Собака и Волк

Даже в сумерках заметно было, как вспыхнул Саломон.

Они пошли вокруг. Из сумбура и развала выглянули первые ростки порядка. Возле подраставших домов высились леса и краны. В одних местах строительные площадки пока только наметили, в других — начали рыть котлованы для фундаментов. Чувствовался размах: отвели место для настоящей базилики и настоящей церкви (Корентин хотел сделать ее собором), подумали и о мастерских, и о складах. Никаких мазанок! Дома построят не из глины и торфа, а из кирпича и камня. Это будет город.

Лес отступил от города к северу и востоку. Деревья срубили более чем на милю в обоих направлениях, расширив таким образом городское пространство. Заготовили бревна. Запылали костры: рабочие готовили на них пищу. Жили они скученно, в наспех сколоченных бараках. Публика это была грязная, шумная, пьяная и развратная. По соседству людей жило слишком мало, и занимались они своими делами, поэтому агентам Грациллония приходилось ездить зимой по всей Арморике, нанимая рабочую силу. Многие наемники были беглыми, однако же клялись, что владеют рабочими специальностями. Говорили, что среди них было немало варваров. На рабочих местах за ними наблюдали вооруженные военнослужащие, так что дисциплина соблюдалась. После работы у наемников оставалось на дебоши не так уж много сил. И все же лагерная жизнь заключала в себе грозное обещание, подобное бурям, приходящим в дни равноденствия.

Грациллоний, разумеется, не собирался брать в свой город всех этих грубиянов. Рабочим, зарекомендовавшим себя с лучшей стороны, он предложит поселиться в городе и сделает для них все, от него зависящее. Остальные по окончании работы должны были уйти. Возможно, трудно будет от них избавиться, но держать у себя сброд он был не намерен. В качестве иммигрантов надеялся привлечь честных, цивилизованных людей, желающих лучшей жизни для себя и для своих семей. В Галлии таких людей немало, а в осажденной Британии — еще больше. Хорошо бы послать весточку через канал…

Об этом нужно еще как следует подумать. Наверное, на это уйдут годы. Сегодня же он мирно шел рядом с женой, носившей его ребенка, и мальчиком, для которого сделался вторым отцом. Они были далеко от лагеря, и расстояние смягчало шум. Мимо пронеслась летучая мышь. Под последним лучом солнца крылья ее стали прозрачными.

— Посмотрите, — сказала Верания, — словно ангел пролетел.

— Может, это какое-то предзнаменование? — предположил Саломон. Он показал на стройку. — Скоро здесь будет очень красиво.

Грациллоний улыбнулся.

— Не сглазь. На все нужно время.

— Работа идет быстро.

— Потому что ничего другого нам не остается. Мы должны подготовить город к зиме. Все должны вселиться в новые дома. Необходимо закончить фортификационные сооружения. Зато потом все пойдет очень медленно. Люди станут потихоньку обустраивать свои дома. А мы скоро истратим все деньги, что есть у нас в казне.

Верания вздохнула:

— Такая цена…

Она замолчала, и он, успокаивая, взял ее за руку и тихонько пожал.

— Ты знаешь, как мы это встретим, — сказал он.

С тех пор как в прошлом месяце он поведал ей свои планы, она старалась побороть охватившее ее отчаяние. Делала она это молча, но он понимал ее состояние и старался лишний раз не пугать ее. Сейчас страх прорвался наружу.

— А ты не можешь изменить это?

Он покачал головой:

— Нет. Иначе это подорвет веру у многих людей. У всего населения.

Она крепче сжала его руку:

— Господь да поможет тебе.

Они остановились.

— Если ты будешь молиться за меня, мне не о чем больше беспокоиться, — ответил он. Ничего более утешительного ему сейчас в голову не пришло.

— О чем вы? — спросил Саломон.

Грациллоний вздохнул.

— Мы уже собирались рассказать тебе, — сказал он. — Вот сейчас нас никто не услышит. Твой отец и сестра считают, что тебе можно доверять. Верят, что будешь молчать.

Худенькое тело вздрогнуло и напряглось.

— Я об-бещаю. Клянусь Богом и всеми святыми.

Верания почувствовала некоторое облегчение оттого, что могла высказаться.

— Ты слышал, что Грациллоний вместе с Эвирионом Балтизи собирается сразу после Пасхи в первую в этом году навигацию?

— Конечно. Присмотреть новые рынки. О сэр, я уже просил вас. Возьмите меня! Я отработаю те деньги, что вы на меня потратите. Обещаю.

— Сожалею, — ответил Грациллоний. — В наши дни даже обычное коммерческое путешествие сопряжено с риском. Наше путешествие обычным не будет.

— А каким же оно будет? Скажите, сэр.

Грациллоний, не отпуская руки Верании, заговорил осторожно и размеренно:

— Мы строим Конфлюэнт заново и делаем это теперь по всем правилам. Работа грандиозная и дорогая. Оттого что приходится торопиться, она становится еще дороже. Надо закончить ее, прежде чем Глабрион с Баккой придумают способ помешать нам. Апулей сейчас вовсю борется с их возражениями и ссылками на закон.

Ты знаешь, что мы нанимаем и жителей Озисмии, и беженцев из Иса. А это означает, что мы отрываем людей от работы на фермах и от других важных дел. Продовольствие и товары приходится ввозить со стороны. К осени, когда мы расплатимся с иноземными подрядчиками и рабочими, истратим все, что отобрали у скоттов. Что нам тогда делать? А городу надо еще несколько лет платить налоги, пока фермеры и ремесленники не наладят производство. Откуда брать деньги?

— Не знаю, — признался Саломон с редким для себя смирением. — Я как-то об этом и не задумывался.

Грациллоний улыбнулся:

— Тебе, разумеется, никаких цифр не сообщали. Мы такие вещи держим в секрете. Не буду говорить, почему, ты думаю, и сам догадываешься.

— Он хочет отобрать захваченную в Исе собственность, — в голосе Верании слышались и страх, и гордость. — Я просила его, чтобы сам он не ехал, но…

— Без меня ничего не получится. — Грациллоний был непреклонен. — Необходимо лидерство.

— Ваше, — выдохнул Саломон.

Грациллоний, глядя на него, продолжил:

— Мы с Эвирионом в условленном месте встретимся с надежными людьми. Они загрузят его корабль и те две галеры, что мы захватили в прошлом году. Затем отправимся на Вороньи острова. Ты, наверное, слышал: это места, где отсиживаются пираты с Редонского побережья. Варвары проводят там зимы. Оттуда и набеги совершают, если погода позволяет. Там тебе и скотты, и саксы, и римляне-предатели, в общем, все виды двуногих животных. Стерегут свои логова, набитые награбленным добром. Руфиний много о них слышал, пока ездил в Эриу, и шпионов туда своих засылал. Так что знает, где находятся самые большие сокровищницы. Мы нанесем удар и либо уничтожим их, либо разгоним, а потом и добычу заберем.