Собирая камни

– Ты очень прямолинейна.

Я посмотрела в его карие глаза, и развивать эту тему дальше он поостерегся.

– Есть идея, кому вчера повезло больше всех?

– Мишенью мог быть любой из нас, – повертев в руке чашку, нехотя признал Денис. – Ты это лучше меня понимаешь. Но лично я надеюсь, что это дело ко мне отношения не имеет.

– Надеешься, но охрану усилил, – вспоминая здоровячков у входа в офис, заметила я.

– Я не первый день живу, – хмуро сказал Кирсанов. – И помирать запросто так не собираюсь.

– А другие?

– И они тоже. Уверен.

– Я не об этом. Есть ли причина избавиться от кого-то из них?

– Было бы желание, причина найдется.

– А без философствований можно?

Он поднял на меня свои карие глаза. Но тут же отвернулся. Двенадцать лет назад он был куда наглее. Размяк? Или научился хорошо притворяться?

– Что бы ты не хотела от меня услышать, делу это не поможет. Я понятия не имею, что произошло ночью. Но уверен, что на этом дело не кончится.

Полчаса спустя мы покинули офис Кравцова. Оказавшись на улице, я невесело заметила:

– На редкость познавательная встреча.

– Ты всерьез ждала чего-то большего?

– Нет. Но времени все равно жалко.

Бросив взгляд на часы, спросила:

– Подкинешь до отеля?

– Это слишком мелочно. Я готов быть твоим водителем целый день.

Я выразительно фыркнула. С тоской подумала о своей машине, брошенной в одиночестве. Но, уже отлично зная, что отделаться от Трофимова довольно проблематично, сказала:

– Я собираюсь навестить официанток. Ближайшая живет на Лиговке.

– Славно. С нее и начнем.

Нехотя заняв пассажирское сиденье, я назвала адрес. Трофимов плавно тронулся. Но уже за первым поворотом спросил:

– Мне кажется, или с Кирсановым у тебя отношения не сложились?

– Тебе не кажется. С остальными та же самая история. Дальше можешь не спрашивать.

– Ну так не интересно. Я все же спрошу.

Я равнодушно пожала плечами. За окном промелькнула Апрашка. А Трофимов озадачил:

– Как так получается, что Бергман с этой троицей дружбу водит, а ты на дух не переносишь?

– Магия. Примерно, как у нас с тобой. Ты вот сидишь рядом и всякую чушь болтаешь. И ничего. А будь на моем месте Витенька, уже бы морды друг другу били.

– Это другое.

– То же самое.

– У нас есть причина.

– У меня тоже.

– Не поделишься?

– Ты первый.

Иван хмыкнул и ожидаемо промолчал. На том и закрыли тему.

Еще раз сверившись с адресом, Иван припарковался у нужного дома. На старом здании не имелось живого места от разномастных вывесок, но даже намека не имелось на двери парадной.

Стараясь не вдыхать жуткий запах непонятной харчевни, я огляделась. В нескольких шагах от меня, присев на сбитые и покосившиеся ступеньки винной лавки, сидели двое оборванцев. Подозреваю, они неплохо умели обчищать карманы нерадивых прохожих.

Подойдя к ним, я достала из кармана купюру. Не спеша расправила и сказала, смотря в их совсем не детские глаза:

– Мне нужна сорок седьмая квартира. В ней живет краса по имени Аннабель.

Прищурившись от попавшего в глаза едкого дыма дешевых сигарет, один из них сказал:

– Анька что ли? Она теперь Аннабель?

Второй разглагольствовать не стал. Поднялся и, исчезая в арке, прикрикнул:

– Идешь или нет?

Танцующей походкой, не выпуская сигареты из зубов, он шагал из одного двора в другой, минуя один сквозной подъезд за другим.

Наконец паренек остановился подле покосившейся деревянной двери. На облезлой табличке с перечнем квартир красовалась цифра сорок семь. Ткнув в нее грязным пальцем, он тут же протянул руку.

Я вложила в его ладонь обещанную купюру и сказала:

– В ближайшее время Аннабель могут навестить. Если сообщишь мне об этом, получишь столько же. За фото гостей и их машины заплачу вдвойне.

Паренек растянул тонкие губы в хитрой улыбке. Ловко перебросил сигарету из одного уголка рта в другой. И сказал, доставая новенький и явно краденный мобильный:

– Диктуй номер.

Стараясь не обращать внимания на зловонный подвальный запах подъезда, мы поднялись на четвертый этаж. По пути нам попалась всего одно крыса. Да и та любезно скрылась в знатной щели, ведущей в одну из коммуналок.

Однако дверь нам никто открыть не пожелал. Тогда Иван достал из кармана джинсов небольшой футлярчик, заглянув в который я восхищенным шепотом произнесла:

– Бог мой, что я вижу? Что за манеры? И где же ты такому научился?

Закатив глаза к грязному потолку, Трофимов промолчал. За несколько секунд блестяще справился с замком и торжественно распахнул предо мной дверь чужой квартиры.

Я вошла и бесшумно зашагала по коридору. Иван шел за мной шаг в шаг. В дальней комнате квартиры, не ведавшей хорошей жизни со времен первой мировой, нервно шагала одетая в полупрозрачный халатик девица. Судорожно сжимая в руке мобильный, она, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, кому-то выговаривала:

– Я тебе говорю, они уже здесь! Забери меня, слышишь?!… Что значит, не можешь?… Это ты меня отправил туда!… И что я заработала? Ни черта! Еще и в ментовке всю ночь просидела!… А теперь меня ищут!… Сам дурак! Ничего я не придумываю!… Говорю тебе, кто-то под окнами ходит! И в дверь все время звонят!… Не могу я здесь!…

Иван мудрствовать не стал. Спокойненько вошел в комнату. Забрал у девицы, потерявшей при виде его дар речи, мобильный. Сбросил звонок и легонько толкнул красу в потрепанное кресло.

Охнув, девица приземлилась прямехонько в цель и уставилась на него не моргая. Но практически сразу пришла в себя, признав в незнакомце вчерашнего несостоявшегося клиента. Тут же расправила плечи, выставив вперед обнаженную грудь (вряд ли полупрозрачный тюль можно считать одеянием), и зазывно улыбнулась.

Не тая восхищения, я произнесла с придыханием:

– Батюшки родные, красота-то какая… И все для тебя одного. Не жирно ли будет?

Трофимов хмыкнул. А девица вдруг обнаружила меня за его спиной. Выражение лица ее разом переменилось. Во взгляде явственно читались ненависть и страх.