Собиратель сердец

– У него явно плохая репутация, - сказала Алара. – Ведь женщин там было больше, чем мужчин, но никто с ним не танцевал. И я поспрашивала, и оказалось, что он – хам, повеса и прохвост, как ты говоришь, и его называли даже хуже. Его зовут Малгрин Грей, он известен своим эгоизмом, жестокостью, наглостью, жадностью, это только для начала. Он выбросил отца из дома, когда тот все проиграл, и он должен папочке пять соверенов, хотя папа сомневается, что их увидит, и…

Перпетуа склонилась и решительно наполнила их бокалы.

– Прости за это. Просто приятно поговорить с тем, кто мне нравится. На чем я остановилась? О, да, так он был на балу, одетый в бархат, вел себя как новый принц. Но мы-то знали его и держались подальше. Кроме миссис Маршлит, которая ушла с ним и вернулась через пять минут с красным лицом.

Так что Перпетуа слышала о красивом темноволосом и голубоглазом юноше уже во второй раз. И она не игнорировала знаки. Еще четыре дня назад в ее мире не было Малгрина Грея, а тут его упомянули дважды, подруга с рассказом о бале и бабушка, когда он съел ее суп. Перпетуа прищурилась, сделав глоток чая.

– Расскажи еще раз, - сказала она. И ее бабушка так и сделала, и Перпетуа начала делать выводы. И она подозревала, что Малгрин Грей что-то задумал, и она решила найти его. Ей не нравилось думать, что такой подлец, как Малгрин Грей, подберется к ее бабушке.

Перпетуа не знала, что Малгрин уже шел к дому ее бабушки.

Кипя от гнева, Малгрин прорывался через лес, распугивая барсуков, лис, оленей, куниц, волков и даже дикого кабана. Кусты и деревья отскакивали с его пути, таким был его гнев. Его мать не узнала бы своего красивого мальчика в искаженном лице существа, идущего к домику старушки, думающего об убийстве. Кровь кричала внутри него, дыхание вырывалось с фырканьем и хрипами. Когда он увидел свет вдали, он ускорился, побежал к ничего не подозревающим Перпетуе и ее бабушке.

Женщины общались, ели мед и пили вино из ежевики, которое старушка сделала пять лет назад. Она встала, чтобы сложить внучке еду с собой, а дверь дома распахнулась, на пороге стоял Малгрин с пылающими глазами.

– Ты, - сказал он, шагнув и замерев, Перпетуа встала между ним и своей бабушкой.

– Ты, - она сразу узнала голубоглазого парня.

– Не лезь, - прошипел Малгрин. – Это между мной и ведьмой.

Он обошел девушку и встал перед старушкой.

– Ты мне соврала, - прорычал он. – Ты дала мне не зелье. В нем не было чар. Если бы оно сработало, я бы не мог сейчас говорить, какая ты уродливая, мерзкая старуха. Я бы не мог сказать, что твое лицо выглядит как морда бородавочника, а твое дыхание воняет болотом. Я бы не смог сказать, что ты – врущая старая ведьма, и я буду бить тебя, пока ты не пожалеешь, что врала мне, грязная гадина.

Глаза старушки наполнились слезами, но не от слов, а от стыда, что такое слышала Перпетуа. Она посмотрела на внучку, Малгрин проследил за ее взглядом, опасно прищурившись.

– Если пришла за чарами, то зря, - рявкнул он. – Она – обманщица.

– Но я не говорила, что я – ведьма, - сказала старушка дрожащим голосом.

– Молчать, - сказал Малгрин, не глядя на нее.

– Я пришла не за чарами, - голос девушки был удивительно сухим. Она посмотрела в голубые глаза Малгрина своими карими.

Малгрин окинул ее взглядом. Она была высокой, может, как он. В теле, каштановые волосы ниспадали волнами.

– Кто ты? – спросил он.

– Я Перпетуа. Рейвенскрофт. Это дом моей бабушки.

