Соблазн Черного
Шрифт:
Это получилось у него настолько по-мальчишески, что злиться и увещевать уже было невозможно.
Колян вздохнул, чувствуя себя почему-то невозможно усталым, хотя, по идее, это они, старики, должны бы такое ощущать. Удивительный запас жизненной энергии. Охереть можно. Дай Бог ему в их возрасте такое.
Кинул взгляд на все еще закрытые дверцы машины, где, судя по всему, у молодежи тоже был нереальный запас сил и энергии, раз умудрялись тискаться после всего пережитого…
И подумал, что, пожалуй, давно он с парнями не выбирался на пробег. Надо Дане идею подкинуть, он среди них самый лучший
А то год пропустили… И это прям чувствуется.
Зато теперь можно будет всех на байки посадить. Пацаны подросли, девчонкам тоже будет в радость. И даже мелкая Зверят кайфанет.
Здание на заднем плане горело, рядом переругивались самые крутые стариканы, которых он когда-либо встречал, в машине целовались племяшка и ее бешеный Веник.
А Колян думал про будущее.
И улыбался.
Жизнь продолжалась.
Эпилог 2.
– Веник, блин! Валим!
Я пригнулась и мышкой скользнула между двумя широкими бетонными плитами, успев, впрочем, наградить своего парня жестким тычком под ребра.
– Щас!
Он попытался пролезть за мной, но застрял, рванул назад с матом и хрипом, и в итоге просто перепрыгнул здоровенный забор, как заправский паркурщик, едва опершись одной рукой.
Как раз попал в луч полицейского прожектора.
Вот они впечатлились, наверно. Даже сирена, как-то сиротливо вякнув, заткнулась.
Веник улыбнулся мне, не останавливаясь, прихватил за руку, потащил за собой, в сторону, к шумящей машинами улицы.
Я не бежала за ним, летела, не останавливаясь, видя перед собой только огоньки от фар и широченную спину Веника.
И нет, мне было не страшно.
Весело. Кайфово. Драйвово.
Сзади опять взревнула сирена полицейской тачки, и я реально полетела по воздуху, полощась на ветру, как тряпочка, и захлебываясь смехом.
Мы выскочили на освещенную улицу, по инерции пролетели еще немного вперед, впечатались в каких-то раскрашенных футбольной тематикой мужиков, по-дружески обматеривших нас на немецком и итальянском, и рванули дальше. Забежали в какую-то кафешку, давясь смехом, шлепнулись на диванчик.
И Веник тут же сгреб меня, жадно прижался губами, забирая последнюю возможность вздохнуть.
В глазах потемнело. То ли от недостатка кислорода, то ли от переизбытка кайфа.
Эндорфинов вениковских.
– Малыш, не могу, хочу тебя, хочу, - Веник начал целовать шею, щеки, жарко бормоча свои обычные, отключающие мозг, глупости, а я только подавалась вперед, позволяя ему все это делать с собой.
Хотя , по идее, должна бы злиться.
Ведь именно из-за его неуемного аппетита мы чуть не попались сегодня! И я не завершила работу!
А обещала! Команде обещала!
Но сочетание темноты и уединения привычно переключило Веника на знакомые рельсы, и он начал приставать ко мне, всячески мешая работе.
И, в итоге, так и зажал прямо возле бетонно стены, впечатался твердым членом, жарко шепча как он меня хочет, какая я охуительная, и как он вообще не может терпеть.
Все мои увещевания не произвели никакого впечатления.
Да и его руки и губы , как всегда, вели подрывную деятельность, сводя с ума, отключая голову.
Короче
говоря, стена, кроме рисунка, увидела бы еще и секс, но тут полиция вмешалась.Мы рванули прочь, но , как выяснилось, опасность только еще сильнее завела моего бешеного парня.
– Веня, Веня, Веня… - я из последних сил собрала мозги в кучу, отталкивая наглого Веника, - официант…
– А? Чего? Скажи ему, чтоб принес чай и молочный коктейль, - пробормотал он мне в шею.
Я выдохнула, извиняясь взглядом перед девушкой-официанткой, и коротко сделала заказ на немецком.
Она улыбнулась, посмотрела на широченные плечи Веника, обтянутые худи, чуть слышно выдохнула и ушла.
А я начала выбираться из его рук, пытаясь привести себя в порядок. А то совсем ведь растрепал меня!
Чуть футболку не порвал! А она мне нравится, между прочим.
– Веня, угомонись. Давай кофе, может?
– Не надо кофе, - он лизнул меня в шею, заставив дрогнуть, и отстранился. Развалился на диванчике, притянул меня к себе на плечо.
Мимо медленно проехала полицейская машина. Мы помахали приветливо.
– Вень, ну вот что это было, а?
Я попыталась начать отчитывать его, но вяло. Веник, когда надо, мог прикидываться бревном. Очень успешно.
– Ничего.
– Нас же могли поймать. Опять.
– Ну разобрался бы…
– Веник! – вышла я из себя, в который раз пытаясь достучаться до него, - здесь не Россия! Здесь нельзя бить полицейских!
– В России тоже нельзя, - резонно заметил Веник.
– Нигде нельзя! Тебя посадят! И никто не спасет! И вот, Веник, если тебя посадят, я клянусь, что не буду ждать! Уеду в Россию, отец давно уже зовет!
– Да ну нафиг, - тут же возмутился Веник, - чего он зовет-то? Мы только уехали!
– Вень… Ну в самом деле… - Я сменила тон, начав мурлыкать кошечкой. Так, как ему это нравилось всегда, - ну ты в прошлый раз кинулся меня защищать, чуть не загремел… Не надо. Мне за мои рисунки только штраф грозит. А тебя депортируют нахер. А только все начало получаться… Вееень…
Он вздохнул, обнял меня, соглашаясь.
Депортация сейчас была бы, действительно, не к месту.
Он только начал учиться, в Высшей школе физкультуры и спорта в Мюнхене. Его туда взяли, не без протекции, само собой, Роман Дмитриевич кого-то напряг, и дядя Сережа по связям спортивным прошелся, но все же приняли. В основном, потому что он теперь ездил защищать честь учебного заведения на различных спортивных соревнованиях. Пришлось, конечно, подтверждать знание немецкого, но чего не сделаешь для достижения цели? А Веник – очень упорный парень. Так что язык сдал нормально, но разговаривать пока все же стеснялся.
Я продолжала учиться в колледже искусств.
И теперь мы встречались нечасто, хоть и жили вместе. Снимали милую студию в центре Мюнхена.
Виделись утром и вечером только.
Неудивительно, что Веник скучал и каждую свободную минуту старался заняться со мной сексом.
Но я , кроме учебы, еще иногда и участвовала в общественной жизни, а потому бедному Венику приходилось таскаться со мной по всяким богемным и просто сомнительным местам. Ну и, естественно, что, если удавалось найти веселье, то развлекался Веник вовсю. На свой разрушающий вкус.