями, опрокинулся на пол, увлекая за собой водопад пестрых пластиковых бутылочек. Лицо его сразу залила кровь. Громила подошел ближе, лениво-беззлобно ткнул поверженного противника под ребра мыском здоровенного «армейского» ботинка. Бородатый скрючился, засопел сломанным носом, разбрызгивая кровь по кафельному полу.

Осокин все стоял, удерживая тяжеленный стол, тщательно храня зыбкое равновесие. Стоило этой импортно-лакированной громаде наклониться чуть больше, и Осокин, пожалуй, ее не удержал бы.

— Прекратите немедленно, — сказал кто-то за его спиной.

Осокин старательно вывернул шею.

Это был хлыщ в кашемире. Сидя на полу, он смотрел на громилу дымчато-голубыми глазами и, похоже, абсолютно не боялся.

Громила осклабился.

— Дедуля, не лезь не в свое дело, ладно? А то ведь, не ровен час, и тебе перепадет под горячую руку.

— Прекратите это чудовищное избиение! — повторил кашемир.

Громила улыбнулся еще шире.

— Чудовищное… Дедуля, ты просто не видел, что такое «чудовищное избиение». Это я так, размялся малость. — Он посмотрел на все еще корчащегося у ног бородача. — Ладно. Давай вставай, задохлик. И правда, хватит с тебя. Помрешь еще. — Громила наклонился, ухватил бородача за воротник, легко, играючи, поднял на ноги. — Хватай стол и понес быстренько. А то, видишь, дружок твой уже выдыхается. Еще уронит, не дай божок. Давай. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

Бородатый хлюпнул сломанным носом, утер кровь с губ, ненавидяще взглянул на мучителя, но ничего не сказал. Вцепился в стол, поднял с натугой. Пошел, семеня мелко, в угол.

При их приближении детектив замолчал. Второй громила и паренек уставились на избитого бородача.

— Сюда, — сказал детектив сухо, указав место. — Сюда ставьте. А кресло вот здесь, поближе к витрине. Так, хорошо. И нужно будет еще стулья принести. Но это позже.

Осокин поставил стол, выдохнул тяжело, вытер заливавший лицо пот.

— Я желал бы знать, что происходит? — спросил он.

И хотелось, чтобы голос прозвучал внушительно и твердо, а вышло все равно довольно жалко. Устал, едва с дыханием справился.

— Вас это не касается, — холодно ответил детектив, даже не повернув головы.

Осокин оторопел. Он допускал подобный ответ, но не тон, не пренебрежительное безразличие, с каким прозвучала фраза. И этот тон позволил себе подобострастный лакей, еще утром только что не валявшийся у него в ногах, вымаливающий очередной заказ?

Он даже не нашелся что сказать. А пока обдумывал достойный ответ, детектив махнул рукой.

— Оба свободны.

— Драгоценный, вы, часом, не забыли, с кем разговариваете? — Лицо Осокина потемнело от гнева.

Детектив взглянул на него с любопытством. Не меньше минуты разглядывал, словно намереваясь залезть в душу, вывернуть ее наизнанку, как следует встряхнуть и изучить все выпавшие секреты под микроскопом. Затем насмешливо покачал головой.

— Да нет, любезнейший Александр Демьянович. Я хорошо помню, где и кем вы трудились до вчерашнего дня.