Малгрин вспомнил, как старушка упоминала ее имя. Не зелье. Имя внучки.

Теперь он понял, что ошибся. Это была его вина, он поспешил с выводом. Но он был Малгрином Греем, он не мог признаться в этом. Не мог даже сам признать этого. Он думал о том, как снова разрушились его мечты. Герцогинь здесь не было. И принцесс тоже. Ведьмы не было. У него не было ни прибыли, ни родителей. Ни друзей. Ни надежды. Он оставался изгоем. А никто не должен был отказывать Малгрину Грею.

Его глаза были холодными, когда он посмотрел на старушку.

– Уходи, девчонка, - сказал он спокойно Перпетуе, отвернувшись от нее. – Ты не захочешь это видеть.

Старушка отпрянула, Малгрин поднял руку, замахнулся…

И не попал по ней.

Он пробовал снова и снова, но не мог ее коснуться. Его гнев разгорался, он пытался схватить ее, ударить рукой, ногой, но не мог и пальцем тронуть.

Женщина посмотрела на амулет, что лежал на ее груди, а потом на внучку, стоявшую с улыбкой на губах.

Малгрин проследил за взглядом старушки и увидел ее внучку. Если он не мог навредить ведьме, он мог бы ранить девушку.

Он улыбнулся зло, и старушка закричала, поняв его намерения. Перпетуа стояла, как замерзшая, но в ее руке появилась кочерга, пока Малгрин шел к ней, шевеля пальцами, желая жестокости.

– Боюсь, это тебе не поможет, дорогуша, - его голос был полон злобы. – Но можешь попробовать.

Она подняла кочергу и направила на него, он рассмеялся.

А потом замер. Перестал двигаться и смеяться. Перестал дышать.

Не кочерга. Палочка.

Перпетуа выхватила палочку, когда Малгрин обошел ее, инструмент сам прыгнул в руку. Она ждала, надеясь, что использовать ее не придется, она не хотела вредить магией. Ее сердце было добрым.

Но характер был опасным, и когда Малгрин Грей попытался напасть на ее бабушку, сила начала накапливаться, трещать в ее венах, желая свободы.

– Ты ведьма, - сказал Малгрин.

– Как ты посмел поднять руку на мою бабушку? – голос Перпетуи звучал так, словно через нее говорили тысяча женщин. Малгрин сжался. – Как ты посмел ворваться в ее дом, говорить ей гадости, пытаться ее ранить?

Перпетуа возвышалась над ним, заполняла собой дом. Ее волосы развевались, словно от порывов ветра, ее карие глаза стали черными.

– Я слышала о тебе, Малгрин Грей, - сказала Перпетуа. – Как ты любил в детстве воровать и бить. Как ты воровал и забирал юношей. Как ты хватал девушек без их разрешения. И теперь я увидела, какой ты человек. Всегда забираешь. Всегда требуешь. Всегда ранишь.

– Я хотел…

– Ты всегда хочешь, - проревела Перпетуа. – Хочешь, хочешь, хочешь. Ты хотел ведьму, что ж, ты ее нашел. Ты хотел чары, я тебе их дам. Но ты пожалеешь. Ты пожалеешь, что желал этого, еще до конца этой ночи…

Малгрин бросился к ней, вытянув руки.

Перпетуа взмахнула палочкой, и поток света сорвался с кончика, обвился как веревкой вокруг запястий Малгрина. Он смотрел, как путы стягиваются все сильнее и сильнее, пока они не отрезали его ладони. Они упали на пол со стуком, свет погас.

Боли не было. Не было и крови. Даже шрамов. Руки Малгрина заканчивались гладко, словно ладоней там никогда и не было.

Он застыл, глядя на свои бывшие ладони.

Перпетуа подошла к ним и подняла. Она осторожно опустила их в корзиночку, что появилась рядом с ней, она повесила корзинку на руку Малгрина.